Корреспондент «Столицы на Онего» встретилась с Михаилом Касьяновым в Москве, в редакции Интернет-газеты «Избранное». Пресс-конференция оставила довольно странное впечатление: словно не журналисты с политиком разговаривали, а какое-нибудь нелегальное общество собиралось на тайную вечерю. Полуподвальное помещение редакции, душная комнатка, куда заперлось почти сорок человек, и сам Касьянов – запрещенный, гонимый, но гордый и пафосный.

После ухода в стан политических радикалов бывший премьер Михаил Касьянов со страниц газет и экранов телевизоров перекочевал в Интернет. Воочию же его можно увидеть разве что вместе с Каспаровым на «Маршах несогласных», которые в течение последних месяцев организовывало движение «Другая Россия».  Как бы там ни было, но именно он стал первым выдвинутым кандидатом в президенты – несколько недель назад на участие в президентской гонке Касьянова официально благословил возглавляемый им Народно-демократический союз. Конечно, он мечтал стать единым кандидатом от оппозиционных сил, но как понятно уже сейчас (после выдвижения Явлинского), не стал. Наша оппозиция в очередной раз сделала большой подарок действующей власти – в начале предвыборной гонки разодралась между собой...

- Михаил Михайлович, многие так надеялись, что демократические лидеры договорятся между собой. Не договорились. Вы свою вину в этом чувствуете?  

- Что значит, не договорились? Я полагаю, что никакой катастрофы нет, время еще не упущено. Мы находили общий язык в прошлом, активно взаимодействуем сейчас и продолжаем договариваться. В том числе и с Григорием Явлинским. Наши позиции с «Яблоком» во многом совпадают. С СПС, руководство которого слишком много в последнее время находит компромиссов с властью, - сложнее. Но и там есть значительное число членов партии, которые считают необходимым перейти в жесткую оппозицию к Кремлю. С этими людьми мы и будем вести переговоры. Я уверен, что нам необходим единый кандидат на президентских выборах, и я буду стараться реализовать эту идею. Путь переговоров надо пройти до конца.

- А фамилия единого кандидата – это, конечно, Касьянов?

- Никогда этого не говорил.

- А если возникнет другой вариант? Вы готовы снять свою кандидатуру?

- Сама процедура выдвижения единого кандидата требует серьезной проработки. Мы не в бирюльки играем, и меня, честно говоря, очень настораживают разговоры о том, что все это должно решиться неким тайным голосованием. Ерунда. Процесс согласования должен быть открытым и максимально прозрачным. Важно подумать о том, какие гарантии мы, лидеры оппозиции, должны дать не только друг другу, но и избирателю. Представьте себе ситуацию, что единый кандидат согласован, все силы брошены на его поддержку, а он, к примеру, в январе неожиданно выходит из избирательной гонки. Я думаю, что на каком-то этапе все мы должны будем сесть за стол переговоров и принять взаимные гарантии под контролем лидеров гражданского общества.

- А если ничего не удастся, кого из преемников поддержите?

- О чем вы говорите? Мы категорически против и третьего срока, и любых преемников.

- Но ведь вариант, по которому будут развиваться события, никому неизвестен. Надо думать, что и президент еще никакого окончательного решения не принял. А вдруг все-таки – смена Конституции, и Путин – навсегда?

- Я, кстати, этого не исключаю. Уверен, что ни одного «преемника» у президента пока нет, нет и решения, что делать в 2008 году. Я думаю, что вполне возможен и третий срок. До мюнхенской речи Путина я отдавал этому сценарию процентов 30, а сейчас – 50. Конституция может быть изменена уже осенью.  

- Допустим, случается чудо, и от оппозиции на выборы идет единый кандидат. Сколько процентов Вы ему прогнозируете? Вы же понимаете, что шансов у него ничтожно мало…

- Не согласен. Если нам удастся объединить усилия и тех организаций, которые сегодня входят в «Другую Россию», и «Яблока», и части СПС, это открывает хорошие перспективы. А есть еще значительная часть коммунистов и активистов других оппозиционных сил, которые такой коалиции, безусловно, будут симпатизировать… В таком случае мы абсолютно точно наберем процентов 25. Это означает второй тур. Второй тур означает победу. Поэтому я и говорю, что ключевым вопросом является единый кандидат. Если его нет, тогда все бесполезно. Само наше участие в выборах будет тогда на руку власти. Результата не будет, зато будет имитация демократического процесса.

- А вы не боитесь, что оппозиционного кандидата вообще не зарегистрируют?

- Как так не зарегистрируют? Мы постараемся не давать поводов для таких решений. Я считаю, что нам по силам собрать необходимые 2 миллиона подписей. И оформить подписные листы так, чтобы к ним нельзя было придраться. У нас серьезная организация и есть люди, которые умеют и готовы это делать. Я готов к любым провокациям, но считаю, что у нас все-таки еще не совсем режим Лукашенко. Я еще верю в относительное благоразумие нынешней власти: Кремль не станет откровенно плевать на свой народ и мнение мирового сообщества. Конечно, власть попытается проводить выборы так, чтобы обеспечить себе максимум преференций. Не будет ни свободного доступа к средствам массовой информации, ни нормального контроля над работой избирательных комиссий… Что ж, пусть люди видят, в каких условиях борется за победу российская оппозиция.

- Вы сказали: второй тур для вас победа. Откуда такая уверенность?

- Давайте разбираться. Что означает второй тур? Он означает, что перед избирателем появляется ясная альтернатива. Я уверен, что недовольных тем, что происходит сегодня в стране – не меньше половины. Но эти потенциальные сторонники оппозиции станут реальными, когда поймут, какую конкретную программу предлагает единый кандидат, почувствуют, что за ним стоит сила, смогут сравнить его предложения с тем, что говорит и реально делает кремлевский режим. Все эти возможности даст нам участие во втором туре.

- Откуда вы взяли эти пятьдесят процентов? Вы свои рейтинги знаете? Почти семьдесят процентов готовы голосовать за Путина!

- Я бы повнимательнее посмотрел на эти семьдесят процентов. Прежде всего, рейтинг – это результат промывания мозгов с помощью телевизора. Он пропорционален количеству появлений политика на экране, поэтому к любым рейтингам я отношусь спокойно. Оцените, насколько больше экранного времени приходится отдавать сегодня Путину, чтобы он сохранял поддержку населения. Пять лет назад он легко обходился без этой массированной пропаганды.

- Ваши шансы равны нулю, если вы не работаете в регионах. А вы не работаете. Что-то о Касьянове и НДС за пару сотен километров от Москвы не больно-то и слышно…

- Неправда. Другое дело, что не во всех регионах нам удается вести работу одинаково активно. Вообще-то у нас более шестидесяти региональных организаций и мы собираемся развиваться дальше. Наши лидеры – и Ирина Хакамада, и Иван Стариков, и Николай Травкин, и я -  мы много ездим по стране, работаем с региональной прессой, проводим телемосты. Очень надеемся на местные средства массовой информации. Еще весной мне удавалось давать интервью региональным телевизионным каналам – там все-таки сохранились независимые компании.

- А свои «Марши несогласных» вы окончательно свернули?

- Нет, но мне кажется, нельзя частить с такими акциями – это их девальвирует. Мы уже показали с помощью «маршей», что можем преодолеть страх и, несмотря на различие взглядов, можем проводить совместные акции, что количество наших сторонников увеличивается. Вот когда мы сформируем программу, выдвинем единого кандидата в президенты, начнем предвыборную кампанию, у нас появится знамя, под которое можно звать людей. Я думаю, что осенью мы выйдем на марши уже под таким знаменем. Сегодня же нам надо вплотную заняться программой, которая должна стать общей политической платформой оппозиции.

- С президентской компанией ясно. А с парламентской? Вы призовете своих сторонников к бойкоту выборов?

- Ситуация непростая. Напомню, что законодательство практически лишило нас возможности представить свой партийный список, а блоки теперь запрещены. Абсурд, по моему убеждению, но так записано в законе. Тем не менее, считаю, что у нас остались шансы поучаствовать в парламентской кампании. Ну, например, договориться с «Яблоком» и сделать на его базе объединенный список. Этот вариант обеспечил бы оппозиции не то что семь, а двадцать процентов. Если этого нет, то результат выборов на сто процентов ясен — не только у нас, но и у СПС, и у «Яблока» нет шансов попасть в Государственную думу.

Записала Наталья Захарчук

P.S.  Автор благодарит Клуб региональной журналистики «Из первых уст», а также Интернет-газету «Избранное» за организацию встречи с Михаилом Касьяновым.