"В тёмно-синем лесу, где трепещут осины…"

В детстве мы любили слушать и рассказывать страшные истории. Теперь их называют страшилками, а тогда все было всерьез: страшные истории это вам не сказочки, а рассказы о том, что где-то когда-то по правде случилось.

Страшные истории было принято рассказывать в темноте или вечерних сумерках (тёмных вечеров в Карелии с избытком), без присутствия взрослых, например, собравшись в беседке или на скамейке во дворе, по дороге домой с занятий в Доме пионеров, а летом – на даче, в деревне или в пионерском лагере после отбоя.

Зелёные Глаза, Жёлтое Лицо

Слушатели в сборе, и кто-то постарше начинает:

В одном городе жила семья: мама, дочка и сын. Как-то раз, мама уходила из дома и сказала детям: "Чтобы вам не было скучно, можете послушать пластинки, все кроме этой!", и указала на пластинку с зелёным глазом посередине. Когда она ушла, дети стали слушать пластинки. Они переслушали все пластинки и решили взять "запретную". На той пластинке была странная запись:

Бегут, бегут по стенке
Зелёные Глаза.
Сейчас они задушат
Тебя, тебя, тебя!

И тут же на стене появились зелёные глаза, а из стены потянулись руки и задушили мальчика. Девочка успела спрятаться и быстро позвонила в милицию. Наряд приехал, и один из милиционеров выстрелил в глаз. Попал, и глаза исчезли. Милиция уехала. Девочка стала ждать маму.

Вечером звонок в дверь. Пришла. Девочка открыла дверь, а там мама с одним зелёным глазом. Входит и говорит: "Почему ты меня не послушалась?!", и задушила девочку.

История закончилась, следующая начинается – как на состязании сказочников в стародавние времена. Кто-то вдруг засомневается и спросит:

– Это по правде было? Разве такое бывает?

– Бывает. Говорят же тебе: было в одном городе. Значит, по правде было.

– Вот заладили: бывает, не бывает… Какая разница? Все равно страшно!

Про Зеленые Глаза рассказывали разные истории. Во всех страшных историях наблюдалась последовательность: предупреждение или запрет – нарушение запрета – беда как наказание. В страшилках обычно присутствовал зловещий и загадочный предмет-вредитель. Им могла быть занавеска, пианино, телевизор, трамвай или пластинка. Зловредный предмет был определенного цвета: черный, красный, белый, синий или зеленый. Герой или герои предупреждались об опасности, но они не могли или не хотели избавиться от зловещего вредителя или последовать другим предупреждениям, и их легкомыслие оборачивалось ужасной трагедией. Гибель часто вызывалась удушением, а спасение приносил милиционер. Значит, к милиционеру и надо обращаться, если случится беда, или чуешь что-то недоброе. В советском городском фольклоре милиционер – не зловещий оборотень в погонах, а помощник тому, кто попал в беду.

В страшилках был полезный смысл. Они учили слушаться родителей и старших, избегать опасных ситуаций, например, не открывать дверь незнакомым людям, когда один дома, и не уходить с незнакомцами со своего двора. Писатель Эдуард Успенский собрал страшилки в книгу "Красная Рука, Чёрная Простыня, Зелёные Пальцы". Эти названия знакомы тем, кто в детстве вместе с нами слушал и рассказывал страшные истории. Помню, популярными были сюжеты про кладбища и привидений, например, истории про зловещую старуху и таксиста, который возит ее ночью с кладбища на кладбище. Брр, мурашки по коже, когда вспоминаю…

Страшилки учили и слушателей, и рассказчиков преодолевать чувство страха. Они выполняли "заказ на страшное" в СССР, когда повседневная жизнь была совершенно не страшной, а культура избегала ужасов и старалась не пугать людей.

Мистическое и страшное привлекательно. Страшные истории были городским детским фольклором. Они передавались от старших младшим, и хорошие рассказчики, как могли, совершенствовали и обогащали старые сюжеты. К историям об оборотнях и приведениях, которые доводилось слышать от суеверных старушек, добавлялись истории из фильмов и книг.

…Снова, как много лет назад, беру с книжной полки разноцветные томики Библиотеки приключений с потрепанными корешками. На ночь было так приятно почитать рассказы Конан-Дойля, а потом – не заснуть, потому что в темноте мерещится ужасное желтое лицо, и откуда-то издалека раздаётся вой собаки Баскервилей. Какими страшными казались некоторые картинки из книг, например, та, где в глубокой пещере "на дальнем конце стола сидела сама Смерть", а вокруг стола, застыли тела кукуанских королей, превратившиеся в камень.

"Копи царя Солмона"

Знание сила! А книга – источник знаний. Не обогащать такими знаниями в который раз пересказываемые страшные истории творческому рассказчику было попросту невозможно.

Шло и менялось время, менялись и истории. В "лихие девяностые" ужасы уже не нужно было выискивать в книгах: включишь телевизор или откроешь газету – ужасов хоть отбавляй. Страшные истории стали не нужны, потому что сама жизнь стала страшной. При разгуле преступности, насилия и безнаказанных злодейств не было нужды придумывать страшные истории – не-придуманного страшного хватало с избытком.

 

"Если завтра война"

В подвале нашего дома, как и других домов послевоенной "сталинской" постройки в центре Петрозаводска, были кладовки, в которых жители хранили дрова для водяного титана и всевозможный скарб. После рассказов про зловещие, таинственные подземелья спускаться в глубокий подвал даже вместе с взрослыми казалось жутковатым. В этих подвалах были какие-то наглухо закрытые, завинченные толстенные бронированные двери – как в фильмах с эпизодами про подземные бункеры и тайные застенки гитлеровцев. Куда именно ведут эти двери, никто не знал, но говорили, что это входы в подземные бомбоубежища. Ещё говорили, что под землей достаточно укрытий на случай войны, и что подземные коридоры тайно соединяют между собой главные административные здания в центре Петрозаводска. В центре во дворах домов стояли, и до сих пор стоят непонятные прочные будки с решетками: то ли вентиляционные колодцы, то ли входы-выходы, соединенные с подземельем. В детстве мы были уверены: эти будки-колодцы связаны с бомбоубежищами в подвалах домов. Сами взрослые так говорили.

Интерес детей и взрослых к теме бомбоубежищ и укрытий не был случайностью. Если жители СССР чего-то всерьез и боялись, то боялись они опасности новой мировой войны с применением оружия массового поражения. Советская пропаганда разоблачала агрессивные планы США и их союзников по блоку НАТО, а также угрозу миру со стороны китайских гегемонистов. Борьба за мир была среди главных тем советских телепередач и газетных публикаций времен "эпохи застоя".

Об опасности войны говорили, и к ней готовились. Потенциальные противники СССР были известны. И если с лидерами Запада товарищ Брежнев и советское руководство встречались и договаривались (Хельсинкское соглашение 1975 года, разрядка международной напряженности), то Китай был большой пугающей загадкой. С лидерами КНР Леонид Ильич не встречался, а в народе ходили легенды о том, как Китай напал на СССР в районе острова Даманский на Амуре в 1969 году. Говорили, что советская сторона применила секретное лазерное оружие, превратила в пепел китайские войска и этим остановила агрессию. Про лазерное оружие тогда ходило множество слухов. Его представляли испепеляющим лучом, каким-то "гиперболоидом инженера Гарина" немыслимой силы. По рассказам "знатоков", именно такой луч и остановил китайские войска на Дальнем Востоке. По телевизору показывали документальные фильмы, представлявшие китайскую действительность в таком мрачном свете, что становилось страшно, как от страшилок в тёмной комнате. Страх китайской угрозы обострился, когда Китай и Вьетнам воевали друг с другом в феврале-марте 1979 года. Впервые в войну друг против друга вступили социалистические страны. В декабре того же года Советский Союз введёт войска в Афганистан, и война станет реальной опасностью для призывников восьмидесятых годов.

А в семидесятые кто-то мысленно готовился переживать возможные ядерные удары. В Петрозаводске говорили, что в случае войны наш город с крупными заводами, железнодорожным узлом, портами и судоремонтными доками подвергнется атаке в первую очередь, и перед тем, как СССР ответит на удар агрессора, жителям атакованного Петрозаводска может прийтись нелегко. В школе мы изучали гражданскую оборону, а самые подготовленные бегали вокруг школы в противогазах и с "раненными" на носилках во время военно-спортивной игры "Зарница".

И всё же тогдашние разговоры о войне можно сравнить с историями про Зелёные Глаза: в то, что война может "по правде" начаться, до конца не верилось. Люди верили, что мощь Советской Армии сдержит любого агрессора, а руководство страны сумеет не допустить развязывания войны.

Со временем о возможности войны с Китаем перестали говорить. Время показало, что США и НАТО были и остались главной угрозой миру.

Наряду с угрозой войны, в Карелии страх вызывали, например, разговоры о планах поворота северных рек в советскую Среднюю Азию. Как эти планы могут коснуться Карелии, и коснутся ли они её, думаю, знали немногие, но слухов ходило много. Кто-то говорил, что в результате опасных экспериментов уровень воды поднимется так, что онежские воды скроют под собой Кижи с высокими куполами, а кто-то предсказывал, что Карелия станет безводной пустыней.

Уровень воды в Онежском озере время от времени меняется: он то выше, то ниже в разные годы. Это хорошо знают те, кто живет у озера. Когда уровень воды понижался, находились "осведомлённые": "Ну вот, началось. Уже откачивают. Значит, решили действовать тайно, ничего никому не объявляя. Неужели Карелии конец?!".

К счастью, реки вспять никто не поворачивал, и Карелия с Кижами на своих местах.

"Эпоха застоя" была временем стабильности, и тогдашние страхи были, скорее, иррациональны, надуманны (война с Китаем, катастрофические проекты), чем вызваны социально-экономической реальностью. Никакого кризиса тогда не боялись. Сравним со страхами сегодняшними: потеря работы и средства к существованию, страх не расплатиться по банковским кредитам и, лишившись имущества, оказаться на улице, угроза терроризма и беспорядков, и т.п.

В СССР "застойных" времен у людей не было страха перед будущим, а настроение было позитивным, как легендарная песенка из "Бриллиантовой руки":

Устоим хоть раз,
В самый жуткий час –
Все напасти нам
Будут трын-трава!

Армас Машин