Жительница Финляндии через 66 лет отыскала могилу матери, расстрелянной в Карелии в годы сталинских репрессий.
|
«Могилу мамы я искала более полувека, - рассказывает жительница соседней страны Марья Миккола, - начала поиск сразу после войны, в 1946-м году, а нашла лишь в 2004-м. В тот год я, будучи по делам в российском консульстве, взяла почитать одну из русскоязычных газет, издающихся в Суоми. Меня привлекала статья Юрия Дмитриева под заголовком «Никто не забыт». Я подумала: «Наверняка, что-нибудь о войне». А статья оказалась о репрессиях в Карелии, о том, что обнаружено место массового захоронения финнов, расстрелянных в 37 - 38 годах и зовется оно Красный бор. Прочла статью, и стало страшно: догадалась, что мама, скорее всего, похоронена именно там…
Судьба Марьи Миккола во многом похожа на судьбы других детей иностранцев, поверивших после Октябрьской революции в торжество социалистических идей и приехавших в Советскую Россию, чтобы помочь строительству первого в мире пролетарского государства. Большинству из них предстояло познать тяжесть рабского труда на «великих стройках социализма» и принять страшную смерть в недрах сталинского ГУЛАГа, детей же ждало звание «детей врагов народа» и казенные стены детских домов.
«Мама очень много работала. Уезжала с утра на делянку, возвращалась в поселок уже вечером. И все же я не могу вспомнить ее хмурой. Мама всегда оставалась веселой, любила петь, и пела великолепно, - говорит Марья Миккола.
Тот страшный день, когда рабочую бригады лесорубов из Интерпоселка Лидию Миккола приехали арестовывать, ее дочь запомнила в мельчайших деталях:
«В нашу комнату пришли какие-то незнакомые люди. Я тогда впервые увидела маму растерянной. Мама сказала мне: «Иди, доченька, погуляй». Я вышла. Не помню, сколько времени прошло, по-моему, не так и много, ко мне подбежала соседка и закричала: «Малышка, скорей беги домой, твою маму увозят!»
Когда Марья забежала в комнату, там уже никого не было. Девочка выскочила на улицу и увидела отъезжающий от дома грузовик.
«За машиной вился густой шлейф пыли, - со слезами вспоминает Миккола. – Я была перепугана и ничего не понимала, ничего не могла разглядеть, но прекрасно хорошо помню: над уезжающей машиной звучал родной мне голос - мама пела. Наверное, так она хотела успокоить меня».
Оставшуюся сиротой девочку определили в Шуерецкий детский дом. Вскоре началась «Зимняя кампания» 1939 года, затем грянула Великая Отечественная. Детский дом эвакуировали в Сибирь, где по окончании учебы Марья осталась жить.
«Сразу после войны я стала разыскивать мамины следы. Написала запрос в Карелию. Мне пришел ответ, в котором говорилось, что мама умерла», - рассказывает Марья.
Не успокоившись, молодая женщина на свой страх и риск продолжила поиск и отправила еще один запрос: в карельский обком комсомола.
«Я написала, в каком детском доме воспитывалась, что хочу найти место своего рождения, - говорит Марья. – Дело в том, что название поселка, где мы жили с мамой, я забыла. Зато подробно запомнила дорогу, по которой меня увозили в детский дом. Эти приметы я и описала в том запросе».
Как ни странно, из Карелии пришел ответ. Проанализировав перечисленные в письме приметы, участливый сотрудник обкома понял, что речь идет об Интерпоселке, и дал подробное объяснение, как туда доехать. Так, спустя много лет после трагического расставания с мамой, Марья Миккола узнала о месте, где призошла эта трагедия.
«Вскоре после этого я снова приехала в Карелию, - вспоминает женщина, – Уже когда автобус подъезжал к Интерпоселку, стала узнавать знакомые приметы. Точно вспомнила: вот сейчас будет мостик, а потом – водонапорная башня. Узнала и наш бывший дом – двухэтажный, деревянный. Поднялась по лесенке. Постучала в дверь. Мне открыла женщина. Спрашивает: «Вы кого-то ищете»? А я ничего ответить не могу: слезы в глазах. Так и сползла на пол по стенке. Хозяйка дома – спасибо ей – все поняла сразу, стала хлопотать вокруг меня, забросив домашние дела…
Нашла Марья и председателя сельсовета, который составлял списки «врагов народа», в которые попала ее мать. Он был уже стариком и тяжело болел. Надсадно кашляя, бывший председатель долго извинялся перед дочерью Лидии Миккола, признавшись, что она не была диверсанткой. Просто из Петрозаводска пришла разнарядка: выявить в поселке среди финнов и карелов 50 «врагов народа». При всем старании местной власти удалось «выявить» всего 39 человек, которые и были незамедлительно арестованы.
Уже после падения социалистического режима Марье удалось отыскать в архиве «расстрельное» уголовное дело в отношении Лидии Миккола. Женщину с четырьмя классами образования в народной школе, которая безвыездно работала на карельской лесосеке, следователь НКВД обвинил в шпионаже и сборе данных о частях РККА, дислоцированных… в Ленинградской и Мурманской областях, а так же в «сборе разведданных о средствах связи и коммуникациях».
«На первых допросах мама отрицала этот бред, но потом вдруг призналась во всем. Наверняка, в застенках НКВД ее жестоко пытали, или пригрозили тем, что расправятся со мной», - рассказывает Марья Миккола.
Сразу после знакомства со статьей Юрия Дмитриева женщина, к тому времени уже несколько лет живущая в Финляндии, разыскала автора и при первой же возможности приехала в Карелию. Женщина посетила Красный бор. Вот тогда на одной из стройных сосен, растущих вокруг бывших расстрельных ям, где покоятся тела сотен узников сталинского режима, появилась скромная табличка с именем Лидии Миккола. Дочь безвинно загубленной женщины через 66 лет после ее гибели, отыскала могилу матери и отдала свой последний долг…
«Место массовых расстрелов в местечке Красный бор открыто в 1997 году, - говорит президент Академии социально-правовой защиты Юрий Дмитриев, – После нескольких сезонов полевых работ и скрупулезных архивных исследований удалось установить, что расстрелы проводились в два этапа. С 9 августа по 15 октября 1937 года – расстрельной бригадой Травина.С 26 сентября по 11 октября 1938 года – расстрельной бригадой Гольдберга. На сегодня удалось установить имена 1193 человек, расстрелянных в Красном бору, 578 из них – финны».
30 октября этого года, в день Памяти жертв политических репрессий в местечке Красный бор состоялась церемония открытия мемориального монумента. Памятник - две многотонные глыбы из малинового шокшинского кварцита, под которыми закреплены черные мраморные плиты, разработан и поставлен Дмитриевым на деньги, собранные родственниками погребенных здесь людей. На плитах - название монумента и начертанная на четырех языках (русском, карельском, финском и вепсском) цитата из Евангелия: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся».
Несмотря на многочисленные обещания, республиканские власти не дали на строительство памятника ни копейки. В то же время, министерство культуры Карелии потратило немалые деньги на установку на одном из домов Петрозаводска мемориальной плиты в честь Геннадия Куприянова – участника печально знаменитой Особой тройки НКВД, в тридцатых годах прошлого века приговорившей к расстрелам более полутора тысяч жителей Карелии.
«Куприянов и иже с ним виновны в геноциде, - считает Дмитриев. – По заключению прокуратуры Карелии памятная доска этому «видному деятелю» установлена незаконно и подлежит демонтажу. У министерства культуры нашлось 20 тысяч рублей на ее установку, но не находится денег на то, чтобы ее демонтировать».
С момента обнаружения места гибели мамы, Марья Миккола старается каждый год приезжать в Карелию, по мере сил ухаживая за ее могилой. Юрий Дмитриев намерен и впредь продолжать поиски мест гибели жертв политических репрессий и работу по восстановлению их имен. Мемориальная доска в честь «видного государственного и партийного деятеля Карело-Финской ССР Геннадия Куприянова» по-прежнему «украшает» дом на улице Петрозаводска, где он жил.
Дмитрий Гордиенко
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание