Заместитель главврача Республиканской инфекционной больницы Наталья Зборовская — об управляемых и неуправляемых инфекциях, отказах от вакцинации, смертях пациентов и осложнениях от коронавируса.
Имя этого врача сегодня можно часто видеть в списках докторов, отмеченных высокими наградами за борьбу с коронавирусом. Но этот специалист уже около 30 лет спасает жителей Карелии от различных инфекций, сутками дежуря в больнице. Она знает все о коварстве инфекций, которыми далеко не всегда можно управлять. Помнит всех пациентов, которых потеряла. Никогда не потерпит от подчиненных халатности по отношению к больным.
Сегодня в нашей рубрике «Здравствуйте, доктор» — заместитель главврача Республиканской инфекционной больницы Наталья Зборовская.
— Наталья Маратовна, инфекционную больницу большинство из нас старается обходить стороной. Пугают нас инфекции, от которых часто не знаешь, что ждать. Почему вы выбрали именно эту специальность?
— В свое время ведущие специалисты НИИ детских инфекций Санкт-Петербурга и Москвы говорили, что инфекционисты — это терапевты и педиатры и со знаком плюс. Инфекция же не выбирает, с кем работать, возраст пациента, ее жертвами бывают и месячные дети, и двухдневные дети, и подростки, и взрослые с целым букетом сопутствующих патологий. Инфекционисты должны лечить все. Мне хотелось быть таким универсальным специалистом. Хотелось все знать и уметь.
А в целом выбор профессии медика для меня неслучаен. Я из семьи врачей. Все детство и юность была погружена в вопросы медицины. Мама была бактериологом, работала в Инфекционной больнице. Папа руководил Центром гигиены и эпидемиологии. Брат тоже пошел по стопам родителей. И мой сын сегодня работает реаниматологом.
— А как получилось, что вы и с детьми, и со взрослыми работаете?
— Наш курс в ПетрГУ был одним из первых, который учился по факту на терапевтов, но интернатуру проходил по педиатрии. Потом эти направления на медфаке развели. После окончания ПетрГУ я, как положено, по распределению поехала в Кондопогу, где отработала три года педиатром. Когда вернулась в Петрозаводск, устроилась педиатром в городской детской поликлинике № 2. А в 1994 году пришла в Республиканскую инфекционную больницу, где задержалась по сегодняшний день.
— Что самое страшное в работе инфекциониста?
— Наверное, самое страшное, когда сталкиваешься с неуправляемой инфекцией. Ты бессилен, ничего не можешь сделать для пациента. Когда перед тобой маленький ребенок, это вдвойне страшно.
Я пришла в инфекционную больницу в тот период, когда многие люди отказывались от вакцинации от коклюша и дифтерии. В результате мы потеряли контроль над этими инфекциями. И тут же начался рост заболеваний. Из-за эпидемии начали перепрофилировать отделения.
— Первые смерти ваших пациентов произошли именно в это время?
— Да. И я помню этих пациентов. Очень много времени проводила с родителями, которые потеряли своих детей. Это были и восьмилетняя девочка, 12-летняя девочка и трехмесячный ребенок. В нашем отделении умирали от менингококковой, пневмококковой инфекции, нейроинфекции.
Но случалось и чудо. Мы спасли от менингококковой инфекции тяжелого 10-тимесячного ребенка. Произошло это с 6 на 7 января. Это был рождественский подарок. Мы сумели вылечить девочку.
— Но с 80-х, 90-х годов медицина шагнула вперед, появились новые препараты и оборудование. Неужели с хорошо знакомыми вам инфекциями по-прежнему невозможно бороться?
— Медицина действительно развивается, но не так быстро, как хотелось бы. Инфекции по-прежнему делятся на управляемые и неуправляемые. С первыми мы справляемся с помощью вакцинопрофилактики. Когда начались массовые отказы от прививок от дифтерии, коклюша, отделения у нас были переполнены. До сих пор помню безумные глаза матерей, чьи дети с коклюшем лежали в боксах. Коклюш — это частый приступообразный кашель, с так называемыми апноэ, кратковременные и длительные остановки дыхания. Эти дети часто попадали в реанимацию. К счастью, сейчас такого нет.
— Удалось убедить людей пройти вакцинацию?
— Специалисты выступали, объясняли населению, в чем опасность отказа от прививок. А мы, врачи, медсестры Республиканской инфекционной больницы, матери, раскаявшиеся в том, что отказались от вакцинации, не спали ночами..jpg "© Николай Смирнов / Столица на Онего")
© Николай Смирнов / Столица на Онего
— Сейчас всем настойчиво предлагают сделать прививку от коронавируса. Но многие бояться вакцинироваться, поскольку слишком короткий период прошел между ее созданием и запуском в производство…
— Я в этом случае привожу пример вакцинации от гриппа. Ситуация с резким ростом заболеваемости гриппом была в 2004 и в 2009 годах. Тогда фиксировалось большое количество смертей от этого заболевания. Но никто не называл это пандемией. Тогда ни у кого не возникло вопросов, прививаться от гриппа или нет. Хотя в прививку вводились новые штаммы H1N1, H3N5 H5N7, H3N2 и т. д. Эта вакцина была новой.
© Александр Гнетнев / Столица на Онего
И кто сказал, что короновирус — это новый респираторный вирус? Центр гигиены и эпидемиологии постоянно проводит мониторинг. Каждый год берем анализы у детей и взрослых с вирусами. И если пациенты внимательно посмотрят свои карточки, то увидят там аденовирус, RS-вирус, бокавирус и коронавирус. Понятно, что коронавирус мутировал, сейчас мы столкнулись с COVID-19. Но все равно это старый вирус.
— А почему от коронавируса раньше не разрабатывалась вакцина?
— Не было раньше такой массовой заболеваемости, не было такой мутации. Но вакцина-то не новая. Недавно в НИЦ имени Гамалеи заявили, что так быстро создали вакцину, поскольку работали над ней давно. Работали не именно над коронавирусом, а просто над вирусом. Вирус же тяжело остановить.
— Когда только начиналась пандемия и нас закрыли по домам, чего мы раньше даже представить себе не могли, вам, опытному инфекционисту, было страшно?
— Нас испугало то, что весной прошлого года мы не были готовы к массовому поступлению пациентов и затратам, которые последуют из-за этого. Мы должны были обеспечить комфортные условия для всех больных. Тогда я поделилась с коллегами, что у меня есть мечта. «В отпуск уйти?» — интересовались в больнице. «Нет, хочу, чтобы в Петрозаводске были свободные места для пациентов с ковидом, чтобы мы могли их направлять из инфекционной больницы в другие перепрофилированные учреждения», — ответила я. Минздрав тогда очень четко сработал, окрылись ковидные центры. И моя мечта сбылась. В приемном покое распределяли пациентов по учреждениям. Работать было тяжело, но все четко знали, что делать с пациентами. Конечно, врачи уставали, было по 100 обращений за сутки. Но мы знали, куда и как направить людей. Скорая помощь стала работать слаженно, исчезли очереди, которые скапливались у здания инфекционной больницы..jpg "© Александр Гнетнев / Столица на Онего")
© Александр Гнетнев / Столица на Онего
— А вы болели коронавирусом?
— К счастью, нет. Я выросла в семье инфекционистов. У нас всегда все обрабатывалось. И сейчас дезсредства стоят в доме и на работе. Хотя, наверное, 80 процентов персонала больницы переболело, в основном перенесли инфекцию в легкой форме. Кто-то умудрился заразить своих родителей. Хотя я всегда говорила, если не жалеете себя, пожалейте родных и близких. Заразиться в «красной зоне» практически невозможно, поскольку медики там полностью защищены.
Давая интервью, как сейчас говорят в доковидную эпоху, я призналась, что не люблю новогодние праздники, не люблю в это время отпускать внуков в торговые центры, учреждения, где в январе всегда можно встретить большое скопление народа. Мамы, у которых дети вчера лежали с температурой 38, а сегодня чувствуют себя нормально, не думают, что нужно посидеть с ребенком дома и не бежать с ним туда, где много людей. Пандемия показала, что мы часто не думаем о других людях, а думаем только о себе. Мне нужно на работу — я туда иду. То, что я кого-то при этом могу заразить, меня не интересует. То же самое, когда мы говорили: «Подумайте о своих пожилых родственниках! Вы переболеете легко, а ваши мамы и бабушки — нет». Попадают к нам и 80-летние мамы с 60-летними дочками, и молодые люди. К сожалению, мы не всех спасли. Так, в мое дежурство умерла мама медсестры ИТАРа. Самому молодому нашему пациенту, которого мы потеряли, было 30 лет. Мы помним всех, кого не спасли. Смертность от коронавируса в России и в Европе довольно высокая. COVID-19 пока относится к тем инфекциям, которые мы не контролируем. С последствиями коронавируса мы еще столкнемся. Хотя уже сталкиваемся..jpg "© Гавриил Григоров/ТАСС")
© Гавриил Григоров/ТАСС
— Какие осложнения бывают от коронавируса?
— Начиная от пневмоторакса (патологическое скопление воздуха или других газов в плевральной полости, приводящее к нарушению вентиляционной функции легких и газообмена при дыхании), заканчивая пневмомедиастинумом (присутствие в мягких тканях средостения воздуха или газа, поступающего из трахеи, бронхов, легких, брюшной полости, пищевода при их повреждении). У людей начинается мучительный кашель, возникают микротрещины в трахее или в пищеводе. Пульмонологи в Республиканской больнице им. Баранова уже работают с такими пациентами. Занимаются реабилитацией и на базе Пряженской ЦРБ. В санатории «Марциальные воды» открывали реабилитацию на какое время. После того, как мы все вакцинируемся, когда заболевать коронавирусом будут 2-3 человека в сутки, не больше, тогда главными специальностями станут пульмонолог, иммунолог, аллерголог. Масса осложнений будет связана с сердечно-легочной системой (кардиологов также работой обеспечим) и дыхательной системой.
© Александр Гнетнев / Столица на Онего
Чтобы всего этого избежать, нужно сделать прививку. После вакцинации вы можете заболеть, но болезнь будет протекать иначе. Недавно пожилая пара, 84-летние бабушка с дедушкой, после первой вакцинации заболели, но перенесли инфекцию легко.
— А вы сделали прививку от коронавируса?
— Конечно. И в семье все сделали. Когда спрашивают, как перенесла прививку, я говорю, что не успела проследить за своим самочувствием. Сделала прививку в воскресенье в торговом центре, где в мобильном пункте меня встретила наша бывшая медсестра, и побежала на ночное дежурство. Времени на поход в поликлинику просто нет, а в торговом центре все достойно организовано. Мой сын, работающий реаниматологом в нашей больнице, также не успел оценить свое состояние, как организм отреагировал на вакцину (все та же работа!). Может, работа спасет всех, кто прививается?!
— Вы постоянно на работе. Жизнь вне больницы у вас есть?
— У меня есть семья, дети, внуки, которые поддерживают во всем. Я успеваю заниматься спортом (фитнес, бассейн). Правда, потом все равно в больницу заезжаю, чтобы проверить, как все работает. Врачи всегда должны контролировать ситуацию.
— А что заместитель главного врача Республиканской инфекционной больницы никогда не простит своему подчиненному?
— Не прощу вранья по поводу пациентов. Если ты что-то не сделал, приди и скажи. Да, забыл, не проследил выполнить назначения. Когда человек начинает врать, мы с ним расстаемся. В отделении с тяжелыми пациентами не может быть случайных людей. 
© Столица на Онего
— В вашей больнице большая текучка?
— У нас небольшой коллектив: всего 25 врачей и 6 реаниматологов, клиническая лаборатория, которая в три смены делала мазки на коронавирус в начале пандемии. Весь стационар работал на ковид. Сейчас потихоньку возвращаемся к нормальной жизни, три месяца назад вернули два детских отделения, которые на время ограничительных мер располагались в Детской городской больнице и Детской республиканской больнице. Работы нам хватает. Ведь инфекции никуда не деваются. Недавно одну девочку с энтеровирусным менингоэнцефалитом выписали, еще двое детей с таким диагнозом проходят лечение. Но сейчас ситуация с нейроинфекциями не критическая. Например, в прошлом году мы имели 270 менингитов. Энтеровирус многолик: каждый год выбирает орган — мишень, протекает либо с гепатитом, либо с серозным менингитом. Но мы с ним справляемся, умеем его лечить, хотя это неуправляемая инфекция, вакцины против нее нет.
— Вы работали не только врачом, но и главным внештатным инфекционистом Карелии. Какие инфекции характерны для нашей республики? Чего жители Карелии должны остерегаться в первую очередь?
— Я бы не выделяла какие-то инфекции. Наверное, мы все-таки достучались до людей в плане прививок. Мы получили пневмококовую вакцину, Пентаксим (комбинированная вакцина для профилактики 5 наиболее опасных детских заболеваний). Вакцинация от коклюша, гриппа уже не обсуждается — мы стараемся прививаться. Если сейчас победим коронавирус, то и эта инфекция уйдет на второй план.
Сейчас актуальны клещевой энцефалит, клещевой боррелиоз. Уже много пациентов с боррелиозом госпитализированы.
В свое время подняла голову туляремия, но мы с ней справились.
Жители Карелии должны помнить, что нас везде подстерегают опасности в виде инфекций, но ничего сильно индемичного по республике нет. Мы знаем, как бороться и с туляремией, и с клещевыми энцефалитами, и с ротовирусом.
С летом придут новые инфекции. Уже поступают дети с кишечными инфекциями. Главное, чтобы мы думали не только о себе, но и о окружающих. Тогда с инфекциями будет легче справиться.
Наталья Соколова
