Больше года в Петрозаводске творит питерский режиссер Андрей Дежонов. На днях он выпустил свой очередной, четвертый по счету, спектакль в Национальном театре. "Песни синего неба" – история о простых солдатах, крестьянах, о любви и смерти – постановка, посвященная 65-летию Победы, сделана Дежоновым явно не для галочки. И не случайно, на спектакль он привел своего ветерана – бабушку супруги. Впрочем, формально Дежонов никогда не относился ни к своей работе, ни к жизни вообще. О профессии, своем учителе Льве Додине, звездных однокурсниках, спектакле о войне и планах на будущее Андрей Дежонов поведал "Столице на Онего" в интервью.
|
– Я в Петрозаводске уже прижился. Для меня северное пространство генетически родное: мои родственники – поморы. Погода, природа – моя! А вообще чем становишься старше, тем мир становится меньше. Петрозаводск от Петербурга, а также от Москвы, Германии. Англии, Франции находится недалеко. Здесь все рядом. Для меня приехать из Петербурга в Петрозаводск все равно, что перебраться из одного района Питера в другой. Я считаю, столица Карелии это часть моего родного города. А родной для меня Петербург, где я родился и учился.
– Учились вы изначально не своей нынешней профессии, а журналистике. Почему в результате не стали нашим коллегой?
– Я поступил на журфак в советские времена. Стал буквально сразу работать репортером на радио. И тогда понял, что здесь я вынужден буду "творить" только под диктовку. Мне говорили, что я должен писать, о ком должен писать и как должен писать. Когда я сделал пару репортажей не совсем правильных, меня попросили. Я проходил практику и на комсомольском заводе сделал передачу о том, что местные работнички ничего не делают, а валяют дурака. Мне тогда сказали: "Большое спасибо, вы у нас замечательно поработали, но больше не надо.. " Поставили "отлично" за практику и попросили уйти. И я ушел, решив, что в то время только в театральном институте, в театральной профессии можно попытаться говорить то, что ты хочешь, о чем думаешь.
– Поэтому и поступили на курс Додина. Там была совсем другая атмосфера?
– Там разговоры велись про реальную жизнь. Лев Абрамович был большой антисталинист и антисоветчик. Там была правда, которая не выходила за рамки института. Но она потом "вылилась" в спектакле "Братья Карамазовы", который пытались закрыть, потому что там были библейские сюжеты. До сих пор помню страшный скандал, когда собралась вся Академия театрального искусства, готовая заклеймить постановку Додина. Но пришел Товстоногов и сказал: "Это такой спектакль, на который я буду водить своих артистов, чтобы они учились". И все сразу умолкли.
На курсе у Льва Абрамовича мне было интересно. Но я там подпольно все же учился режиссуре, а не актерскому мастерству. Подглядывал за Додиным, делал зачины – маленькие режиссерские композиции для начала урока. С актерским мастерством для меня дела обстояли слишком "жестко". Как артист, я более демократичен и свободолюбив, чем требовал наш мастер.
– Но многие ваши однокурсники, как бы ни было тяжело у Додина, овладели актерской профессией и сделали неплохую карьеру…
– Среди моих однокурсников есть знаменитые, есть популярные. Петя Симак, народный артист, играет главные роли в Малом драматическом театре. Ира Селезнева стала лучшей актрисой Израиля, уехав туда. Сейчас она живет в Лондоне. Лена Кондулайнен стала секс-символом России. Максим Леонидов стал писать и петь песни. Дима Рубин, который создал вместе с Леонидовым "Секрет", сегодня сочиняет песни и сценарии к сериалам. Лика Неволина много играет в кино. Аркаша Коваль тоже часто снимается. Ну, а кто-то уехал в Америку, кто-то в Финляндию. Все устроились по-разному. Но мы до сих пор общаемся, периодически сталкиваясь на различных мероприятиях.
– Когда собираетесь, вспоминаете, как играли в культовом спектакле "Ах, эти звезды"?
– Да, у нашего курса был очень серьезный спектакль "Братья Карамазовы" и совсем не серьезный "Ах, эти звезды", где мы вживую пародировали звезд современной эстрады. Эта постановка была невероятно популярной у зрителя. Сначала наш спектакль шел на Моховой в учебном театре, который был очень маленьким. А желающих попасть на наше шоу было столько, что конная милиция разгоняла зрителей. И распоряжением руководства Ленинграда нас заставили играть в "Октябрьском" и "Юбилейном". Несколько спектаклей мы сыграли даже в спортивно-концертном комплексе, где собиралось до 12 тысяч зрителей!
Мы ездили с этой постановкой в Болгарию и Одессу, где после первого же спектакля все билеты были раскуплены на неделю вперед и продавались потом с рук в 10 раз дороже. Кто не попал в зал, собирался перед входом, где висела занавеска от мух, и рассказывал остальным, стоявшим поодаль, что происходит на сцене.
Конечно, мы вспоминаем эти наши гастроли в Одессе, где с нами происходила масса смешных вещей. Так, Петя Симак, играя Челентано, должен был спускаться с балкона. А его там побили тетки, решив, что он лезет без билета на балкон. Потом, поняв, что это артист, женщины вцепились ему в ноги и просили прощения. А когда Коля Павлов пел Утесова, в зале тишина стояла страшная: все зрители плакали. И даже у нас, актеров, стоящих за кулисами, текли слезы…
– После окончания курса Додина вы около 12 лет отработали актером. Вы были артистом Молодежного театра на Фонтанке, "Приюта комедианта" на Садовой, "Антрепризы Миронова". Как удалось перебраться в стан режиссеров?
– Я совершенно случайно попал преподавать актерское мастерство в Театральной академии. И за эти четыре года мне пришлось экстерном сдавать режиссуру. Сделав с ребятами дипломный спектакль, я пошел в Молодежный театр, где совместно со Спиваком сделал "Жаворонка" по Жану Аную. И с тех пор ставлю спектакли. Сейчас в Петербурге идут мои постановки: в "Антрепризе Миронова" "Счастливчик" по Чеховским рассказам, в "Приюте комедианта" "Дневник гения" по дневникам Сальвадора Дали и т.д.
– Приглашали Льва Додина на свои спектакли?
– Это почти невозможно. Легче было у него сыграть спектакль. И один мой спектакль шел на сцене Малого драматического театра. Иногда мы встречались с Львом Абрамовичем. Он всегда говорил: "Приходи, если будут какие-то вопросы". Когда у меня возникали вопросы, я к нему шел, но по дороге находились ответы, и я разворачивался.
Вообще Додина невозможно поймать, потому что он – человек мира. Ты хочешь с ним поговорить, а он оказывается в Австралии или Бразилии.
– В Национальном театре вы уже поставили четыре спектакля: водевиль "Беда от нежного сердца", комедию "Иллюзионисты", драму "Дело святое" и драму "Песни синего неба". Какая из этих постановок самая любимая?
– Самый любимый спектакль всегда тот, который делаешь сейчас. Думать можешь только о нем. Остальные спектакли уже взрослые, им уже не надо помогать, сами живут своей жизнью. Я около года курирую свои постановки. Если спектакль выжил в течение этого времени, значит, его можно оставлять артистам. И не зря говорят, что драматург умирает в режиссере, режиссер умирает в артисте, а артист каждый день умирает в зрителе.
– Значит, сейчас самые теплые чувства вы испытываете к "Песням синего неба". Но спектакль о войне для режиссера наверное всегда особый…
– Мой дед с финнами воевал, за что орден Красной звезды получил. Бабушка жены воевала на бронепоезде, стреляла с пулемета. Конечно, хотелось к 65-летию Победы сделать достойный спектакль. Наша постановка касается истории советско-финской войны. Это совершенно неизвестная тема. Ничего никто не написал, ничего никто не перевел, художественных произведений нет вообще. Да и раньше писали про войну с одной стороны баррикад. А сейчас пришло такое время, когда нужно писать, находясь в центре событий, имея возможность посмотреть и направо и налево. Эта война касается и одного, и другого народа. Главными жертвами войны становятся простые люди, на плечи которых ложатся все тяготы этого времени. Наша история не о военноначальниках, офицерах, а о простых солдатах, крестьянах, о любви и смерти. Думаю, что не оставит равнодушным зрителя.
– Театральный сезон подходит к концу. Вы скоро выпускаете студийцев театра, которые учатся в Карельском колледже культуры. А каковы планы на будущий сезон? Останетесь работать в Петрозаводске?
– Никогда ничего нельзя загадывать. Потому что все меняется быстро и часто не по нашей воле. Я считаю, что там, где ты работаешь, там и есть твой театр. И мне нравится в Национальном театре, который предоставляет мне большие возможности для воплощения моих замыслов. Я готов здесь работать и дальше. Главное, чтобы сейчас не устроили никакую "перетасовку", не сделали из этого театра что-либо другое. Театр – это живой организм, это семья. Объединить его с другим коллективом – это все равно, что в одну комнату вселить две семьи. Они через месяц перессорятся. Я знаю, когда театры расходятся. Но объединяются?! Это невозможно. Это смерть театру или смерть двум театрам. "Мичуринство" здесь невозможно. Если здесь привить к одной ветке другую, получится урод! А в таких условиях работать никому не захочется…
Беседовала Наталья Витива
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание