Мы провели специальное расследование, чтобы понять, за что судят известного политика и предпринимателя.
В прошлом журналистском расследовании, мы выяснили, что суд очень по-разному оценивает весьма схожие обстоятельства при избрании меры пресечения. Девлет Алиханов находится под стражей два с лишним года, а других, обвиняемых по той же статье, держат под подпиской о невыезде, домашним арестом, а то и вообще никак не ограничивают их свободу. В чем же исключительность преступления, в котором обвиняют Алиханова, если никакая мера, кроме тюремной камеры, не в состоянии даровать спокойную жизнь гособвинению, раз за разом требующему, чтобы его оставили под арестом? Именно на этот вопрос постараемся ответить в новом расследовании. И будем рассматривать чистые факты, без каких-либо политических и иных примесей.
Есть в уголовном кодексе статья 159 - "Мошенничество, то есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием". В части четвертой речь идет о мошенничестве, совершенном организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение. Именно по этой части и обвиняют Алиханова. Правда, ни у кого он квартиры не забирал, да и группы никакой нет. На скамье подсудимых Девлетхан Алиханов сидит один. Остается последний вариант – особо крупный размер (более 12 млн. руб.). Гособвинение считает, что Девлетхан Алиханов нанес бюджету ущерб на сумму более 30 миллионов рублей. По мнению следствия, сделал он это в 2007 году при купле-продаже 13 помещений сберкасс, принадлежащих до этого городу (хотя на самом деле он в сделке вообще не участвовал и никакого отношения к приватизации не имеет). Попробуем проанализировать, как можно обмануть чиновников городской администрации при купле-продаже муниципальной собственности?
Обвинение считает, что 13 сберкасс были проданы в 2007 году по заниженной цене. Например, помещение в доме № 12 по улице Луначарского, по версии следствия и обвинения, было продано за 1 млн. 680 тыс. руб. при его реальной рыночной стоимости 2 млн. 427 тыс. рублей. Разница - 747 тыс. рублей. И так во всех тринадцати случаях (суммы разнятся, суть одна). Общее снижение цены – 8 млн. 416 тыс. руб., что и трактуется, как ущерб, нанесенный Петрозаводску.
Но как же удалось снизить цену на многие миллионы? Ведь это ж происходило не на базаре, когда продавец и покупатель торгуются до посинения, прежде чем ударят по рукам. С муниципальным имуществом такие номера не проходят, так как процедура продажи прописана в законах до мелочей.
В нашем случае процедура выглядела так. Мэр города Масляков обратился к Петросовету с просьбой дополнительно включить помещения сберкасс в перечень объектов, планируемых к приватизации в 2007 году. Депутаты такое решение приняли. Комитет по управлению муниципальным имуществом (КУМИ) администрации Петрозаводска обратился к независимому оценщику, чтобы определить их стоимость. После этого был объявлен открытый аукцион по продаже сберкасс, в котором мог участвовать любой желающий - соответствующее объявление было опубликовано в газете (официальном вестнике).
Как видим, в этой процедуре предусмотрено, что цена продаваемого объекта берется не с потолка, а определяется профессиональным оценщиком. Оценивается все – состояние объекта, расположение, стоимость аналогичных объектов и так далее. Завысить или занизить стоимость при таких условиях практически невозможно. В нашем случае снижение цены продаваемых сберкасс было обусловлено тем, что они находились в долгосрочной аренде у карельского отделения "Сбербанка". Немаловажный момент: оценивало помещения не частное, а государственное предприятие Карелии РГЦ "Недвижимость". Не доверять такому оценщику и ставить под сомнение его выводы, оснований нет. Однако для понимания ситуации в полной мере нужно внимательно ознакомиться с упомянутым договором аренды.
Договор аренды "Сбербанком" помещений сберкасс был подписан задолго до описываемых нами событий в ноябре 2005 года. Срок аренды истекал 31 декабря 2014 года. Особенность договора: арендная плата за весь период аренды (10 лет) одномоментно была перечислена в бюджет города и составила более 31 млн. рублей. Не надо быть великим экономистом, чтобы понять, - данный договор был выгоден в первую очередь "Сбербанку". Если бы арендная плата перечислялась ежегодно, город в течение десяти лет имел бы постоянный доход в бюджет и мог бы увеличивать его, индексируя плату не менее чем на 7,5 процента. Заключение договора с разовым платежом за весь срок аренды - типичный пример мышления чиновников, живущих одним днем. Впрочем, дела те прошлые и оценивать их - занятие неблагодарное. Факт остается фактом: помещения сберкасс на момент продажи находились в долгосрочной аренде, что и послужило основанием для снижения цены продаваемого имущества. Иначе и быть не могло, ведь смена собственника в соответствии с законом не влечет за собой расторжение договора аренды. Иными словами, покупатель уже упомянутого помещения сберкассы на ул. Луначарского не смог бы выгнать арендатора и заключить другой договор на более выгодных для себя условиях. Ему пришлось бы ждать новогодней ночи 31 декабря 2014 года, после которой он смог бы в полной мере распоряжаться купленным помещением.
Описанные условия по закону называются обременением. И были учтены ГУП РК РГЦ "Недвижимость" при определении стоимости помещений сберкасс. Все законно? По мнению обвинителей Алиханова – нет! Ведь они считают, что долговременная аренда не может быть обременением. Следователи и прокуроры ссылаются на то, что в Законе "О приватизации государственного и муниципального имущества" обременение в виде аренды не указано. Действительно, в тексте Закона нет слов об аренде. Но как быть с пунктом, гласящим, что "Ограничениями могут являться… иные обязанности, предусмотренные федеральным законом или в установленном им порядке"? Попадает ли в эти "иные обязанности" договор аренды? Если верить письму Минэкономразвития РФ от 11 июля 2011 года, то да. Ведь главные экономисты России написали в нем, что "если покупателем недвижимого имущества является лицо, не являющееся арендатором по договору аренды выкупаемого помещения, в отчете об оценке представляется целесообразным отражать информацию об обременении в виде договора долгосрочной аренды, за исключением случая наличия в договоре аренды условия о расторжении данного договора при смене собственника недвижимого имущества".
Прошу прощения у читателя за столь длинную цитату, но в ней определено главное, почему договор аренды не был четко обозначен в виде обременения в Законе "О приватизации". Договор аренды не может всегда считаться обременением, так как приобрести имущество может сам арендатор, а в этом случае договор сразу после покупки перестает действовать. Или в нем может быть пункт о расторжении договора при смене собственника, тогда тоже никакого обременения нет. А в нашем случае? Договор по аренде помещений сберкасс не мог быть расторгнут при их продаже. И покупал их вовсе не арендатор. Значит, договор аренды камнем висел на шее нового собственника, не давая распоряжаться купленным помещением по собственному усмотрению. А это обременение. Да еще какое! И оно обязательно должно было учитываться при определении стоимости продаваемых сберкасс. Допрошенный в ходе следствия бывший первый зам мэра Петрозаводска высказался по этому поводу так: "по сложившейся практике и по законодательству объекты недвижимости, находящиеся на момент продажи в долгосрочной аренде, продавались с учетом обременения". И ведь он был абсолютно прав. В соседнем нам Санкт-Петербурге продажа сберкасс тоже проводилась. При этом, как следует из ответа на запрос суда, "рыночная стоимость объектов была определена с учетом обременения договорами долгосрочной аренды".
А вот выдержка из выступления в суде адвоката Михаила Шогина: "Из оглашенных ответов администраций буквально следует, что во всех случаях процедура приватизации помещений, арендуемых Сбербанком России была идентичной. Так в Петрозаводске, так и в Сегеже, так и в Кондопоге помещения, арендуемые Сбербанком России в 2007-2008 годах, оценивались независимым оценщиком… Оценщиками было указано, что долгосрочная аренда является обременением".
Кстати, а почему сам "Сбербанк" не захотел выкупать арендуемые им помещения? Это отдельная история.
В АО "Сбербанк" значительная доля акций принадлежит государству. По закону же, те общества, "в уставном капитале которых доля Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований превышает 25 процентов", не могут быть покупателями муниципального имущества. То есть, "Сбербанк" не мог выкупить помещения сберкасс. Но не зря же есть у нас в России поговорка "Если нельзя, но очень хочется, то можно". Нашелся выход и здесь.
Как пример можно привести продажу помещений сберкасс в районах Карелии. Для того, чтобы купить их, тоже проводились аукционы. Сам "Сбербанк", в силу закона, в них не участвовал. Его интересы представляло ОАО "Военная страховая компания", которое, выиграв аукцион и выкупив помещения сберкасс, перепродавала их "Сбербанку" по аукционной цене плюс расходы, понесенные в ходе покупки.
Соответствует ли такая схема законодательству? Ввиду того, что ни одна такая купля-продажа не была оспорена в суде, то да. Хотя, положив руку на сердце, можно сказать, что она имеет признаки притворной сделки, то есть сделки, "которая совершена с целью прикрыть другую сделку". По ГК РФ такая сделка ничтожна, то есть недействительна с момента заключения. Впрочем, пусть эти действия оценивают юристы. Лишь отметим, что гениальная формула, придуманная нашими соотечественниками - строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения – опять нашла свое подтверждение на практике.
Не раз опробованная схема должна была воплотиться и в Петрозаводске. Но "Военная страховая компания" на этот раз не смогла в ней участвовать. И на аукцион по продаже помещений сберкасс заявились два человека. Один из них и выиграл его, приобретя в собственность 13 муниципальных помещений. Однако победитель продал их не "Сбербанку", а постороннему человеку. Тем самым была нарушена притворность сделки и начали действовать законы рынка.
Это чистые факты, без примесей. А теперь вопрос: есть ли в этой сделке нарушения законодательства? Чтобы избежать обвинений в предвзятости и в журналистских домыслах, предоставим право оценить проведенный аукцион бывшему первому заместителю мэра Анатолию Булдакову. Будучи допрошенным в суде в качестве свидетеля, он так охарактеризовал его: "Я думаю, они приватизировались согласно действующему законодательству".
3.jpg)
Знаете, а ведь с этим трудно не согласиться. Каждая ступенька проведенного аукциона по продаже помещений сберкасс соответствовала закону. Глава города внес предложение Петросовету включить сберкассы в перечень приватизируемых объектов. Совет принял решение. Комиссия по приватизации через госпредприятие "Недвижимость" оценила объекты. Аукционная комиссия провела аукцион. Покупатель, выигравший его, приобрел сберкассы. Это все факты. К тому же, не один раз проверенные надзорными органами после 2007 года. И ни одна проверка не выявила нарушений законодательства.
Так где же здесь статья 159 УК? Где мошенничество в крупном размере, в котором обвиняют Алиханова? Может он убеждал мэра Виктора Маслякова занизить стоимость сберкасс? Нет. Да Масляков и не мог этого сделать, поскольку оценивало помещение ГУП "Недвижимость". Может Алиханов как-то сумел убедить экспертов "Недвижимости" занизить цену? Нет. Может Алиханов был членом аукционной комиссии и как-то способствовал тому, чтобы победителем был признан определенный человек? Ничего подобного. Может Алиханов как-то загипнотизировал депутатов, мэра, его замов, членов комиссий и внушил им, что они должны действовать в его интересах? Если так, то гипноз не удался, ведь продажа сберкасс была проведена по закону. Тогда, может, Алиханов сам купил эти злосчастные сберкассы? Тоже нет. Ни тогда, ни после Алиханов не становился собственником тринадцати петрозаводских сберкасс. Где же тогда искать мошенничество?
На этом можно было бы закончить статью, поскольку выяснилось, что нет события преступления, однако, суд-то над Алихановым продолжается, а сам он по-прежнему находится в камере СИЗО. Что ж, тогда надо попытаться понять логику следствия и обвинения. Ведь не могут же они просто так обвинять кого-то. Но сразу надо оговориться, что придется отступить от фактов, поскольку многое в обвинении Алиханова не опирается на них.
Следствие посчитало, что Девлетхан Алиханов, зная, что "Сбербанк" в других регионах (подобное происходило не только в Карелии, но и за ее пределами) использует для приватизации муниципальных помещений схему с участием сторонних фирм (притворная сделка), "решил сам завладеть указанными помещениями путем их приобретения на подставное лицо по заниженной цене". Для начала он решил обмануть управляющую Карельским отделением "Сбербанка" Елену Палкину, пообещав ей, что выкупит помещения сберкасс по той схеме, что была использована в районах республики с участием ОАО "Военная страховая компания", и продаст их Сбербанку по той же цене плюс понесенные расходы. Потом уже обманутая Палкина должна была ввести в заблуждение главу города Маслякова и других чиновников рангом пониже, уговорив их продать через аукцион сберкассы по заниженной цене. При этом она должна была пообещать, что "Сбербанк" не будет претендовать на возврат арендной платы, уплаченной за 10 лет вперед. Согласно учредительным документам Сбербанка России, руководитель карельского отделения Палкина не могла принять такое решение и фактически подарить от имени вышестоящей организации 26 млн. рублей (на тот момент – 1 млн. долларов США). В аукционе должны были участвовать доверенные лица, чтобы "незаконно приобрести помещения по заниженной цене".
Обратите внимание на два существенных момента – "незаконно приобрести" и "по заниженной цене". Насчет цены мы уже выяснили, никто не мог ее занизить произвольно, поскольку оценивались сберкассы профессиональными оценщиками. И если бы они попробовали это сделать, сидели бы сейчас на скамье подсудимых вместе с Алихановым. Но к ним никаких претензий не предъявлено. Что же касается незаконного приобретения… Если сделка незаконна, ее надо расторгать. Кто-нибудь за 10 лет, прошедших с той поры, попытался это сделать? Нет. Да и не смог бы, поскольку процедура продажи была выдержана скрупулезно.
Что же касается намерения убедить мэра города продать сберкассы, то никого ни в чем не надо было убеждать. Лучше всего на эту тему высказался бывший председатель Петросовета Олег Фокин, допрошенный в суде в качестве свидетеля: "Даже если бы не было Девлетхана Медетхановича, они все равно были бы проданы". Остается одно – купить через доверенных лиц.
2.jpg)
В аукционе по покупке сберкасс участвовали Журавлева и Копнин. Первая –мать Евгения Журавлева в то время депутата Петросовета, второй – сам депутат. Именно их и считает обвинение доверенными лицами Алиханова. При этом сами они, как следует из обвинительного заключения, не были осведомлены о "преступном умысле Алиханова".
Даже если это и так, как данный факт отражается на законности самого аукциона? Да никак! Неважно, кто был участником аукциона, важна законность процедуры его проведения. А с этим-то все в порядке.
По итогу получается, что Алиханова судят за то, что он, якобы, обещал, но не продал "Сбербанку" помещения сберкасс. То есть, не довел до конца притворную сделку. А еще за то, что Тамара Шутихина, купившая у Журавлевой эти помещения, взыскала с администрации города арендную плату, уплаченную "Сбербанком", за период после приобретения в собственность сберкасс в сумме более 26 млн. рублей (этой суммой плюс "занижением цены" на 8 млн. руб. и обуславливается "особо крупный размер" ущерба). Взыскала Шутихина миллионы через Арбитражный суд. Получается, что решение суда признается обвинением, как ущерб, нанесенный Алихановым городскому бюджету. Но позвольте, как можно законное требование считать ущербом? Мол, "Сбербанк", если бы ему продали сберкассы, обещал не взыскивать арендную плату, а Шутихина взыскала? Но Шутихина не обязана исполнять чьи-то не вполне законные обещания, даже если они были.
Еще одно, на что хочется обратить внимание читателей. Из обвинительного заключения следует, что мэр Масляков был уверен в том, что на аукционе помещения сберкасс будут гарантированно приобретены "Сбербанком" и именно поэтому инициировал их продажу. Не получается ли в этом случае, что он потворствовал притворной сделке? Счастье его, что аукцион прошел по закону, а не по его уверенности.
А теперь резюме. Утверждение обвинения, что Алиханов приобрел помещения по заниженной цене, при этом обманув администрацию города и руководство "Сбербанка", навевает несколько вопросов. Первый: если бы "доверенное лицо", выигравшее аукцион, продало сберкассы банку, а не Шутихиной, было бы возбуждено уголовное дело? Скорее всего, нет. Прошли же без сучка и задоринки "кривые" схемы с участием ОАО "Военная страховая компания". Второй: если бы "Сбербанк", став собственником сберкасс, обратился в Арбитражный суд, как это сделала Шутихина, и получил возврат арендной платы (более 26 млн. руб.), трактовалось бы это, как ущерб, нанесенный городу? Вряд ли. Потому что все законно, а устные обещания не делать этого ничего не стоят, когда на кону такие суммы. Да и вообще кто-то верит, что банк откажется от законной прибыли?!
Вот и выходит, что исключительность дела Алиханова в том, что судят его за известную фамилию. Не будь ее призрака (фактов-то нет) в этом уголовном деле, не было бы и самого дела. Тем более, что сразу две судебно-оценочные экспертизы, проведенные следствием в Петрозаводске и Санкт-Петербурге, подтвердили – ущерб государству от сделки нанесен не был. А еще исключительность в том, что все активные участники событий тех лет – от мэра до рядового участника – по версии обвинения были обмануты Алихановым. Но разве такой "профессиональный обманщик" предлагал бы суду проверить себя на детекторе лжи? Алиханов же предложил. Однако ходатайство было отклонено, поскольку возражали против проверки подсудимого на полиграфе… гособвинение и представитель правительства Карелии.
Предыдущую статью "Жизнь без свободы" читайте здесь.
Анатолий ЕРОШКИН
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание