Я специально изменил букву в цитате из книги Экклезиаста: «Есть время разбрасывать камни и время собирать камни». Последние девяносто лет в истории нашего Отечества оказались деструктивными, разрушительными… Много говорено об этом, нет смысла повторяться, но для меня – искусствоведа и прозаика из российской провинции, прожившего большую часть жизни при «советской власти» – особенно горько сейчас видеть разрушения «единого культурного пространства» России.

Инерция разрушительных сил действует активно, и потому только в тяжком труде, «в поте лица своего» можно сохранить и передать нашим потомкам нравственные и духовные ценности, созданные русским народом за тысячелетнюю историю. Всероссийский конкурс среди региональных журналистов "Я люблю Россию», который проводит «Центр Национальной Славы России» стал одним из таких духовных стержней, флагштоком в море безудержной суеты, наживы и мелкого тщеславия.

Мне повезло: я случайно (из интернета, а не по «новостям» всероссийского телевидения!) узнал об этом конкурсе, послал в Москву своё эссе «Конфеты от Барклая», и был приглашен в столицу на семинар. Сотрудниками «Центра» была проведена колоссальная собирательская работа: из полутора тысяч журналистских работ, присланных из 50 городов России, надо было выбрать самые достойные. Вот оно «Бремя собирания». Я сам был членом нескольких литературных жюри и знаю, какая нравственная тяжесть ложится на человека, когда он становится судьей чужого текста. Чашечки весов колеблются: а за строками репортажей и кадрами телепередач живые люди, авторы и персонажи, реальные герои и невольные статисты. Два дня в Москве промелькнули и остались в памяти. Все мероприятия были организованы на высоком профессиональном уровне, но особенно меня поразило посещение «Марфо-Мариинской Обители Милосердия». Возможно потому, что с этим, ныне восстановленным православным культурным комплексом, я был невольно связан с юности, почти с детства…

Марфо-Мариинская Обитель Милосердия

Странно, Вам покажется? Обычный пионер безбожных шестидесятых годов, атеист по разнарядке, а не по семейной традиции или личному выбору, я увлекся рисованием и историей искусства, ходил в «кружок ИЗО» при «Дворце пионеров» и в «Клуб любителей искусства» при «Карельском музее ИЗО». Нам показывали картинки из художественных альбомов и слайды. Сюжеты картин 18-19 веков были в основном на темы античной, библейской и евангельских историй. «Отречение Петра», «Вирсавия», «Избиение младенцев», «Подвиг Геракла», «Обращение Савла», «Рождение Венеры», «Христос в пустыне», «Клятва Горациев», «Подвиг Яна Усмаря» и «Тайная вечеря» – поток новой информации толпился в голове подростка, толкаясь локтями, как в автобусной неразберихе!

Сунулся я в школьную библиотеку: о греческой и римской мифологии книжки есть, а о Библии только ругательные брошюры. Случайно прочитал замечательную книгу Киры Корнилович «Окно в минувшее» о древнерусской иконописи. (Кстати, хорошо бы сотрудникам «Центра Национальной Славы России» взять эту книгу на заметку и, возможно, переиздать). Древнерусская живопись только-только становилась доступна для советских граждан. Духовная сила и красота русских икон меня завораживала, но от незнания евангельских и библейских персонажей и сюжетов мешанина в голове была страшная!

Это сейчас, Слава Богу! – зашел в любую церковь и купил Библию! А сорок лет назад? Дома Библии не было: отец, коммунист с 1942 года, и мама, тайком крестящаяся на пустой «красный угол». В школе настырная антирелигиозная пропаганда и кинофильм «Чудотворная» (может, кто вспомнит агитку хрущевских времен?) Как разобраться? Пошел я «Публичную библиотеку КАССР», а мне говорят:

– «Библию можно взять только в научном зале, для читателей с дипломом о высшем образовании. А ты, мальчик, в каком классе учишься?»

– «В пятом!» 

– «Ну вот, подрасти, окончи ВУЗ, получи диплом, потом читай свою Библию, сколько хочешь!»

Облом по всем статьям! Библия под запретом!

Но я нашел выход: взял книжки польского атеиста-пропагандиста Зенона Косидовского «Библейские предания» и «Сказание евангелистов», «Иудейский древности» Иосифа Флавия» и конспектировал их в публичке (домой, на вынос не давали!), отбрасывая куски с пропагандой. По существу, восстанавливал для себя тексты Священного писания, продирался к истине сквозь суету коммунистической и антихристианской идеологии.

Целый год я ходил в публичку по воскресениям и сидел, и записывал евангельские и библейские тексты в тетрадку в клеточку…

Потом нас, группу петрозаводских школьников, кто посещал занятия в «Музее ИЗО», привезли на пять дней в Москву: «Третьяковская галерея», «Румянцевский музей», Кремль, моно-могильник на Красной площади и напоследок привели в «Центр древнерусского искусства им. Академика Грабаря», который тогда располагался в нынешней «Марфо-Мариинской Обители Милосердия».

Сорок три года назад я, подросток, стоял в этих стенах, задрав голову смотрел на фрески Нестерова… В кафоликоне пространство было разгорожено перегородками: на огромных столах лежали большущие иконы в заклейках из папиросной бумаги, художники в белых медицинских халатах свершали таинства над темными ликами, вызволяя из-под копоти и записей лики святых, исполненные духовной силой!

Воистину: неисповедимы пути твои, Господи…

Потом я учился на реставратора «темперной живописи» в «Русском музее» в Ленинграде, и перед службой в армии целый год «лечил» иконы в подвале на Круглой площади в Петрозаводске. В конце шестидесятых и в семидесятые годы Карелию захлестнула толпа «диких» туристов из Москвы и Питера, они пели песни Визбора и, походя, грабили беззащитные часовенки в опустевших деревнях, считали себя романтиками и сожгли вершину русского многоглавого деревянного зодчества – двадцатипятиглаый собор Покрова на Вытегре...

Чтоб хоть что-то спасти от столичных «ценителей», иконы из пустых карельских деревушек стали свозить в хранилища грузовиками. На «закрепление» красочного слоя одной иконы уходило полтора-два месяца, а за это время на полках осыпались краски на десятках икон. Я предложил начальству другой, более оперативный метод: профилактические заклейки. Писал паспорт на каждый памятник, благо, что с именами святых, апостолов, пророков и праотцев, с сюжетами Евангелия и Библии был знаком. В день обрабатывал по две-три иконы: протирал «красочный слой» от грибкового поражения медицинским спиртом и наклеивал папиросную бумагу. Знаю, что потом, через десятки лет, «мои» иконы попали в руки отличных профессионалов-реставраторов, и они подтвердили правомочность моей методики…

Да что я о себе…

Вот, наконец восстановлена «Марфо-Мариинская обитель», все камни собраны… Собраны?

Но.

К сожалению, в брошюрах о возрождении обители ни слова не сказано о семи десятках лет безбожия и тихого подвига. Не все россияне были атеистами, богоборцами и разрушителями. Были среди нашего народа и честные люди, взявшие на себя «Бремя» собирания и сохранения «камней».

Поездка в Москву оказалась для меня заодно и поездкой в моё детство. Сотрудники «Центра Национальной Славы России» своим ежедневным, кропотливым и честным трудом помогают всем россиянам осознать, что с нами случилось, куда мы идем и как нам жить дальше…

Спасибо им.