Дом без мезонина

Сегодня в покосившемся доме у реки в поселке Шуя живут семьи с маленькими детьми, совсем не похожие на стереотипных жителей "деревяшек", хотя и без них, судя по бытовому мусору, оставленному во дворе, этот дом не обходится. Воображение рисует пьяные вопли по ночам и пустые бутылки на дырявых, как подгнившие зубы, ступенях, но побеседовав с его жителями, перестаешь удивляться, что можно продать квартиру вместе с человеком или прописать месячного ребенка на пустыре, а то и заселить целые семьи в бывший притон. Никакого мезонина, как символа благополучия и уюта, здесь нет и в помине.

Крепостное право, казалось бы, отменили 155 лет назад, а "закреплять на земле" продолжают всеми возможными способами.  "Жилья-то в районах нет", - повторяют раз за разом главы поселений и прописывают людей в одном месте, а те по факту проживают где попало, даже не претендуя на занятые огрызки жилья. А потом начинается известная история: жилец вовремя не подтвердил свое право на собственность, забыл встать в очередь и, когда даже дверь не принадлежит тебе, в нее стучатся судебные приставы…

Но виноват ли человек, что забыл о своих правах, когда так редко с ними сталкивался? Какому-нибудь жителю соседней Финляндии это еще можно простить, но в России объяснять укоренившийся инфантилизм тем, что "я не должен лечить себя сам", слишком наивно – нужно надевать хирургические перчатки и смело препарировать систему, иначе будет так, как в истории семей Сергеенковых, Губиных и Королевых, которых сельские власти решили выгнать на улицу из нежилого аварийного здания, куда их поселили временно… шесть лет назад.

 

После пожара

"Когда мы сюда вселились, здесь какой-то наркоманский притон был. Шприцы валялись, окна забиты фанерой, дыры в стенах – ни окон, ни дверей", - вспоминает Алена Губина.

Окна и двери, дровницу рядом с домом поставил старший брат Дмитрий, когда ее вселили сюда вместе с мамой, братьями, и сестрой.

Собаки испуганно разбегаются, когда заходишь в подъезд

Вслед за Аленой заходим в подъезд. На вздутый деревянный пол сквозь щели в дверях пробивается свет, порой заметает и снег. В стороны испуганно разбегаются собаки, которых, говорит Алена, приманивают в дом неблагополучные соседи. Поднимаемся наверх по лестнице – она на удивление целая. На площадке второго этажа просторно, стены везде окрашены ярко-синей, уже шелушащейся краской – все напоминает старую сельскую поликлинику. Впрочем, это она и есть.

В скромно обставленной квартире, с закутком вдвое меньше "хрущовской" кухоньки, Губины рассказывают, что жили до этого на улице Совхозной, но 1 сентября 2010 года во время пожара лишились и жилья, и документов, и большинства вещей.

"Меня не было, когда это случилось - пришла, а дом уже догорает", - говорит, чуть смущаясь, Алена – ей тогда было шестнадцать.

"Мы сразу и не поняли, что дом горит, - рассказывает ее брат Дмитрий. - Сидели, смотрели телевизор. Вдруг стук в дверь и крики: "Пожар!" Затем резко отключилось электричество. Открыли дверь, в лицо хлынул дым, а когда на улицу вышли, увидели, что второй этаж охватило огнём. Пока горело, успел спасти часть бытовой техники".

Дмитрий с супругой и сыном, Алена и Надежда Губины

Маленький закуток, который служит кухней

Спасатели появились, когда полыхал весь дом. Официальная причина – короткое замыкание, но неофициальная, рассказанная в местной прессе, интереснее:

"В квартире, рассказывают очевидцы, где проживала цыганская семья, отпевали покойника. Рядом с гробом горели свечи. Когда все вышли на улицу покурить, видимо, упала зажженная свеча, и все загорелось", - написала в сентябре 2010 года газета "Прионежье", вырезку из которой предоставили Губины.

После пожара местный глава, в то время им был Юрий Трошин, переселил семью к себе под бок – в нежилое здание бывшей амбулатории на улице Школьной, 12 напротив Шуйской мэрии, - да и забыл, пока в прошлом году уже новый кадровый состав "сельсовета" не начал их выселять. С 2010 по 2014 гг. местные чиновники пытались здание амбулатории перевести из нежилого в жилой фонд, но дом начал "гулять", несущие стены вышли из фундамента, и его признали аварийным.

 

"Шестисотая"

"Я медицинский работник, а мне приходится вникать в какие-то юридические тонкости, отвечать на вопросы прокурора, судьи…" – с удивлением рассказывает Наталья, сестра Алены Губиной. – Пускай они нас выселяют, но с пометочкой: "с обязательным предоставлением жилья".

"С такой "пометочкой", - отвечаю, - некоторые живут годами, и без жилья".

Наталья стала вникать, когда местные чиновники принялись выселять людей из аварийного здания, пока оно не сложилось над их головами быстрее, чем буквы закона. Да так рьяно, что кого-то удалось застать практически "на чемоданах": семья Королевых "путевку на улицу" от Прионежского районного суда получила 18 февраля.

На вопрос: "Что будете делать?" - ответили, пожав плечами, тоже вопросом, - "Так если всех выселяют, что мы сделаем?"

В квартире у Королевых

Квартира у них похожа на квартиру Губиных, только весь пол из-за холода устелен покрывалами. Королевы приехали из Лахденпохьи. Жили у родственников, затем получили комнату в Бесовце, где "стена отходила на дорогу, так что приходилось ее подпирать". В 2010 году Юрий Трошин нашел им, пусть плохонькую, но крышу над головой со стенами покрепче – в той же бывшей амбулатории на Школьной, 12.

Она работает сторожем в небезызвестном ГУП РК "Мост", супруг там же – мастером. В очереди на улучшение жилищных условий Вера – шестисотая. Говорит, туда ее незаконно поставили в 2015 году, хотя она заняла ее в 2007-м, а супруг на три года раньше. Судебное решение они получили за два дня до нашего разговора – мать, отец, четыре дочери и две малолетние внучки должны пойти на улицу посреди зимы, а в Карелии она заканчивается в апреле-мае.

"Идти нам некуда. У мамы четверо в однокомнатной квартире, да еще мы приедем ввосьмером? Нет, будем чемоданы собирать", - растерянно отвечает Вера Королева.

После нашего визита они узнали, что имеют право обжаловать решение суда.

Новый глава поселения Анастасия Соколова в разговоре с журналистом "Столицы на Онего" и сама признается: она выселяет людей из аварийного здания, потому что боится ответственности, которая настигнет ее, если дом рухнет. Не желая судиться, семья Сергеенковых единственная приобрела жилье, использовав материнский капитал.

 

Путаница

Все дальнейшее, как иллюстрация бардака, прикрытого видимостью порядка – система начинает "сбоить" при малейшем к ней обращении. Начиная с пожара – дом на Совхозной, считают чиновники, сгорел в сентябре 2009 года, а согласно вырезке из газеты, только год спустя, что подтверждают и жители поселка (об этом писала и "Столица на Онего" 2 сентября 2010 года), - и заканчивая традицией на местах сваливать проблемы на предшественников.

Во время судебного заседания 16 февраля представитель шуйской администрации Елена Базышен сказала, что предыдущий глава, заселяя людей в нежилое здание, "понимал, что поступает незаконно, поэтому превысил свои должностные полномочия". Но в своем иске чиновники заявили, что люди вселились туда самовольно.

"Ни распоряжения, ни постановления главы администрации (как говорят, что с разрешения главы вселены люди), никаких распорядительных актов, договоров социального найма, безвозмездного пользования, аренды, их нет. Документально люди не могут подтвердить, на каком основании живут в помещении", - сказала она.

Не найти в шуйской администрации и документов, датированных ранее 2006 года, о чем откровенно сообщила "Столице на Онего" глава поселения Анастасия Соколова:

"Списков, которые существовали до 2006 года, в администрации нет. Куда они делись, я не могу сказать. Я работаю здесь с 2011 года, и эти списки мне не передавали", - заверила она.

Здание бывшей амбулатории на Школьной, 12

Путаница на этом не заканчивается. Согласно данным в "Росреестре", собственник бывшей амбулатории – районная администрация. Но Анастасия Соколова уверяет: постановлением правительства Карелии здание передали Шуе (копия постановления от 27 февраля 2010 года предоставлена "Столице на Онего"). Земельный участок под ним и вовсе не размежеван, а это, как говорят специалисты, все равно что автомобиль без двигателя – сведений о нем в "Росреестре" вообще нет.

Но и это не все. В 2000 году Надежда Губина вклинилась, как многодетная мать с пятью детьми, в по-советски длинную очередь на жилье, а четыре года спустя был принят новый жилищный кодекс и условия изменились – понятие "благоустроенное жилье" исчезло, вместо него появились четыре основания, которые должна была подтвердить Надежда Губина. Чиновники, конечно же, известили об этом жителей - говорят, давали объявления в газете, даже расклеивали их в поселке на столбах, а также выставляли на сайте, который, правда, запущен с 2011 года.

"В 2006 году изменилось юридическое лицо. Тем, кто до 2004 года встал в очередь, нужно было подтвердить свое право состоять в очереди. В списках перерегистрировавшихся граждан с 2006 по 2015 Губиных нет", - сказала в суде Елена Базышен.

Однако ни подтвердить, ни опровергнуть тот факт, что Надежда Губина как-то доказывала свое "стояние в очереди", невозможно – документов, датированных до 2006 года, как призналась Соколова, в администрации нет.

"Она стояла по основанию "благоустроенное жилье". Когда дом сгорел в 2010-м, надо было прийти ей, поменять основание. Как погорелец, она могла бы в льготной очереди состоять, и если бы стояла с 2004 года, то была бы самая первая", - пояснила Соколова.

Вставать еще в одну очередь или оставаться в той, откуда потом выкинут? Требовать жилье как погорелец или как многодетная мать? Не от страха ли возникает такая путаница?

"Как человек я боюсь, у меня у самой маленький ребенок, поэтому, если что-то случится… я боюсь, - делится Анастасия Соколова, -  мы обратимся в районную администрацию, в прокуратуру, к уполномоченному по защите прав ребенка – к Старшовой, но выселять с судебными приставами мы все равно будем… Не потому что этот участок мы продали, а людей надо куда-нибудь выгнать, просто здание, действительно, находится в аварийном состоянии".

 

Судитесь

По искам администрации уже есть судебные решения: в начале марта две семьи должны были выгнать на улицу. Во время подготовки материала стало известно, что Королевы все-таки решили обжаловать решение Прионежского районного суда.

Имеет ли право Надежда Губина получить крышу над головой и на каком основании, также выяснит суд. Губины обратились в прокуратуру, которая выявила нарушения: многодетной матери и инвалиду третьей группы, считает надзорный орган, должны предоставить жилье. Сейчас в квартире на Школьной, 12 проживают, помимо Надежды, ее младшая дочь Алена и двое сыновей, один из которых – с женой и маленьким сыном. Многие до сих пор прописаны в доме по ул. Совхозной – сейчас там пустырь.

"Мы пытались снова встать в очередь - они у нас требуют договор соцнайма по Совхозной, где дом сгорел, а с ним, естественно, и все документы. Так они и у себя, без всякого пожара, этот договор найти не могут! Комиссию созывали, чтобы проверить, годен ли сгоревший дом для жилья! С таким бредом мне приходилось беременной сталкиваться. Я к главе приходила, он руками разводит, говорит - судитесь", - заключает Наталья.

Глава поселения Анастасия Соколова тоже рекомендует обратиться с иском в адрес районной администрации, поскольку полномочия по расселению теперь в ее ведомстве. По суду, уверяет она, жилье погорельцам предоставляют. Правда, с 2011 по 2014 гг. таких случаев, по ее словам, в поселке Шуя было только два.

Так и выходит, что жилищное право в России, как "замусоренный" Windows – программ много, а система то подвисает, то выдает ошибки, а люди, ничего не смыслящие в программировании, ломают голову над Турбо Паскалем в 2016 году… или над жилищным законодательством. Так виноват ли человек, что забыл о своих правах, когда так редко с ними сталкивался? Ведь, согласно Конституции Российской Федерации, каждый гражданин… а, ладно, старушка итак редко обновляется и все чаще глючит – давайте оставим ее, наконец, и начнем действовать сами.

Сергей Маркелов