"Значит, не нужны пока такие люди…"

Бывший вице-мэр Петрозаводска Евгений Журавлев за три дня до приговора по громкому "делу о земле" дал эксклюзивное интервью нашему изданию.

Скажу честно, мне было нелегко писать это интервью. А еще тяжелее встречаться с человеком, которого давно знаю и безгранично уважаю, за несколько дней до вынесения ему приговора по уголовному делу. Вот сидим мы запросто в кафешке, пьем кофе, разговариваем, и я вижу, что мой собеседник совершенно спокоен, тверд и убежден в своей правоте. Между тем, 9 октября судья Петрозаводского городского суда будет оглашать решение, от которого зависит его дальнейшая жизнь.  

Все, кто знаком с Евгением Журавлевым, ни на секунду не сомневаются – этот человек невиновен. Как, впрочем, и другие люди, волею судьбы оказавшиеся на скамье подсудимых по делу, которое иначе как "заказным" и "политическим" никто не называет.

Четыре года на нем держались вся экономика и все городское хозяйство. Журавлев придумал и воплотил в жизнь кучу полезных программ, которые дали толчок к развитию Петрозаводска. Строительство с нуля социальных объектов, массовый ремонт дворов и дорог в самых отдаленных районах города, ремонт поликлиник, детских садов и школ, программа "1000 подъездов" – эти проекты были реализованы под руководством Евгения Журавлева.

Тогда, в 2013-м его называли самым сильным из возможных кандидатов в мэры. Если бы пошел на выборы – победил однозначно, говорили эксперты. Но Журавлеву пришлось покинуть должность и отказаться от политической карьеры.  Главная причина  - так называемое "дело о земле", которое завели по факту продажи зданий на Неглинской набережной.

Сегодня оно вышло на финишную прямую. Каким будет приговор, мы не знаем.

Итак, Евгений Журавлев – новый герой проекта "Кофе со сливками".

- Скажи честно, страшно? Ты готов к самому худшему? 

- Смертная казнь у нас, слава Богу, отменена. Поэтому самое худшее вряд ли будет…  А если говорить о том сроке, который попросил прокурор, для меня, например, это 6 лет тюрьмы, то я наверное слукавлю, если скажу, что готов. В колонии я не был и, в общем-то, не собираюсь. С другой стороны, кончать жизнь самоубийством, если дадут реальный срок, тоже не планирую. Значит, судьба такая. Может, действительно, интерес моей страны к гражданину Евгению Журавлеву заключается на сегодняшний день в том, чтобы обучить меня иным профессиям – столяра или плотника… Чему там еще в тюрьме учат?

Люди живут и там. Брат мой дважды заключался в СИЗО в рамках этого дела, почти полтора года просидел, и после этого не перестал быть человеком. Ну да, наверное, это будет для меня бесцельно проведенное время. Наверное, еще тяжелее, чем для меня, - для моей семьи. Но бегать от правоохранительных органов я точно не готов.

-  У тебя, кстати, насколько я знаю, была такая возможность – уехать за границу, как только возбудили уголовное дело. Жил бы сейчас в свое удовольствие в каком-нибудь Йоэнсуу…

-  У меня же такая возможность была. Я целый год по этому уголовному делу был в статусе потерпевшего. Как будто меня неизвестные люди ввели в заблуждение по сделке на Неглинской набережной. Это потом уже следствие все  трансформировало, и в итоге я стал "участником ОПГ", который исполнял свою "преступную роль".  На момент предъявления мне обвинения я находился в Финляндии и мог не возвращаться в Россию. Но  я так бегать не готов. Надо один раз определиться: готов ли ты всю оставшуюся жизнь быть вдали от Родины, от своей семьи. Я не готов. К тому же, если ты вот так начинаешь скрываться, то, получается, ты как будто признаешь свою вину, соглашаешься, что ты виновен. А я не считаю себя ни в чем виноватым. И поэтому я узнал день, когда мне собираются предъявить обвинение, и вернулся в Петрозаводск.

У Алиханова же тоже была такая возможность – не возвращаться.  Но он сделал аналогичный выбор. Для меня важный аргумент это то, что в уголовное дело оказались втянуты люди, которые вообще не при чем. Мой брат, например, который просто дал денег в долг. Или предприниматель Елизарков…   Какое они имеют отношение к политике?! Никакого. Но в результате политической ситуации их втянуло в эту воронку. И я не мог бы жить за границей, имея на совести такой груз – вину за поломанные судьбы этих людей. Поэтому я собрал вещи и приехал.

- Суд, можно считать, закончился. Что ты чувствуешь? Допустим, ты сегодня вице-мэр и тебе предлагают согласовать сделку по приватизации зданий на Неглинской набережной. Ты подпишешь это согласование?

- Подпишу. Сегодня я чувствую одно - уверенность в правильности совершенных действий. Когда дело расследовалось, я не мог знать, что нам вменяют в вину, на чем строится обвинение. Сейчас я с уверенностью могу сказать - преступления в этом деле нет.

- Но ведь сторона обвинения считает обратное.

- Мнение стороны обвинения разделилось. Потерпевшая сторона - администрация Петрозаводского округа, проведя комплексную проверку, пришла к выводу, что ущерб муниципалитету причинен не был, сделка была законной и экономически целесообразной. Кстати к такому же выводу пришла и Контрольно-счетная палата Петрозаводского городского округа, которая проверила данную сделку в 2014 году. Прокурор же считает сделку незаконной, но при этом строит свою версию на домыслах и предположениях.

- Я сама присутствовала практически на всех заседаниях. Больше всего меня поразило количество свидетелей, вызванных стороной обвинения. Сколько их было, кстати?

- Более пятидесяти. И все свидетели, которых вызывал прокурор, заявили о нашей полной невиновности. Мы всех спрашивали: "На вас обвиняемые или иные лица оказывали давление при принятии вами решений?" Все под присягой сказали "Нет".

А это ведь были оценщик, который оценивал объект, сотрудники МУП ПЭС, ОАО "ПКС", рядовые сотрудники администрации Петрозаводска, руководители управлений и комитетов, заместители главы Петрозаводского городского округа, сам бывший мэр Николай Левин.

- В уголовном деле больше тридцати томов. Но при этом я так и не услышала на суде главного: в чем, собственно, вас обвиняют? Какой закон вы нарушили? Мне хотелось бы разобраться в этом…

- Меня лично - в том, что я разрешил муниципальному предприятию электрических сетей продажу неиспользуемых в производственном процессе двух старых зданий на Неглинской набережной. Деньги от продажи предполагалось направить на ремонт электросетей. Туда они и были направлены.

- А электрические сети на самом деле в ремонте не нуждались?

- В том то и дело, что не просто нуждались и нуждаются, они находятся в критическом состоянии. Износ более 80 процентов, ремонтируется менее 2 процентов от потребности. Ежегодно происходит более тысячи аварий, целые районы сидят часами без электричества, а зимой эти отключения приводят к заморозке систем отопления.

- Может тогда все дело в зданиях на Неглинской набережной? Они были важны для системы электроснабжения города?

- Эти здания, как и все прочее имущество, были в 2005 году переданы в аренду на 20 лет ОАО "ПКС". В одном здании располагался спортзал, второе практически пустовало.  Согласись, что спортзал и пустующее здание не имеют к производству никакого отношения.

- На суде прокурор привел любопытное сравнение. Он сравнивал цену, за которую продали эти здания, с ценой на 3-х комнатную квартиру. Говорил, что оценили слишком дешево. Объясни, кем и каким образом  рассчитывалась цена зданий?

- Цена определялась независимым государственным оценщиком, который имеет соответствующие лицензии. При оценке учитывались все факторы, включая действующие обременение в виде аренды до 2025 года.

- А что обременение как-то влияет на цену объекта?

- Конечно. Приведу простой пример. Продаются две одинаковые квартиры: одна свободна, а другая будет освобождена только через 13 лет. И все эти годы арендную плату за нее будет получать прежний собственник. Какая квартира будет стоить дороже?

- Скорее всего, квартиру с обременением вообще не купят. А что МУП продолжает получать арендную плату за это здание?

- МУП получает всю арендную плату в полном объеме. В этом и есть экономическая целесообразность продажи: МУП сохранил всю арендную плату, уменьшил налог на имущество и еще получил средства для модернизации изношенных электросетей.

- Прокурор также ссылался на то, что здания были проданы без земельного участка. Не случайно само уголовное дело в СМИ прозвали "делом о земле".

- А как МУП мог продать земельный участок, если он ему не принадлежал? Продажа имущества, которое тебе не принадлежит, - это и есть мошенничество, за это надо судить.

- Тебя и других подсудимых обвиняют в причинении городу ущерба в размере 25 миллионов рублей. Откуда вообще взялась эта огромная цифра?

- Следователь заказал оценку у частного питерского оценщика и поставил условие: если бы не было обременения со стороны "ПКС" и земельный участок был бы в собственности МУПа, то какая была бы цена? Питерский оценщик посчитал, что если снести здания и построить жилой дом, то на этом можно заработать 28 миллионов рублей, и всю эту сумму определил как стоимость участка. Когда эти условия убрали и следователь заказал у того же оценщика новую оценку, то он выдал результат- стоимость зданий 3 миллиона рублей. Эта оценка есть в материалах дела.

Я, кстати спросил следователя, почему он не принимает эту оценку, а берет на 28 миллионов. Господин Брюханов мне объяснил: мы запрашиваем по максимуму - пусть суд снижает. Вот так просто!

- Так на эту тему даже президент Путин рассказывал анекдот: "Если бы у бабушки что-то было, то она была бы дедушкой".

- Вот именно. С таким же успехом следователь мог задать условие, что если на этом участке вдруг обнаружится нефть, сколько он будет стоить? Уверен, что цена была бы значительно выше 28 миллионов. Но ведь это прямо противоречит Уголовному кодексу - нельзя ставить условия, необходимо рассматривать только фактические обстоятельства. А они таковы. Объект по Неглинской набережной обременен долгосрочной арендой с ОАО "ПКС" до 2025 года; земельный участок МУП ПЭС продать не мог, так как не владел им ни на каком праве; жилье на этом участке строить нельзя, так как согласно Правилам землепользования, на этом участке возможно было размещение только спортивных объектов.

- Меня удивила прослушка телефонных переговоров. Она ведь долго велась?  

- С 2010 года. Нас не только слушали, но и вели наружное наблюдение. Кстати, главный вывод, который можно сделать, проанализировав материалы этих наблюдений: некоторые обвиняемые познакомились между собой только когда их арестовали. Даже судья спрашивал: "Как вы создали преступную группу с незнакомыми людьми?".

Что касается меня, то в прослушке моих телефонных переговоров нет даже намека на то, что я обсуждал с кем-то сделку по Неглинской набережной.

- Как тогда в принципе стало возможным возбудить это уголовное дело?

- Мне кажется, что правоохранительные органы стали оценивать не только законность действий, но и их целесообразность. Но ведь целесообразность мы выбираем тогда, когда голосуем и выбираем мэра, губернатора, президента. Никакому следователю не придет мысль обвинить, допустим, премьер-министра Медведева за предоставление Украине скидки на газ, хотя денег же страна стала получать меньше из-за ее предоставления. На то мы и выбрали президента, а он назначил премьера, который в рамках закона имеет право на принятие таких решений.

А в нашей ситуации глава Петрозаводского городского округа Николай Иванович Левин уполномочил меня принимать решения по согласованию сделок МУПами. Я такое  решение принял. Считал и считаю его законным и экономически целесообразным. А если кто-то считает обратное, то он должен пойти победить на выборах, возглавить Петрозаводский городской округ и принимать такие решения сам.

То есть, получается, меня судят за мое убеждение и за то, что я имел смелость принимать решения и не прятаться за спины подчиненных.

- "Дело о земле" – это такая страшилка для чиновников и предпринимателей. Символ того, что завтра любого могут привлечь и осудить вообще ни за что. Как ты считаешь, какие последствия могут быть у этого уголовного дела?

- Соглашусь. Для всех государственных и муниципальных служащих это уголовное дело как лакмусовая бумага: если осудят, то лучше вообще не принимать никаких решений. Просто сидеть и ничего не делать. Хотите что-то решить - идите в суд, пусть там решают.

Уже сейчас в некоторых организациях резолюции ставят карандашом, если что – всегда можно стереть визу, пусть отвечают подчиненные. Я в такой системе работать и жить не хотел бы. Я принимал решения сам, не прячась за спины подчиненных. В их правильности я уверен, за каждое готов ответить. Ответственности я не боюсь.

- Как ты считаешь, вы все сделали для того, чтобы доказать свою невиновность?

- Никаких специальных действий для того, чтобы доказать свою невиновность, мы не предпринимали. Мы не общались со свидетелями, ничего у них не просили – дать какие-то определенные показания. Никаких кулуарных бесед не вели. Большинство свидетелей, которые проходили по делу, нас вообще не знают.

- Даже с Левиным не разговаривали?

- Нет. Это была принципиальная позиция. Мы не знали заранее, что свидетели скажут на суде.

Мы, конечно, делали оценку доказательств, представленных обвинением, заказывали юридическую, оценочною экспертизы, делали запросы в различные организации. Но это для того, чтобы представить суду максимум объективной информации. На самом деле эти же запросы могло сделать следствие, но оно этого не делало.

- Вот если откровенно, тебе не обидно, что все так заканчивается? Столько всего хорошего ты успел в городе сделать, столько людей тебя знают, уважают, благодарят. Все же знают, что ты честный человек. И при этом – оказался на скамье подсудимых…

- Да, первое время я обижался, конечно. Вроде столько позитивных дел в городе сделали, первые места во многих общероссийских рейтингах занимали, эксперты нашу работу высоко оценивали. Да и просто люди – поддержка же всегда чувствуется. И она есть до сих пор. Когда я встречаюсь с горожанами, никто ведь не отворачивается, плохого не говорит, наоборот, - благодарят.

Конечно, было обидно, особенно на первых порах. Но потом это чувство прошло. Потому что лично для себя я так рассудил: значит, это просто не наше время, значит, городу, республике, стране не нужны пока такие люди, которые  пытаются что-то двигать, развивать. Может быть, когда-нибудь оно наступит – время людей, которые могут принимать самостоятельные решения и развивать Петрозаводск. Мы, находясь в своей системе ценностей, считали, что делаем много хорошего, но не факт, что все остальные считали так же. Может, кого-то устраивало ездить по разбитым дорогам…  Я не знаю.

- После того, как ушла ваша команда, в Петрозаводске многое изменилось, и не в лучшую сторону – остановились почти все социальные программы, которые ты начинал, даже дороги перестали ремонтироваться – нет уже тех объемов.  Для меня, например, очевидно, что город от этого проиграл…

- Я не готов петь себе дифирамбы, считаю, что другие люди должны оценивать нашу работу. Но все-таки полагаю, что мы дали некий позитивный толчок  к развитию Петрозаводска. Застой существовал – это объективно.  И если вопрос ставить таким образом: проиграл ли город от ухода нашей команды, то мой ответ такой – я думаю, что проиграл.

Ты назвала очевидные вещи – программы перестали работать…  Но есть ведь много неочевидных. Самое главное – город перестал зарабатывать деньги, искать и находить дополнительные источники дохода, чтобы потом тратить их на социальные нужды.  Мы этим занимались в ежедневной работе – сокращали издержки по расходам администрации, привлекали неналоговые доходы. У нас была специальная комиссия по дополнительным доходам, которая заседала регулярно - мы в ежедневном режиме работали над тем, чтобы деньги нашлись в бюджете. А это ведь главный показатель – способность руководителя обеспечить наполняемость бюджета.

- Напоследок не могу не спросить. Понятно, что 9 октября жизнь не заканчивается, и, если все сложится хорошо, чем ты собираешься заниматься?

- Ты права. После 9 октября жизнь не закончится….

Мне нравится развитие, в любых его проявлениях. До того, как прийти в мэрию, я был предпринимателем, дважды депутатом Петросовета. Но на тот момент понимал, что мне хочется поменять сферу деятельности. Я уже понимал, что в бизнесе достиг какого-то определенного уровня и рывков уже не будет. И мне стало неинтересно. И также, поработав четыре года в администрации, я уже понимал, что если бы Левин стал мэром второй раз, я бы уже не пошел к нему первым замом – этот этап я прошел. И нужно было либо двигаться вперед, либо уходить.

Сейчас я занимаюсь бизнесом в сфере строительства и тоже понимаю, что это не на всю жизнь. Мы скоро достроим новый микрорайон, начнем строить второй. Но я осознаю, что скоро меня уже в меньшей степени будет это интересовать, потому что механизм налажен. Мне нравится делать все новое.  Двигаться вперед.  Каким будет это движение? Пока не знаю.

Беседовала Наталья Захарчук

Как всегда, я предложила моему собеседнику сделать селфи. Я знаю, что мы увидимся 9 октября.