Чем дальше в бор – тем больше дров

Корреспондент "Столицы на Онего" решил своими глазами посмотреть на происходящее в Сунском бору и узнал, кому бор – батюшка, а кому – лишняя головная боль.

Деревня Суна в Кондопожском районе встречает серенькой погодой, золотой листвой и живописными домиками разной степени ухоженности. Бегают дружелюбные деревенские собаки, в некоторых огородах копошатся местные жители, по гладкой, усеянной островами реке перемещаются лодки с рыбаками.

На одной из таких лодок к нам подъезжает Татьяна Ромахина – одна из главных инициаторов защиты Сунского бора, та самая, что не пожелала обсуждать его судьбу несколькими днями ранее на "круглом столе" в министерстве по природопользованию и экологии Карелии. Она приехала "с того берега" - именно напротив деревни расположена территория, которую защищают около двух десятков местных. Напомним, что уже пятый месяц они круглосуточно дежурят, ночуя в палатке: опасаются, что предприниматели уничтожат их любимый бор.

Одни не помогают, другие не верят

Впрочем, неверно было бы сказать, что бор находится "на том берегу" от деревни, как утверждал на "круглом столе" в министерстве один из его представителей. Ведь деревня Суна расположилась на обоих берегах одноименной реки. На противоположном (от федеральной трассы) берегу также есть жизнь - стоят старые дома, хозяева которых когда-то держали большое количество скота, поскольку именно здесь располагались поляны, богатые кормом для животных. Конечно, времена теперь не те, но дома остались и люди в них живут. Жители обоих берегов с удовольствием пользуются грибами, ягодами из Сунского бора, просто приходят подышать сосновым воздухом, если болит голова.

- И чернику собираем, и бруснику, и клюковку, и грибы на зиму насушим, отварим, - говорит Татьяна Ромахина, ловко управляющаяся с веслами. – В огороде картошка, в лесу и реке – большое подспорье. Рыбу ловим. Вот поймаю щуку на спиннинг, разделаю ее и заморожу в контейнерах на зиму. Ну что такое 12 тысяч пенсии? Надо дров купить с пенсии тысяч на 25, распилить-расколоть их. Нам ведь никто не помогает, условия только ухудшают.

Вот потому, что никто не помогает, и решили обратиться жители Суны в середине октября к президенту - записали видеообращение и отправили его на разные ресурсы. Спрашиваю:

- Почему не все жители Суны охраняют ваш бор, ведь вон их сколько по огородам и на рыбалке? А пользуются лесом все? Может быть, это дачники?

- Нет, не дачники. Многие, хоть и против карьера, жить в лес не ходят. Они не верят, говорят нам: вы дураки, все равно у вас этот лес заберут, только там здоровье свое оставите.

- А вдруг они правы?

- Нет, не правы. Знаете, разве можно говорить о том, что не получится, не попробовав, пальцем о палец не ударив?

- Но ведь уже пятый месяц идет противостояние, а вы все в лесу живете…

- Если бы не жили, лес давно был бы срублен. Мы же его спасли. Было уже три попытки уничтожить его. Что тут говорить, если вальщики "Сатурн нордстроя" ночью, в 12 часов, как воры, идут целыми бригадами валить лес…

Война – прошедшая и настоящая

Выходим на берег, берем рюкзак Татьяны Ромахиной:

- У вас что, там кирпичи?

- Совершенно верно. Вот везу два кирпича, чтобы печечку обложить, теплее будет. Носим потихоньку. Все непросто, все тяжело. А вот и наша Нина Ивановна, которая обращалась на видео к президенту…

Навстречу нам идет классическая деревенская старушка, в платочке и с ведром. Останавливаемся возле ее домика – небольшого, построенного еще в 20-е годы прошлого века.

- А вы за карьер или против? - спрашиваю. – И как думаете, дойдет ваше обращение до Путина?

- Да я здесь выросла, в этом "карьере", - язвит старушка и дальше говорит серьезно. – Надеемся мы на президента. Ведь, как я на видео говорила, он всем помогает: и Крыму, и Донбассу, и Сирии. Так неужели нам не поможет?

Нина Ивановна Маккоева рассказала, что родилась в Петрозаводске, в Суну попала уже после войны. Когда война началась, ей было пять лет, но помнит она те страшные события отчетливо:

- Война началась, а нам сказали, что приедет в Петрозаводск баржа и нас увезет. Но баржу разбомбили. И мы поехали к знакомому отца в деревню Тулгубу - здесь, недалеко. Помню, отец пошел с ружьем на охоту, а мы с мамой готовились уезжать, потому что сказали, что и деревни тоже будут бомбить. Вы знаете, у меня перед глазами целые комнаты наших военных, кто где раненый лежит, так жалко! Не помню, отступали они или что, но финны узнали, что наших много здесь, в деревнях и начали бомбить. А отца финны поймали на охоте – ведь он с ружьем был. Назвали партизаном и забрали в концлагерь. Девять месяцев продержали, потом увидели, что он беззубый, как старик, и отпустили. Мама у меня работала лесорубом после войны. Помню, люди, которые занимались вырубками, следили, чтоб нигде и ветка не валялась. А тут – такую грязь оставляют, после них ничего ведь не вырастет…

Теперь Нина Ивановна на девятом десятке лет сама "партизанит" - уже в Сунском бору. Воюет за свою землю против своих же – русских бизнесменов.

- Видите, я ведь не обманула, и на этой стороне реки есть дома? – говорит Татьяна Ромахина. – Я почему ушла с "круглого стола"? Потому что видела, что там говорят неправду, что все будут говорить об одном и том же…

Сунская экономика

- А кого бы вы хотели видеть среди обсуждающих вашу ситуацию?

- Хочу, чтобы точки зрения были разными. Чтобы выступили специалисты-лихенологи, занимающиеся мхами и лишайниками, а не геоботаники, как приглашенные Нешатаев, Луканин и Кузнецов. Есть такие ученые-лихенологи в ПетрГУ, как Анжела Сонина и Виктория Тарасова, нужно их послушать… Хотела бы видеть тех специалистов РАН, которые выезжали сюда и сделали экологическую экспертизу, а также археологов. А на ту встречу пригласили чиновников – Росприроднадзор, министерство по природопользованию, прокуратуру – и Народный фронт. Но ведь они не выезжали на место… Я просила замруководителя из Института экономики Евгения Жирнеля сделать экономическое обоснование. Вот, если вырубят лес – сколько денег потеряем мы, пенсионеры? К примеру, на несколько тысяч в год каждый из нас купит (а не соберет) ягоды-грибы. Таких здесь – человек двести, ведь не только жители Суны в бору кормятся, но и из Янишполя приходят, из Чупы, Лучевого, из Петрозаводска и Кондопоги приезжают, всем всего хватает. Если подсчитать, то в общей сложности мы обеднеем уже на 1,4 миллиона в год. А умножьте эту сумму на 20 лет! Кто компенсирует это населению? Я попросила Жирнеля посчитать, сколько денег заплатит нашему государству "Сатурн нордстрой", который за два года здесь разработает карьер, вывезет ресурсы и оставит голую землю. И он сказал, что это сложно… Чем нас взамен накормит государство – так и непонятно. И так живем от пенсии к пенсии, так зачем отбирать последнее?

Вдоль кустарника натянута ниточка – чтобы в темноте не сбиться с пути, ведущему к бору и стоящей в нем палатке. Идти приходится по скользкой глине, преодолевая по бревнышкам ручьи.

- А других мест, где грибы-ягоды растут, в округе нет?

- Видите, по какой болотине нам приходится пробираться? И такие болота везде. А сейчас вы увидите наш бор. Мы там не только дары собираем, но и лекарственные растения находим, лечиться ходим от головной боли…

- Что думают местные власти?

- Наша глава поселения подписала разрешение на выбор этого земельного участка, заявив, что у местного населения в этом отношении нет претензий и мы согласны с карьером. Но это неправда. Разрешение было подписано ею в 2014 году, а мы обращались к ней, а также в администрацию Кондопожского района в 2012-м, отправляли письмо за подписью более чем ста человек, которое было зарегистрировано. Как можно после этого писать, что у людей нет претензий? Считаю это должностным подлогом.

Свисток мишке

Идем, чавкая сапогами, по лесу. Татьяна Ромахина свистит в свисток.

- Медведя отпугиваю, - поясняет она. – Зверя в этом году много. Со стороны Воронова лес вырублен, вот они и идут сюда, жить-то где-то надо.

То и дело попадаются медвежьи кучи и разрытые животными участки земли. Страшновато. Кругом – следы "хозяйственной деятельности" лесорубов: поваленные на землю здоровые сосны и осины, которые, похоже, "хозяева" убирать не собираются.

Ну вот, собственно, и палатка. Большая, оранжевая. Навстречу нам несется веселая крупная собака, вскоре здороваемся с тремя "охранниками" – женщиной в возрасте и парой молодых крепких парней. По всем правилам разведенный костерок, петарды для отпугивания диких зверей… Однажды, услышав жуткий рев, дежурные по лесу решили, что ту самую собаку по кличке Ника съели медведи или волки, но оказалось, что это относительно миролюбивые лоси устроили брачную ночь и ревели, как "плачущая" собака.

Нина Петровна Шалаева, отдежурившая в эту ночь, рассказывает:

- Я за пять месяцев дежурств еще ни разу не мерзла. Днем мы всегда работаем, заготавливаем дрова, пилим. На ночь у нас есть теплые спальники, недавно сочувствующие мурманчане подарили новую зимнюю палатку. Нормально. Сегодня ночевала одна, с собакой. Единственное, что теперь для тепла нужно часто подбрасывать в печку дрова. Дальше будем думать – может быть, смены будут покороче, чтоб люди не замерзали. Когда начнет становиться лед на Суне – у нас тоже есть мысли, как сюда переправляться.

- Игоря Федотова (директора ООО "Сатурн нордстрой" - прим. авт.), который сейчас говорит о ежедневных убытках, мы предупреждали, чтобы он не торопился, - продолжает защитница бора. - Он сказал, что рабочих мест для местного населения (а оно пожилое) не будет, чтобы мы ни на что не рассчитывали. Мол, разве что сторожа-инвалида возьмет… Мы объясняли ему, что лес нам нужен, и мы будем бороться всеми возможными методами.

Подхожу к молодым людям:

- Какое отношение имеете к Сунскому бору?

- Узнали о конфликте из новостей, решили уточнить, в чем проблема. Приехали, спросили местных жителей. Им карьер не нужен – и с ними нельзя не согласиться, потому что только им решать, как использовать окружающую среду, - сказал один из волонтеров.

И нашелся лишайник

- Что касается краснокнижного лишайника лобария легочная. Наверняка большинство местных жителей и представления не имели о том, что живут по соседству с редким видом. Стоит ли цепляться за этот факт, если лишайников в Карелии пруд пруди?

- Объясняю: мы живем в правовом государстве, - отвечает Татьяна Ромахина. - Существует Красная книга и существует закон. Если ученые считают растение не редким, пусть выведут его из разряда краснокнижных законным путем. А то получается: если я уничтожу лишайник, меня могут посадить, а бизнесмен может его спокойно убивать, считая, что его там нет. Я каждый вечер думала, что нам сделать законного, чтобы спасти наш лес? И у меня мелькнула мысль - пригласить экологов и биологов. Я молилась: бор-батюшка, помоги, сделай чудо!

И нашелся лишайник. Наверное, каждый из нас видел такой в лесу. Сейчас в районе палатки выглядит он, точнее то, что от него осталось, жалко: сухой и замерзший.

- Они там, где рубили, "положили" множество лобарии. Но: краснокнижные еще есть! И мы их никому не показываем. Потому что, как только покажем, все сразу срежут и уничтожат.

Кто уничтожает, срезает и спиливает лишайники со стволов – бизнесмены или же местные – вопрос открытый, все «валят» друг на друга. Остается загадкой и то, кто переносит с места на место спилы стволов с еще живыми лобариями; куски этих бревен, которые, по словам представителей "Сатурн нордстроя", они вынесли за территорию месторождения и установили вертикально, находят поваленными, с умершим лишайником. Татьяна Ромахина показала нам огромный поваленный осиновый ствол, который не то что пожилым женщинам, но и мужикам в расцвете сил сдвинуть сложно. И на нем – умершая лобария. Мраком покрыта и тайна с гвоздями, которые кто-то вбивает в стволы вековых деревьев, коих на данный момент испорчено 47.

- Гвозди? Считаю, что их "Сатурн нордстрой" вбил, чтобы нас скомпрометировать и сказать, что местное население издевается над деревьями, - говорит защитница бора.

А еще местные нашли в бору противогазы времен Великой Отечественной, а также укрепления в почве, из которых, по их предположениям, отступающие бойцы нашей армии могли вести огонь по неприятелю:

- Здесь ведь могла проходить линия отступления советских войск из Петрозаводска, и кто знает, может, в земле лежат павшие солдаты. Никто исследований не проводил, а бизнесмены и по костям пойдут ради прибыли, и ничего у них не ёкнет…

Диалог как итог

- Так вы будете вести переговоры? Или продолжите тактику – уходить со встреч из-за "неправильных" приглашенных?

- Конечно, будем разговаривать. Уже обратились в Минприроды, созвонились с учеными, планируем встречу на 27 октября. Мы готовы, хотим вести продуктивный диалог. Не просто говорить ни о чем. Хотим, чтоб нас услышали все, чтобы выслушали и нашу точку зрения. В итоге мы хотим, чтобы наш лес оставили в покое. Я этот песчано-гравийный карьер инвестицией не считаю. Инвестиции – это заводы, фабрики, сельское хозяйство, рабочие места. А здесь все вычерпают за пару лет и оставят нас на голом месте, - считает Татьяна Ромахина.

Кто-то скажет: мол, полтора деревенских землекопа цепляются за свой кусок леса, еще и "ценные" краснокнижные лишайники приплели. Стоит ли серьезным, зарабатывающим людям обращать на это внимание?

Как бы там ни было, даже если дело не в лишайниках, окопах и археологических памятниках, – это их, местных жителей, территория. И не хотят они на старости лет оказаться обездоленными, лишенными своих прав на бор-батюшку.

Карелия большая, лесов и песка вдоволь. И не везде живут те, кто так нуждается в дарах какого-то конкретного леса. Так, может, уже стоит оставить Сунский бор в покое? Пусть местные поверят в справедливость, разум и уважительное отношение к себе чиновников и бизнесменов. А песок и гравий найдутся.

Марина КИВИРЬЯН