«Творческая мастерская» на прошлой неделе открыла давно обещанную публике «Театральную гостиную», в которую намерена приглашать легендарных российских и зарубежных мастеров сцены. Первым гостем «ТМ» стал бессменный руководитель московского театра «Школа современной пьесы», именитый режиссер, поставивший около 80 спектаклей и снявший 15 телефильмов, уважаемый преподаватель ГИТИСа и просто обаятельный человек Иосиф Райхельгауз.

Делается немножко сумасшедшим, но деньги берет

«С детства не знал, кем хочу быть в будущем, – сказал на своей творческой встрече в «ТМ» Иосиф Райхельгауз. – Но думал, что хорошо бы стать писателем. У каждого уважающего себя писателя должен быть письменный стол. А у меня своего письменного стола долго не было. Пришлось стать режиссером».

Но в театральной гостиной «ТМ» Иосиф Райхельгауз предстал перед публикой и как писатель – автор книги театральных и не очень баек «Мы попали в запендю», – и как артист, весело рассказывающий эти байки и мастерски декламирующий стихи, и как интересный и остроумный человек, отвечающий на вопросы зрителей. В течение двух с половиной часов народ хохотал и веселился. И было над чем.

«Я родился в Одессе и прожил там первую часть своей жизни, – рассказал Иосиф Райхельгауз.– Мой дедушка Мейер Ханонович Райхельгауз был председателем колхоза имени Иванова. Дед говорил: «Если ты режиссер, почему не играешь на пианино»? Когда я был студентом четвертого курса ГИТИСа, дедушка уже перестал быть председателем колхоза. И я приехал в Одессу ставить в местном театре преддипломный спектакль. В это время приехал на гастроли Аркадий Райкин. Мне, молодому режиссеру, дали один билет в первый ряд. На семейном совете постановили отдать билет дедушке, так как больше шанс врядли представится. И дед пошел на концерт. В то время, когда весь зал ревел от хохота, дедушка сидел мрачнее тучи. Когда он пришел домой, и все просили рассказать, как же там все прошло, Мейер Ханонович заявил: «Ну, так что вам сказать: делается немножко сумасшедшим, но деньги берет».

Знаменитый режиссер, спектакли которого шли в Рочестере, Нью-Йорке, Женеве, Стамбуле, признался зрителям, что до сих пор неуютно себя чувствует, когда ставится вопрос о его гонораре. А вот его студенты в ГИТИСе первое, что спрашивают о предстоящей работе: «Сколько платят, что за материал, какая гостиница?»

«Когда мне было 14 лет, мой отец устроил меня электрогазосварщиком на автобазу, – вспоминал режиссер. – Летом я лежал на раскаленном асфальте и сваривал какие-то грязные детали. Теперь, когда, например, мой водитель опаздывает и я жду его у подъезда, или вместо СВ приходиться ехать в купейном вагоне с запахами, я всегда себе говорю: «Старик, спокойнее! Ты сейчас мог бы лежать на том асфальте!»

«Чайки» от олигархов

Сегодня Иосиф Райхельгауз очень даже обеспеченный человек. Дружбу водит с олигархами, за что его журят родные. Чубайс живет от Райхельгауза через калитку. И режиссер общается с Анатолием Борисовичем по-соседски. Кроме того, они вместе участвуют как члены одной команды в гонках по бездорожью, гоняя по всему миру. Но подарки от друзей-олигархов Райхельгауза иногда все же удивляют.

«В прошлом году в моем театре во время поклона после  премьеры спектакля «Русское варенье» Улицкой в зал зашел милиционер и громко спросил: «Кто поставил «Чайку»?» – рассказал Иосиф Райхельгауз. – Поскольку я поставил три «Чайки» в «Школе современной пьесы», Васильева с Филозовым указали на меня. «Уберите свою «Чайку»», – потребовал милиционер. Я вышел на балкон театра и увидел, что Трубную площадь перегородила «Чайка», машина бывшего члена политбюро. Оказалось, такой подарок мне сделал мой коллега по команде в гонках. Тоже олигарх. Я отогнал автомобиль на дачу. Олигарх говорит, что это машина выходного дня. Когда я его спросил, так что же мне с ней нужно сделать, он ответил: «Проехать под окнами Чубайса». За год я так и не нашел на это время».

Когда «гвоздец» превращается в «п…»

Некоторых петрозаводских зрителей удивил и сам профессор Райхельгауз. Одна интеллигентная женщина с большим жизненным опытом спросила режиссера о морали нынешних постановок. «Дети Розенталя» и «Евгений Онегин», нашумевшие московские премьеры, по ее мнению, за гранью добра и зла.

«Вынужден Вас разочаровать, но эти спектакли я считаю шедеврами, – ответил Иосиф Райхельгауз. – В моем театре нет ни одного спектакля с открытым половым актом, нет много матов. Например, недавно ставил «Русское варенье» по пьесе Людмилы Улицкой. Действующие лица – персонажи Чехова, только живущие в наше время. И на них навалились различные социально-коммунальные проблемы. И вот, когда на даче отключают свет, воду, проваливается пол, та из сестер, что самая культурная, по Улицкой, должна сказать: «Гвоздец». Я еще на репетициях понял, что это слово не подходит. И сказал актрисе, чтобы она произнесла «Пиздец». Как только прозвучало это слово, в спектакле все встало на свои места. Ну, а вообще, я стараюсь ставить спектакли так, чтобы по правую руку от меня сидела мама, по левую – две моих дочери, и мне ни за что не было неловко или стыдно».

Неловко не было и публике, которая в этот вечер услышала от мастера несколько «подходящих» слов. Народ готов был слушать и слушать байки от Райхельгауза, фамилию, которого постоянно коверкают. Например, однажды он вычитал в газете «Коммунист Находки»: «Передавать опыт работникам культурно-просветительских учреждений приехали главный художник Московского театра на Таганке Давид Боровский и молодой режиссер театра «Современник» Иосиф Райхергруз».

Поставит ли что-нибудь Иосиф Райхельгауз в Петрозаводске, интересовало многих любителей театра. Режиссер их разочаровал.

«Дело в том, что я очень занят. Мой график расписан на несколько лет вперед. И у меня нет проблем с зарабатыванием денег. Но если я буду понимать, зачем мне ехать в Петрозаводск, если буду знать, что можно поставить только это и только здесь и буду чувствовать, что меня здесь очень ждут, я соглашусь на работу в «ТМ»», – «обнадежил» напоследок режиссер.

Несколько баек из коллекции «Райхергруза»  

В «Современнике» шел спектакль «Баллада о невеселом кабачке» по пьесе Олби. На сцене находились главные персонажи, к рампе выходил Михаил Козаков и представлял их зрителям. Начинался его монолог словами» Я – Рассказчик», после чего шел еще длинный и серьезный текст. Ближе всех к Козакову оказывался Олег Павлович Табаков, который всякий раз после первой реплики говорил:

– Такому рассказчику х… за щеку!

Козаков начинал хихикать, пытался подавить смех и потом долго нагонял на себя серьезность, чтобы закончить мололог. И после каждого спектакля просил Табакова:

– Олег! Ну сколько можно!

Табаков обещал молчать, но на следующем спектакле повторял свой номер.

Козаков написал докладную, на совете театра разбирали этот вопрос. Табаков там клятвенно пообещал, что больше в этом месте спектакля не произнесет ни слова.

Настал день спектакля. Открылся занавес. Козаков вышел на авансцену…

– Я – Рассказчик, – начал он и сделал выжидательную паузу.

Табаков молчал. Это было так непривычно, что Михаил Михайлович даже обернулся, чтобы взглянуть на партнера…и увидел, как Олег Павлович держит что-то за щекой!

Эффект был убойным – зрители долго ждали продолжения спектакля.

Когда мы были студентами, ректором ГИТИСа был Матвей Алексеевич Горбунов. Он умудрялся всегда быть немного выпившим. Никто не видел, как и когда, а, главное, что он пил. В его кабинете стоял бюст Ленина из папье-маше, пустой изнутри. Оказалось, именно там он и прятал бутылочку коньяка.

Однажды Матвей Алексеевич стал замечать, что к его бутылочке кто-то прикладывается. Поймать «расхитителя» своего имущества он долго не мог, пока зайдя как-то с утра в кабинет, не заметил, что уборщица кинулась в сторону от бюста вождя как черт от ладана. Тогда он и изрек ставшую легендарной фразу:
– Люся, признайся, ты Ленина трогаешь?

В 1992 году вышел спектакль «А что-то ты во фраке?», в котором роль Чубукова играл выдающийся артист Алексей Васильевич Петренко. Как многие выдающиеся артисты, человек он немножко неадекватный и странноватый. Выражалось это следующим образом. После каждого сыгранного спектакля Алексей Васильевич писал мне письмо. Все они начинались одинаково:

«Режиссеру Рийхингаузу (или Ренхальгаузу – в каждом письме он ухитрялся делать новую ошибку в моей фамилии) от первого артиста России А.В. Петренко».

Обычно в этих письмах содержалась какая-то просьба или претензия, которая всегда заканчивалась определенным экономическим требованием. Например, таким:

«Режиссер Рухингауз!

Сегодня я играл в Вашем спектакле «А чой-то ты во фраке?». Температура воздуха на сцене и в зрительном зале составляла 26 градусов по Цельсию, что в переводе с международной шкалы по Фаренгейту на 4 градуса превышает норму, установленную Международной Организацией Труда при ООН. Во время спектакля в моем теле происходило обильное потоотделение, в связи с чем требую возместить моральный ущерб и выплатить сумму …. рублей.

Прошу не оставлять мое письмо без ответа. Рассчитываю получить ответ не позднее чем через два дня. В противном случае не гарантирую участие артиста Петренко в следующем спектакле.

Первый артист России Алексей Васильевич Петренко».

Мой однокурсник, известный режиссер Анатолий Васильев – прекрасный администратор. У него во всех театрах, где он работал и ставил, есть масса заместителей и ассистентов. Около пяти лет назад он сломал ногу. Я к нему приехал в гостиницу, чтобы пообщаться. И вот он сидит на диване, а сломанная нога его лежит на отдельном стуле. И раз в пять минут вбегает девушка, которая то подает Васильеву лекарства, то поправляет ногу «немного вправо и вниз». После того, как у меня уже в глазах зарябило от этих бесконечных мельканий девицы, я спросил у Толи, зачем все это.  На что он ответил:

– Не обращай внимая, это ассистент по ноге. Через две недели нога должна быть в порядке. Что же я сам должен все помнить, когда куда ногу поворачивать! Приехал и сразу назначил ассистента по ноге.

Актеры Лев Дуров и Ольга Аросева, отправляясь с антрепризой на гастроли в один из провинциальных городов, должны были ехать в купе СВ. Аросева пришла за час до отправления, переоделась в халатик, в тапочки с помпонами, расстелила скатерть на стол, выложила бутербродики. А Дуров вбежал в последнюю минуту с одним чемоданчиком. «Куда едем, какой спектакль?» – выпил полстакана коньяка, закусил бутербродами Аросевой, разделся и уснул. А Ольге Аросевой не спалось. Вдруг среди ночи она видит, как Дуров встает, наклоняется над ней, слушает, разглядывает, видимо, проверяет, спит или нет. А потом накидывает ее халатик и в ее тапочках идет в туалет.

Утром, надевая тот же халатик и те же тапочки, она встала в очередь в туалет. И вдруг слышит за своей спиной такой разговор:

– Смотри-ка, уже 80 лет, а как отлично выглядит.

– Ты бы ее ночью видел... Лысая, лицо спитое, но ножки стройные...

Наталья Витива