По приказу первого президента этой страны армия расстреливала здание парламента, которое глава государства сам же защищал в августе 91-го.

Среди тех, кто оказался тогда под обстрелом, был экс-депутат Верховного Совета России от Карелии Владимир Матросов. Накануне трагического юбилея я попросил бывшего парламентария поделиться своими воспоминаниями о том, что происходило в российском Белом доме. Оставляю этот разговор без купюр:

– События сентября-октября 93-го зачастую называют "красно-коричневым путчем", но многих из тех, кто находился в Доме Советов, я не могу отнести ни к "красным", ни к "коричневым", да и Вас мне трудно представить в одной компании с генералом Макашовым или "баркашовцами".  Как Вы попали под огонь?

– У меня были очень хорошие друзья-депутаты, с которыми было трудно расстаться – генерал Георгий Куц, бывший первый заместитель командующего Северо-Западным пограничным округом, и бывший первый заместитель министра внутренних дел РСФСР Анатолий Аникиев, мой земляк из Беломорска. Может быть, я в их компании страдал каким-то политическим романтизмом,  а они – люди достойные. Мне было очень неприятно, что нас силой пытаются выгнать из Дома Советов. Причем, те, кто, может, и не достоин был руководить государством – я имею в виду, прежде всего, президента Ельцина и членов его команды, после которых до сих пор приходится разгребать авгиевы конюшни.

Две недели этого "соловецкого сидения", конечно, оставили свой след. Я даже долго потом не любил в Москву приезжать. Но в итоге, видимо, за проявленный в Белом доме характер бывший руководитель Карелии Виктор Степанов доверил мне республиканский комитет по строительству.

В Верховном Совете России я тоже работал в комитете по строительству, архитектуре и жилищно-коммунальному хозяйству и, по сути, представлял российский парламент в строительном комплексе. Постоянно ездил по регионам, мне эта работа нравилась, и я не мог понять, почему вдруг мы оказались неугодны этому пьянице в руководстве страны.

Мне было неприятно, что руководили этим практически из американского посольства, там размещался штаб, нам предлагали уйти и получить квартиру, какие-то подъемные...

– А предлагал кто?

– Люди из президентской администрации. Эти ребята, "шестерки", все время бегали среди нас и хотели, чтобы мы разошлись. Но среди нас, действительно, не было "красно-коричневых". Для "баркашовцев" и для Макашова - да, эти события были поводом заявить о себе, как о некой оппозиционной силе. А как я могу назвать "красно-коричневым" Сергея Бабурина или депутата из Якутии Валерия Колодезникова? Я    горжусь тем, что остался в Белом доме до конца.

– Вы ушли из него четвертого октября?

– Я ушел, когда расстреляли Белый дом. Прошел через строй спецподразделения "Альфа", нас обыскали, начальник президентской охраны Александр Коржаков отобрал у меня депутатское удостоверение. Мы выходили вместе с генералом Куцем, нас сразу задержали милиционеры и повезли на допрос, но потом отпустили, и я вернулся домой в Сегежу, где тогда жил.  Я был в Белом доме до самого расстрела и слышал, как рвутся снаряды.

– А где Вы находились, когда начался обстрел?

– Я был в своем рабочем кабинете, его окна выходили как раз на этот мост, с которого шел огонь. Вместе со мной был генерал Куц, и четвертого рано утром он мне кричит: "Володя, падай на пол и ползком на выход!". Я крепко спал, а когда открыл глаза, увидел, как БТР долбанул по нашим окнам. Выскочили мы из кабинета и направились в зал, где все собирались...

– Там было безопаснее?

– Да, здание уже все ходуном ходило, но там более или менее было безопасно. Мы были в этом зале все вместе – и депутаты, и работники аппарата...

– А депутаты собирались оказывать какое-то сопротивление?

– Откровенно говоря, я не видел кого-то из депутатов с оружием, хотя получить его проблему не составляло. Все время шли какие-то переговоры, и мы считали, что ситуация разрешится без кровопролития. Конечно, каждая сторона выдвигала свои условия, но я уверен, что компромисс рано или поздно был бы найден. Мне кажется, что Ельцин сознательно пошел на обострение конфликта – ситуация в регионах была не простая, и, видимо, кто-то ему подсказал, что нужно долбануть. Сам он был в то время беспомощным. Я несколько раз видел его пьяным, даже в зале, он выступал, никого не стесняясь.

– Многие считают, что расстрел Белого дома и перечеркнул демократическое развитие России.

– Да, и Конституция, которая была вслед за этим принята, как говорится, "в одни ворота" – все это было сделано, чтобы усилить власть президента и творить за его спиной все, что захочется. В этом и была суть той "демократии", и те, кто называл тогда себя "демократами" и шел против коммунистов, в итоге оказались просто дерьмом. Им нужно было заработать денег. Их фамилии и сейчас мелькают в государственных структурах. Тот же Борис Немцов – мне было неприятно с ним после этого встречаться, потому что он кричал тогда, что нас всех нужно разбомбить.

– Разбомбить Вас все-таки не разбомбили, но депутатских привилегий лишили?

– И привилегий лишили, и без работы пришлось почти полгода болтаться. Кроме того, меня вызывали в Сегежскую прокуратуру, где я был вынужден давать показания, пока нам не объявили амнистию. Во всех этих показаниях я писал, что в случившемся виноват Ельцин.  Остаюсь при своем мнении и сейчас.

Беседовал Валерий Поташов