Я никогда бы не смогла работать учителем. Я не люблю крик, боюсь лишних расспросов, теряюсь в толпе. Мне, уважающей тишину, личное пространство, часы раздумий ни о чем, трудно представить, что каждая минута моей жизни связана с присутствием не просто детей, а детской орды, все крушащей на своем пути. Но в стране миллион учителей. И все эти люди, живые, похожие на всех остальных, люди, которые каждый день по многу часов учат, любят, ненавидят, кричат, мстят, поддерживают… И все их, детей. Как это возможно физически, я не понимаю. Но…
Имея за свою материнскую жизнь троих детей, двух очень смышленых и одну – не очень, я поняла – репутация детей складывается в первые годы обучения, а дальше все идет по накатанной. Старательные детки, приученные родителями с начальной школы сидеть, правильно сложив ручки и уважительно обращаться к учителю, могут до выпускного проходить в любимцах. А хулиганье, непослушное, неусидчивое, нахватавшееся двоек с первого ознакомительного урока, редко выбивается из имиджа, повзрослев.
Как наша старшая дочь Ларин всегда была усидчивой и старательной, так ей до выпуска и ставили пятерки, а вот Сержик, чемпион школы по прогулам, с семи лет заскучал и стал учиться нехотя, насобирав урожай двоек, зевая еще при знакомстве с педагогами и их методами.
 |
Но вот Настя, гроза школы, драчунья, хулиганка, двоечница, эгоцентрик… Каждый учитель, сталкиваясь с ней, мечтал об одном – как бы поскорей от нее избавиться. Не научить, не потрудиться, не перековать, дав путевку в жизнь, как во времена Макаренко. А услать с глаз долой. Она меняет третий по счету класс. В первом она училась дважды. Даже уважаемый педагог, завуч с 40-летним стажем, закатывала глаза, как только я входила в класс и с порога начинала перечислять подвиги, недостатки, двойки и замечания. Я боялась школы, как огня. Когда меня вызывали на очередную взбучку, я с утра чувствовала панический ужас и представляла, как с двери класса вхожу на эшафот. Когда этот именитый педагог предложил перевестись в школу попроще, я даже обрадовалась. Ну, не смогла к трудному ребенку найти ключик пожилая и не менее трудная наставница.
В новой школе нам очень повезло с учителем. Татьяна Александровна никогда не жаловалась, говорила только хорошее, хотя подвигов у моей было не меньше. Но по заключению педагогической комиссии дочь перевели в коррекционный класс. И тоже в каждом разговоре с учителями и в вызове в школу читалась одна простая мысль: «Ушли бы вы куда-нибудь со своей Настей».
На днях прочитала новость о том, что губернатор Карелии Александр Худилайнен на заседании в правительстве назвал второгодников личной «заслугой» учителей. И предложил буквально создавать доски позора, где за то, что ученик не сдал ЕГЭ, будут ругать не двоечника, а самого учителя. Дескать, это не ребенок не смог выучить, это учитель не сумел донести знания. Мысль эта мне симпатична. Как мать труднообучаемого ребенка, я часто обижаюсь на учителей, что вместо терпеливого повторения педагоги предпочитают принять меры, влепить пару, вызвать родителей, а не задержаться после уроков, постараться объяснить еще раз. Я не беру сейчас в расчет зарплаты, престиж профессии и гендерный перекос. В школе работают те, кто работают. И другого педсостава у нас в стране нет. Но в то же время я вспоминаю себя, делающую с дочкой уроки дома. Ни терпения, ни педагогического мастерства, ни такта… Кричу, обзываюсь, упрекаю. А могла бы объяснить, преподнести в игровой форме, – все дела. Но нет же. Проблем и так полно. А тут еще час жизни отдать на скучное однообразное дело. Мне не хватает выдержки и фантазии. Как, видимо, не хватает фантазии Настиным учителям. На потоке 6-7 уроков, никакой фантазии не хватит. Только остается кричать, чтобы как-то защититься от этой толпы потенциальных второгодников.
Мне даже страшно представить, как моя дочка будет сдавать ЕГЭ. И даже если в ее провале обвинят учителя, я не испытаю никакого облегчения, потому что понятия не имею, какими государственными механизмами нужно продавить некреативное школьное болото, чтобы детям с любым уровнем IQ было интересно учиться. И чтобы родителям звонили с целью похвалить ребенка, а не настучать. Видимо, деньги, приток мужских кадров, модернизация, реформа школьных программ. Или полная замена старых учительниц на новых? Не знаю…Такое чувство, что, попадая в школу на практику, молодая выпускница педвуза за пару месяцев пропитывается ядом авторитарного ведения дел в школе «учитель всегда прав», «старших надо уважать». Вопросы: почему и за что рассматриваются, как ересь, а ученики навсегда попадают в немилость.
Я вообще к школе отношусь как к неизбежному злу. Учебники написаны скучным сухим языком, дети вынуждены зубрить и мучиться, потому что часть формулировок даже я не понимаю. Еда в столовой бесплатная и невкусная, туалеты почти везде без дверей и туалетной бумаги. Школьный фонд и родительские собрания означают дисциплину, а неудобные вопросы – синонимы невоспитанности, идущей из семьи.
Я мечтаю о том, скорей бы моя второгодница окончила хотя бы девять классов и ушла в большую жизнь, более креативную и интересную, оставив суровый мир стойких немолодых женщин, осуждающих каждый необъяснимый в их понимании шаг. Вот только обвинить их еще и за второгодников не хватит наглости. Им и так досталась нелегкая доля – учить детей странного поколения, не читающего книг, не верящего ни в бога, ни в черта, ни в авторитет старших, вечно твитящего, постящего, лайкающего, приучившего своих детей к дорогим мобильникам при любом достатке и к презрению к тем, у кого телефон не сенсорный.
Даже если учителя в сотый раз вызовут меня на ковер в кабинет директора, я в глубине души буду понимать, что важней и героичней их труда в стране сегодня нет. И никогда не брошу в них камень.
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание