В Национальном музее Карелии открылась выставка о Карельском восстании 1921–1922 годов.
В уходящем году последнему крупному выступлению карелов против Советской власти исполнилось сто лет, но эта историческая дата осталась в республике почти незамеченной. Выставка в Национальном музее Карелии оказалась едва ли не единственным событием, приуроченным к юбилею Карельского восстания, которое в советской и российской историографии называли и «Карельской авантюрой», и «Малой Зимней войной».
«Столица на Онего» поговорила с одним из создателей экспозиции, научным сотрудником музея Софьей Никитиной:
— Понимаю, насколько сложно было создать такую экспозицию, ведь в фондах Национального музея Карелии почти нет артефактов, связанных с самим Карельским восстанием. Как Вам удалось выйти из положения?
— Действительно, когда мы брались за эту тему, то представляли, что нам навряд ли получится найти такие артефакты, поэтому я обратилась с вопросом к нашим финским коллегам, что бы мы могли использовать в такой выставке. Это оказались, главным образом, фотоматериалы и копии исторических документов. Но нам не очень хотелось показывать только войну, потому что все представляют, что такое война. Войны не отличаются друг от друга, у них бывают лишь разные участники, но фактически это лишь смерть и убийства, поэтому мы решили больше рассказать про человека в условиях гражданской войны, про то, как он жил, что он чувствовал, чем занимался, во что верил. В нашей экспозиции представлены как орудия труда, так и предметы быта, одежда и мебель, характерные для северной Карелии начала XX столетия. Они помогли нам создать образ северокарельского мужчины.
— И поэтому, собственно, выставка и называется «Izändä»?
— Да, «izändä» в переводе с северокарельского означает старшего мужчину, главу семейства. В конце XIX — начале XX столетия на севере Карелии — в Беломорской Карелии — еще сохранялись большие семьи. По-другому им попросту было не выжить, и этот «izändä» управлял в семействе всем. То, чем будет заниматься хозяйство, и даже то, кто на ком женится. Это был очень ответственный статус, и если представить Карелию в годы Гражданской войны одним большим хозяйством, то северный карел и стал тем «izändä», который принял на себя ответственность за свою землю. Карельское восстание, конечно, уникально для истории Карелии, но нужно отметить, что такие народные восстания вспыхивали в те годы и в других регионах страны, бывшей Российской империи.
Я не берусь утверждать, были ли карелы, участвовавшие в Карельском восстании, объединены какой-то политической или даже национальной идеей. Но мы точно знаем, что в это время в Карелии был страшный голод. Страдания, пришедшие вместе с Гражданской войной, побудили карелов защищать себя и свои семьи. На тот момент для этого «izändä» единственным способом защиты было взять в руки оружие.
— А почему тема Карельского восстания заинтересовала Вас?
— В Национальном музее Карелии я работаю относительно недавно, всего лишь три года. Но пока училась в университете и у себя дома, в Калевале, бывшей Ухте, много слышала об этих событиях. В университете мне довелось познакомиться с научными исследованиями, посвященными Карельскому восстанию. Это работы историков Марины Витухновской и Александра Осипова («Столица на Онего» опубликовала в феврале интервью с научным сотрудником Университета Восточной Финляндии Александром Осиповым «После восстания в некоторых деревнях остались только старики» — прим. автора), мой интерес к теме поддержали специалисты по истории стран Северной Европы, Ирина Такала и Илья Соломещ.
Мне всегда хотелось отобразить накопленный материал предметно, особенно когда пришла в музей. Все выставки про Октябрьскую революцию и Гражданскую войну отображали в большей степени события, проходившие в южной Карелии. Просто потому что экспонаты об этом есть в наших фондах, и мы их можем показать. Но я думаю, что и на севере Карелии проходили не менее значимые события.
Карельское восстание — одно из них. Даже сегодня вы можете увидеть, что после анонса нашей выставки кто-то написал, что раньше, «правильнее» это восстание называлось «Карельская авантюра». Но с какой позиции это «правильнее»? Это, действительно, было народное восстание, ставшее частью Гражданской войны.
— Я обратил внимание, что некоторые артефакты, связанные как раз с «красными» участниками тех событий, в экспозиции присутствуют. Мы можем увидеть, к примеру, лыжу финского коммуниста Тойво Антикайнена, отряд которого участвовал в подавлении восстания. Это, действительно, подлинник?
— Да, есть предположение, что это его лыжа, потому что она относится к коллекции Тойво Антикайнена. Ее показывали и на других выставках. Но у нас она представлена как своеобразная стрела, символ его молниеносного похода «красных финнов», ударившего в самое сердце Карельского восстания — деревню Кимасозеро. Восстание оказалось разгромлено, и его участникам пришлось уходить вместе со своими семьями в Финляндию.
На конец XIX — начало XX века в одном только Кемском уезде Архангельской губернии насчитывалось около трехсот деревень. Сколько тысяч карелов там проживало! Да, сегодня мы можем увидеть установленные дорожные указатели на карельском языке, но живую красивую карельскую речь вы вряд ли услышите. В большей степени выставкой хочется привлечь интерес молодых жителей Карелии к местной культуре и истории, возможно, к открытию новых для себя фактов, деталей, к формированию собственных оценок и выводов. Уверена, это им будет интересно.
— Не могу не отметить и совершенно потрясающие графические работы карельского художника Владимира Лукконена, иллюстрирующие трагические события 1921–1922 годов. Они стали едва ли не главными экспонатами Вашей выставки.
— Я бы сказала, что это — главная находка выставки. Владимир Лукконен — талантливый сын северокарельской земли, его корни из деревни Регозеро, и он фактически создал графический роман о своем предке — Васко Лукконене, который участвовал в Карельском восстании.
Когда Владимир стал распутывать этот клубок семейной истории, то столкнулся с тем, что участников восстания именовали не иначе как «карельскими бандитами». Владимир Лукконен просто не мог понять, почему его деда, Георгиевского кавалера, защищавшего свою родину, считали «бандитом». И мы, действительно, видим в этих рисунках не «бандита», а человека, ставшего на защиту родной земли.
В этой экспозиции мы показали лишь эскизы графического романа Владимира Лукконена, но мне хотелось бы поддержать его издание. Как мне кажется, это было бы логичным продолжением нашей выставки, посвященной Карельскому восстанию.
Интервью записал Валерий Поташов.
Фото автора
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание