Во-первых, Киев – мать городов русских. А отнюдь не американских.

Во-вторых. Мне кажется, современная Украина – это такие Каталаунские поля 21 века. В битве на этих самых полях соединённые силы Европы под командованием римского полководца Аэция разгромили армию Востока, т. н. гуннов, под командованием Аттилы. Аттила от досады и приверженности "излишествам всяким нехорошим" вскоре умер, и Вечный Город остался нетронутым на тот час.

Вот и на Украине сошлись Запад и Восток. С одной стороны – европеизированная чернь с дубинами, униаты и англоговорящий Яценюк, внешне – стопроцентный тренер женской команды по аэробике колледжа где-нибудь в Милуоки. С другой стороны – русская чернь с иконами, православные и умеренно, но часто пьющая тётя Мотя. На геополитической шкале две экстремы поддерживают США и Россия, соответственно. Но победят, как и всегда, те, кого поддержит Мойша. А он пока колеблется. Сами понимаете, я при таком раскладе не могу не сочувствовать, сами понимаете, кому... И это – при всём моём профессиональном отвращении к топорно сделанным и крикливо поданным "новостям" официозных каналов.

В-третьих. Есть и ещё один аспект, он чисто персональный. Как некоторые, может быть, знают, мой папа был в плену у немцев. Потом его освободили американцы, и папа ещё полгода мучился и страдал во Франции, на Лазурном Берегу. После чего затосковал по "отеческим гробам" и решился ехать на пепелище. На пепелище папу сначала не пустили, предложив искупить вину перед Родиной трудовыми подвигами. Вот эти подвиги происходили на Западной Украине. Папа мой шофёр. Он там крутил баранку, восстанавливал разрушенное войной народное хозяйство, пока местные жители восстанавливали салом и горилкой разрушенную национальную идентичность. Понятно, что рано или поздно эти две силы должны были, так сказать, столкнуться. Они и столкнулись однажды вечером на улице. На вопрос, заданный ему на мове, папа имел неосторожность ответить на русском. Собеседник, как в том анекдоте ("Ось и дочикався!"), продолжил межкультурный диалог посредством ножа. На своё счастье, папа успел прикрыться рукой. Руку ему и порезали, причём сильно. Но могло быть хуже. Спасла моего папу от верной смерти на чужбине только женитьба на местной женщине.

Так вот, мой папа с его тремя классами образования, как сейчас сказали бы, "ватник", говорил на четырёх языках: русском, немецком, французском и украинском. Любо-дорого было послушать, как он 9 мая представлял за столом целый Интернационал. Я такой же "ватник", как и мой покойный папа, и никогда не отрицаю свою принадлежность к этой категории. Я тоже худо-бедно говорю на некоторых чужих языках, более того: сочиняю на них стихи и прозу. 9 мая я, однако, буду говорить только по-русски. И ни один сукин сын никогда не сможет мне этого запретить. Всё.

Андрей Тюков