Мы были знакомы с моих школьных лет: вместе с другими друзьями Алексей нередко бывал у нас дома, в гостях у моей старшей сестры Эйлы. Люди постарше помнят «коммунарское» движение семидесятых: зимовки, маевки, летний молодежный лагерь «Ивинка». Оно подружило Эйлу, а с ней и меня, со многими интересными  людьми. Временами наша квартира была оживленный, веселый коммунарский штаб. Остроумный, эрудированный, с солнечной улыбкой, Алексей Морозов располагал к себе людей. Умел «зажечь», заинтересовать – меткой мыслью, предложением – «в тему» и вовремя. Если было нужно –  поддержать, помочь в беде.  

Эти черты отмечали мои коллеги журналисты, и наши, и финские, когда мы общались с Морозовым – заместителем министра внешних связей Карелии. Это было в начале новой государственности, в девяностые годы. Карелия начинала строить международные связи в новых условиях, после распада СССР. Морозов был среди тех, кто эти связи буквально «нащупывал», завязывал, выстраивал. Министр Валерий Шлямин, сотрудники министерства были открыты, «доступны» пишущим людям. Тогда мне нередко доводилось бывать в МВС Карелии, в том числе вместе с коллегами из Финляндии. Они не прочь покритиковать российскую бюрократию, но открытость «шляминского» министерства отмечали тогда и помнят ее до сих пор. Помнят они и замминистра Морозова.   

Выпускник иняза Карельского пединститута (а позднее Академии государственной службы при Президенте России), Морозов, владел английским, немецким и финским языками. Слышал от него и шведскую речь. Он был одним из редчайших правительственных чиновников Карелии, с кем можно было говорить по–фински. Это, конечно, нравилось тем, кто связан с финским языком. Встречаясь, он, как правило, приветствовал меня словами: «Terve, Armas!».

После министерства внешних связей Алексей Морозов работал в региональном бюро программы ТАСИС, затем занимался вопросами развития международного сотрудничества и преподавал в Карельском филиале Северо–Западной академии государственной службы, а также в Северном филиале Российской правовой академии. Он был связан с Карельским филиалом СЗАГС со времени его создания до последнего дня своей жизни. Морозов являлся специалистом по зарубежному опыту государственного и муниципального управления и преподавал этот и другие предметы студентам академии. Его коллеги рассказывали мне, что он первым из преподавателей пришел на занятие с ноутбуком, первым принес с собой флэшку. Он не отставал от времени, был в курсе новинок, и в числе первых стал применять  Интернет в учебном процессе. У Морозова выходили публикации по вопросам государственного правления в Финляндии. Он хорошо знал и любил соседнюю страну, и многие финны знали, уважали, ценили его.   

В последние годы наряду с деятельностью в Карельском филиале СЗАГС Морозов работал директором по международным программам Ассоциации муниципальных образований Карелии, и в этом качестве сделал немало для участия городов и районов Карелии в международном приграничном сотрудничестве.  

Мы встречались с Алексеем Константиновичем в последний раз прошлой зимой, и эта встреча была связана с установлением сотрудничества между Карельским филиалом СЗАГС и Институтом государственного управления Финляндии. Морозов активно участвовал в подготовке и организации визита директора финляндского  института Аннели Теммес в Петрозаводск. После той встречи в стенах академии мы созванивались, но не встречались.

Алексей Морозов скончался, находясь в командировке в Финляндии, в городе Йоенсуу 28 апреля 2011 года.

В день похорон рассказали такую деталь: в последние дни, в той самой поездке Морозов напевал про себя припев песни из фильма «Король–олень»: А с башни время сыплет звон: дин–дон, дин–дон, дин–дон… Мгновенно, будто, перенесся во времени далеко назад, услышал звон струн «коммунарской» гитары, и комок подступил к горлу.

Жизнь Алексея Морозова оказалась до слез короткой. Время его в памяти друзей – звонкое.   

Армас Машин