Никто не знает, что такое руны, а лес рубят китайцы

Участники этнографической экспедиции на север Карелии рассказали о том, какие традиции сохранили кестеньгские карелы.

"Я сама из Лоухского района, кестеньгская карелка, а сейчас работаю в Институте языка, литературы и истории и готовлю сборник фольклорных материалов, собранных у кестеньгских карелов. Собственно, поэтому мне и захотелось отправиться к ним и попытаться записать то, что еще возможно", – рассказала "Столице на Онего" младший научный сотрудник сектора фольклористики ИЯЛИ Карельского научного центра Российской академии наук Мария Кундозерова, которая выступила инициатором и руководителем июльской этнографической экспедиции по приполярным карельским деревням.

Без электричества и теленовостей

В течение недели четверо ученых из Института языка, литературы и истории и музея-заповедника "Кижи" обследовали жилые и заброшенные поселения северных карелов в районе озер Топозеро и Пяозеро и национального парка "Паанаярви". Финансовую поддержку экспедиции оказало "Карельское просветительское общество" из Финляндии, и помощь эта была неслучайной – этнографы из Петрозаводска отправились по тем местам, где в XIX веке финские исследователи черпали бездонный карельский фольклор. Правда, с тех пор фольклорного материала на севере Карелии стало значительно меньше, многие деревни обезлюдели, а дороги оказались непроезжими.

"В некоторых деревнях до сих пор нет электричества, а новости люди узнают из передач финского радио, и местные жители говорят по-фински уже лучше, чем по-карельски", –  заметила начальник отдела выставок музея-заповедника "Кижи" и известный в Карелии этноблогер Татьяна Бердашева.

"Но кестеньгские карелы все-таки сохранили свой говор?", –  поинтересовался я у участников экспедиции.

"Сохранили, хотя очень часто соскакивают в разговоре на русский или финский язык. Так им привычнее", –  ответила Мария Кундозерова.

"Население этих деревень –  довольно пожилое, средний возраст наших информантов оказался 73 года. К сожалению, не всегда люди в этом возрасте могут обратиться к своей памяти", –  добавила Татьяна Бердашева.

Карсикко и скит

Как отметил старший научный сотрудник Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН Алексей Конкка, у кестеньгских карелов этнографических экспедиций не было с 70-80-х годов прошлого столетия, поэтому нынешним исследователям было интересно сравнить собранные материалы с теми, которые были записаны 40-50 лет назад. Но для самого Алексея Конкка, изучающего древнюю традицию карсикко – обычая особым образом обрубать хвойное дерево по знаменательным событиям и поводам, этот уголок Карелии был своего рода terra incognita.Ученый хотел убедиться, что традиция карсикко была распространена и у кестеньгских карелов, и экспедиция подтвердила предположения исследователя.  

"Нет такого района на территории Карелии, где этой традиции не было, – констатировал Алексей Конкка. – Если говорить о тех деревнях, где мы побывали в экспедиции, то карсикко было зафиксировано мной не только на кладбище, но и на перекрестках лесных дорог, и между полями, принадлежавших разным хозяевам".

Участники экспедиции засняли на старых деревенских кладбищах уникальные объекты погребальной культуры северных карелов. Однако едва ли не самой большой находкой исследователей стали руины Топозерского скита, о котором писали еще финские фольклористы XIX века. Расположенный на одном из островов Топозера скит был одним из самых крупных центров старообрядчества на севере Карелии. По сохранившимся описаниям обитель насчитывала около 40 построек, а количество насельников доходило до трехсот человек. Влияние раскольников на население северного края весьма беспокоило церковные власти, и в середине XIX века скит был упразднен. Тем удивительнее, что этнографической экспедиции удалось обнаружить останки деревянной стены одной из монастырских построек.  

Культурный шок

Вместе с тем, как признала руководитель экспедиции Мария Кундозерова, рунопевческие традиции кестеньгскими карелами оказались утрачены полностью.

"Никто не знает, что такое руны. Мало кто слышал про Вяйнемейнена. Лишь некоторые вспоминают, что это персонаж "Калевалы". Рунопевческие традиции ушли, собственно, так же, как и традиции причитывания и йойганья. Кто-то, правда, еще помнит, что бабушка плыла на лодке и пела песню, но люди даже не знают, что это называется йойганье", – сказала Мария Кундозерова.

"Мы спрашивали у людей про мифологию, знают ли они, что в лесу леший живет, а воде – водяной, но люди больше в это не верят. Хотя одна из наших информантов-бабушек восприняла поставленный вопрос как новость и стала потом рассказывать о ней в деревне", – поделилась Татьяна Бердашева.

"Фактически у кестеньгских карелов остался только язык?", –  спросил я у участников экспедиции.

"Да, язык и такие прозаические жанры фольклора, как предания о первых поселенцах деревни и происхождении ее названия", – ответила Мария Кундозерова.

"Дело в том, что в этом районе из-за подъема воды при строительстве Кумской гидроэлектростанции в 60-е годы были уничтожены почти все старые деревни, –  пояснил Алексей Конкка. – А потом сюда пришли леспромхозы, куда свозили людей со всего Советского Союза. В соседнем Калевальском районе таких "чудес" не происходило, и поэтому карельские традиции там сохранились лучше".

"Сейчас в Лоухском районе идет заселение новыми жителями, – добавила Татьяна Бердашева. –  Я с большим удивлением узнала, что там лес рубят китайцы. Для меня это был культурный шок".

Валерий Поташов.