Совсем недавно известный режиссер Андрей Звягинцев покорил Европу своим новым фильмом под названием "Елена". Это имя оказалось счастливым и для нашей соотечественницы Юлии Шестаг. Ее портрет Елены с младенцем вышел в финал ежегодного международного конкурса THE TAYLOR WESSING PHOTOGRAPHIC PORTRAIT PRIZE и теперь будет выставляться в британской галерее в течение трех месяцев. Представьте себе, что из двух тысяч фотографий были отобраны всего шестьдесят, и работа Юлии Шестаг вошла в это число! Вернисаж состоится 8 ноября. Это подобно проходке по красной дорожке престижного кинофестиваля. А в преддверии этого события Юлия ответила на вопросы сайта "Столица на Онего". Несколько лет назад она вышла замуж за немецкого фотографа Рюдигера Шестага и уехала жить в Штутгарт.

– Вспоминаю, когда ты уезжала жить в Германию, директор Городского выставочного зала Маша Юфа сокрушалась, что теряет такого ценного сотрудника. По ее словам, никто не мог так аккуратно и быстро оформлять работы художников для выставок. Так что до твоего отъезда за пределы страны я знала тебя больше как галериста и куратора. А теперь творчество стало основным твоим делом и ты "перебралась" из лагеря ценителей искусства в стан художников…

– Даже в те времена, когда я жила в Петрозаводске, я по-возможности участвовала в выставках с самой разной графикой и даже один раз с арт-объектом. Проблема была единственной – совмещать собственные арт-проекты с работой галерейщика муниципального выставочного зала вредно для здоровья. Просто не потянуть, после работы на себя любимую не остаётся ни времени, ни сил. Поэтому, если Муза и заходила тогда ко мне, то меня не заставала. Другое дело, когда я уехала в Германию без языка и шансов найти работу, оказалась предоставленна самой себе, фактически взаперти, в квартире, заставленной компьютерами и фототехникой. У меня не было выбора – я начала фотографировать. Или вернее я начала фотографировать, чтобы попробовать на что способен фотошоп, потому что фотография как таковая меня не очень интересует. Я занимаюсь digital composing (цифровой композицией), а это значит, большую часть времени провожу не в студии, а перед монитором, собирая картинки в фотошопе.

– Как, кстати, твой муж Рюдигер относится к твоему творчеству? Это всегда очень интересно, как в одной семье уживаются люди, занимающиеся одним делом.

– Рюдигер – профессиональный фотограф. Более того, он инженер, способный собирать фотовспышки или переносные генераторы для них. Этот человек не только знает, но и понимает, почему горит лампочка. Для меня это как соседство с инопланетной жизнью. Мы очень разные. Рюдигер по-настоящему много фотографирует. Архивы из десятков тысяч фотографий, частые и затяжные фотосессии. Его метод – эксперимент. Он последователь эмпиризма. Я же – мистик. Вижу сны даже в бодрствующем состоянии, а потом их материализую. То есть обычно, в фотостудии, глядя в объектив, я уже знаю вплоть до деталей, какую картинку я хочу получить. Или точнее сказать, я уже вижу эту картинку. Можно ли с такими установками работать вместе? Конечно нет. Потому что, пока он расставляет штативы, чтобы пробовать, искать, и экспериментировать от души, я уже точно знаю, чего хочу. Это два совершенно разных способа восприятия мира и творческих метода, уживающихся под одной крышей, но не в одном проекте. Мы пробовали работать вместе, и, к счастью, остались в живых.

из серии "Об ответственности. Мария"

– Может ли профессия фотографа прокормить? Мы не говорим сейчас, конечно, о мэтрах, таких как например Адреас Гурски, чьи фотографии уже невозможно продать дешевле чем за 200.000 долларов. Это история генерала. Рядовому фотографу прокормить себя трудно, так же как и любому другому представителю отряда "креативщики". И музыканты, и художники, и фотографы в Европе существуют за счёт тылов – преподавательской деятельности. Это самый распространённый и надёжный источник дохода. А кроме того дееспособная, творчески активная профессура – это самый эффективный способ поддержать высокий профессиональный уровень учебных заведении и соответственно уровень подготовки специалистов в этих областях. Все наши друзья-креативщики здесь преподают. Рюдигер сам успешно преподаёт в нескольких академиях. Но я ещё до этого уровня не доросла. Пока я зарабатываю на хлеб графическим дизайном, оформляя музыкантам диски, буклеты и т.п.

Что же касается художественной фотографии, то это отдельный большой разговор. Скажу только, что настоящей арт-фотографии не так много, как кажется. И что арт-фотография это не летающие слоны и не цифровые фильтры. Арт-фотография сегодня существует и в чистом, не обработанном виде, и в виде сложного digital composing, но мерками её, как и искусства вообще, сегодня, вчера и всегда остаются идея, хороший вкус и новизна, современность. Почему Рембрандт или Энди Уорхал гениальны и до сих пор нам интересны? Потому, что до Рембрандта так никто не писал, он был первым, так же как и Уорхал позднее. Если вы делаете, что-то не просто лучше других, но так, как это ещё никто не делал до вас – у вас есть реальный шанс на успех.

– Твои работы продаются?

– Мои работы продаются, но не так часто, как бы мне того хотелось. Основная проблема – найти хорошего галерейщика, который будет не просто доволен тем, что в его галерее что-то наконец-то развесили по стеночкам, но и сможет вывести фотографа или художника на арт-рынок через биеннале искусств или, как минимум, будет искать покупателя. Это непросто. Несколько моих работ находятся в частных коллекциях в Венеции и в Вене и сегодня оцениваются от 2.500 евро. Я продаю только лимитированную фотографию, т.е. с каждого изображения я делаю десять сигнированных отпечатков. В Вене, в 2009 году, когда я попала в число финалистов художественной премии Вальтера Кошацки, организованной Музеем современного искусства, мою работу "Самоанализ по Рембрандту" за две недели купили три раза. Это был мой первый большой успех.

"Самоанализ по Рембрандту"

– Честно говоря, я не знаю. Когда я отправляла Елену на этот конкурс – международной премии в области портретной фотографии Taylor Wessing Photographic Portrait Prize, я рассчитывала, что меня возможно заметят, и я наконец-то обзаведусь приличным галерейщиком в Лондоне. На финал я не рассчитывала по единственной причине – я занимаюсь цифровой композицией, а эта премия ориентирована на чистую портретную фотографию. Есть, правда, один нюанс в моей работе, я использую фотошоп не ради спецэфектов, привычных в digital composing, а как раз ради иллюзии документальности. То есть digital composing наоборот, от противного. В "Елене" этот принцип особенно заметен. Может быть, это сыграло решающую роль. А может быть, идея моего проекта, в основе которого рассуждения о Человеке, его жертвенности, интерпретация самого символа Богоматери и его трактовка через частное, через портрет конкретного человека, современника, матери, имя которой Мария, Юлия или Елена. Но точного ответа я до сих пор не знаю. Надеюсь получить его 8-ого ноября на вернисаже.

"Елена"

– Ох, пора. Но это дорогое удовольствие. И только удовольствие. Прийдётся заикнуться о цифрах: чтобы сделать выставку, нужно в неё вложить от пяти до десяти тысяч евро. В среднем печать только одной работы обходится мне в сто евро (я печатаю на очень хорошей бумаге в профессиональной лаборатории). При благоприятном стечении обстоятельств, затраты можно окупить с продаж на пятьдесят процентов, а потом ещё вложить деньги в хранение не проданных работ. А хранение - это головная боль любого художника. Я с удовольствием участвую в групповых выставках, но на свою персональную ещё не заработала.

из серии "Об ответственности. Мария"

– Самым сложным было уговорить себя с почтением отнестись к фактору времени. Не торопить события и не впадать в панику от того, что сразу на другом языке не заговорить. Понять, что, чтобы выучить язык, необходимо время. Болезненно давалось отсутствие привычного общения, когда слова легко слетают с губ, когда говорить и пить или шутить и дышать одинаково просто. Одно дело непонятная иностранная речь три недели в отпуске, и совсем другое годами. Простить себе неспособность полноценно общаться я смогла только через два года. Это были два трудных года.

А легко и приятно было встречать ежедневно людей на улице, которые как и я принципиально не мусорят, в том числе и бессмысленными грубыми словами. Приятно, когда люди проявляют к тебе, так же как и ко всему в их жизни, неподдельный интерес. Особенно приятно это ощущение покоя и безопасности, когда можно без страха оставить ребёнка на детской площадке, зонтик перед входной дверью или открытым багажник авто. Привыкать и повсеместно ощущать на себе уважительное отношение к человеку - это самое приятное.

– Ты решила отправить из Лондона всем своим друзьям открытки с фотографией "Елена". И сколько набралось адресов?

– Да, Юля, это почти арт-акция. Национальная портретная галерея порадовала меня ещё и тем, что напечатала для продажи открытки с "Еленой". На церемонии открытия я получу в подарок сто штук этих открыток. И поскольку мои друзья, к сожалению, не смогут сопровождать меня в Лондон, и неизвестно, предвидится ли мне когда-нибудь ещё шанс выставляться в таком приличном месте, я решила увековечить это событие таким образом, а именно отправить открытки с лондонской почтовой маркой моим друзьям, и особенно тем из них, кто живёт в Петрозаводске. Сегодня я насчитала сорок пять адресов. Но до отъезда ещё осталось несколько дней, я думаю, мы уверенно округлим это число до пятидесяти. Для меня это ещё и потребность сказать что-нибудь хорошее моему родному городу и его удивительным, талантливым людям, художникам, музыкантам, фотографам, дизайнерам, журналистам, тем, с кем мне посчастливилось работать и общаться и без которых в моей жизни не случилось бы ни Штутгарта, ни Вены, ни Лондона.

Записала Юлия Утышева.