Жить в кайф!

Предприниматель и скульптор Сергей Гапанович о том, как жить и работать в удовольствие.

Первый выпуск «Кофе со сливками» вышел летом 2015 года. Бывший глава Карелии Александр Худилайнен сварил кофе в «Crema Caffe» и стойко выдержал расспросы о своей элитной квартире. С тех пор прошло семь лет, и так случилось, что свое последнее интервью для «Кофе со сливками» автор проекта и теперь уже бывший главный редактор «Столицы на Онего» Наталья Захарчук записала в той самой кофейне.   

Сергей Гапанович — владелец «Crema» и карельский скульптор, создавший знаменитую «Долину зайцев». Ему все равно, как он выглядит и во что одет. Однажды гости пытались выгнать его из собственного заведения, приняв за бомжа, — он пришел в кофейню в рабочей одежде из мастерской. При этом его работы выставляются в престижных московских галереях и продаются за сотни тысяч рублей. Уверены, что, если кто-то и прославит Карелию в мире современного искусства, это будет именно он — яркий, глубокий и безбашенный Гапанович.  

«Одно неверное движение, и вы можете остаться без пальца»

— Первое, о чем хочется спросить: за сколько ты продал через интернет ту самую банку с окурками?

— За полторы тысячи рублей!

— И ты знал раньше покупателя?

— Нет!.. Это вообще случайная история. У меня в мастерской стоит банка, куда я хабарики скидываю. И вот как-то смотрю, наполнилась уже. Я решил ее по приколу сфоткать и выложить — типа продаю. Сфотографировал, выложил, через 30 минут нашелся человек из Питера, который ее купил. Один из моих подписчиков.

Я не знаю, зачем. Я не понимаю, для чего. Может человек угорал точно так же, как и я. Или у него были лишние полторы тысячи рублей…  

— И ты эту банку с окурками физически передал новому владельцу?

— Да, послал в Питер посылкой.

— И была еще какая-то обратная связь после этого?

— Нет.

— То есть тебе просто нравится эпатировать публику? Заработать цели нет?

— Заработать на этом я точно не хотел, да и эпатировать публику не стремился. Никакого плана не существует. И вообще я не фанат соцсетей. До «Долины зайцев» меня вообще нигде не было в Интернете. Потом уже вынужден был завести аккаунты, не понимая особо, зачем мне подписчики.

— Расскажи свою версию истории про Парфенчикова, который в долине вырезал собственного зайца. Ты реально боялся, что он отхреначит пальцы? Была такая угроза? 

— Ко мне приезжало федеральное телевидение, и мы Парфенчикова пригласили для картинки, предложив ему вырезать своего зайца в «Долине зайцев». И я действительно за него боялся, потому что многие люди приезжают на мастер-класс, не имея почти никакого опыта. Больше всего я боюсь за журналистов. Когда приезжают мальчики-москвичи и некоторые из них не могут включить пилу-болгарку. За одного такого мальчика девочка включала и что-то пыталась выпилить на скале.

Так что, да, я переживал за нашего губернатора, и был приятно удивлен, когда увидел, что у него все получается. Парфенчиков быстро расслабился, очень смело принимал решения касательно резки, и было видно, что он реально умеет работать руками. Помню, он тогда с гордостью сказал, что деревенский… Мне показалось, что он хочет остаться там, один на один с камнем, чуть подольше. Это действительно незабываемое ощущение: ты один, весь мир тебя не касается, и ты выполняешь работу, которая остается на века. Очень хорошие фотографии этого момента сделал Алексей Гайдин, на них Парфенчиков выглядит человеком. 

— И заяц Парфенчикова тоже остался на века?

— Да, он там есть, в «Долине зайцев». Потом, кстати, еще один губернатор приезжал, но сам к болгарке не прикасался, за него вся семья работала — жена и дети.  

— Обязательно было писать в соцсетях про отхреначенные пальцы?

— Ну я же не оскорблял никого! Я просто предупреждал, что одно неверное движение, и вы можете остаться без пальца. Звучит грубо, но посыла оскорбить не было. Тем более Парфенчиков оказался красавчиком.

— То есть никто не обиделся? Последствий для тебя не было? Ну там, гневного звонка из администрации…?

— Да никто и не читал, наверное, этот пост. Хотя реакция на посты иногда бывает. Помню, я как-то сфоткал не убранный с тротуара снег, который рисунком напоминал женскую вагину, и выложил в сторис. Собрал кучу просмотров. На следующий день снег убрали.

«Я — счастливый человек и не скрываю этого»

— Ты известен своими проектами в сфере искусства, но одновременно ведешь бизнес в общепите. Как ты себя сам определяешь: скульптор, или предприниматель?

— Когда спрашивают, кто я, всегда отвечаю: просто счастливый человек!

Предприниматель — это такая же работа, как у любого другого. Единственное, — у нас ответственности больше, нам чаще приходится принимать решения. Но я не живу только бизнесом и деньгами. У меня есть семья, друзья, собака. И есть скульптура, но я, опять же, не живу только ей. Я получаю кайф от всего этого сразу. Поэтому я — счастливый человек и не скрываю этого.

— Как бизнесмен ты совершаешь ошибки?

— Конечно, без этого не бывает бизнеса. Например, я совершил грубейшую ошибку, когда занимался баром «1939» в гостинице «Северная». Оказалось, что у партнера на 1% больше акций в компании, и нам пришлось выйти из этого бизнеса и похоронить идею. Мы потеряли время, деньги. Но это был хороший урок — нужно сначала смотреть, с кем имеешь дело.

— Я только недавно узнала, что чайная «Антон Палыч» напротив филармонии, оказывается, тоже твоя. Очень удивилась — стиль совсем не Гапановича.

— Я там редко появляюсь. Это было одним из условий команды при запуске проекта. Я в «Антон Палыч» не хожу, потому что своей «другой» энергетикой начинаю туда вносить новые смыслы, а это совсем не нужно.

Изначально мы «Антон Палыча» называли «заведение для наших мам». Хотели, чтобы наши мамы туда приходили и могли там посидеть. Но оказалось, что его полюбила молодежь, и сейчас туда очень много именно молодых людей ходит.

— А кто придумал вход по паролю?

— Я и придумал. Это была крутая штука, хотя люди относились к ней по-разному. Из-за ограниченности места в чайной мы не проводили традиционную рекламную кампанию, но в итоге у нас просто сработало сарафанное радио. Когда человек заходил в чайную по паролю, он сразу превращался как бы в «своего», и становился более счастливым.

— А почему в итоге отказались от пароля? Из-за того, что его уже знал весь город?

— Нет, причина совсем банальная. Пришло лето, а поскольку чайная расположена в доме, который является объектом культурного наследия и охраняется государством, мы не могли повесить на него кондиционер. Чтобы в помещении не было душно, пришлось открывать входную дверь. Так что все стали заходить без пароля.

Кстати, в этом же формате мы сейчас разрабатываем еще один проект — хотим сделать закрытый бар и ограничить в нем посещение. Например, молодым людям до 25 лет туда не будет допуска.

— Почему именно им?

— Тем, кто взрослее, уже доказывать ничего не нужно. Все, что они могли доказать, они уже доказали. Публика 30+ — это люди, у которых есть семья, работа, они уже успокоились, так как знают, чего стоят. Они будут приходить в бар просто отдыхать, и наша задача — сделать их отдых приятным. Через закрытые двери мы сможем собирать круг знакомых и будем знать, что они будут отдыхать хорошо. Таких заведений в Петрозаводске сейчас практически нет.

— Мне кажется, их вообще нет.

— Просто люди стали больше сидеть в интернете и меньше общаться вживую. Сейчас у большинства диалог происходит только через переписку. 

— А чайная с ее камерной обстановкой приносит прибыль?

— Как предприятие она не приносит суперприбылей, первые 3-4 года в ноль выходила. Сейчас какую-то прибыль имеет, но все равно это не те деньги. У нас вообще нет погони за деньгами. Мы не гонимся за миллиардами.

— А за чем вы гонитесь? Сколько тебе нужно денег?

— Все зависит от задач, которые ты перед собой ставишь… Я не хочу быть тем гаишником, который все хапал и хапал деньги, а что с ними делать, не знал. Мы четко понимаем, для чего нам деньги и на что мы их тратим. Мы вкладываем либо в новые проекты, либо в путешествия, либо в творчество. У меня материалы достаточно дорого стоят.

То есть если нам захочется купить яхту, мы должны будем поставить себе новую задачу.

— Какой свой бизнес-проект ты считаешь самым успешным?

— Да все они успешные. Причем вне зависимости от того, сколько денег принесли. Для меня же не деньги главное. Главное, чтобы ты удовольствие получал.

Про это мало кто знает, но мы однажды создали производство БДСМ-мебели. Это было в Петрозаводске, но мы продавали товары на всю Россию, хотя особо это не афишировали.

А началось с того, что мы начали экспериментировать и искать рынок, куда можно было бы зайти на низких инвестициях. Протестили, оказалось, что всего 2-3 компании работают в этой сфере, и мы туда вложились. Оказалось, что деньги там — сумасшедшие. Экономика примерно такая: производство колодки — 2-3 500 рублей, а продавалась она от 10 000. То есть вложения — маленькие, а прибыль — очень большая. И заказов — много. И разнообразие — большое. Чего там только нет!.. У меня до сих пор в мастерской лежит одна колодка на память… Помню, нам как-то даже клетку заказали метр на метр с мягкой подложкой из кожзаменителя. Она в районе 110 тысяч стоила. Это очень дорого для такой вещи.

— Почему же ты тогда все бросил?

— Не интересно. Мы относились к этому, как к эксперименту. Попробовали зайти на рынок — получилось. Если бы хотели — наняли бы управляющего и продолжили этим заниматься. Но мы не захотели. Мы от этого кайф не получали. Никакого удовольствия. Проснувшись утром, не думали: блин, вот как бы нам колодки получше сделать… Скучно стало.

— Ты все время говоришь «мы». «Мы» — это кто?

— Я и супруга. Мы вместе ведем бизнес и все обсуждаем.

«Я на себя ничего не трачу»

— Как предприниматель ты много зарабатываешь?

— Общая цифра примерно понятна, сколько вышло за месяц и куда мы движемся, надо усиливать позиции, или нет. Но я никогда не трясусь над тем, сколько у меня денег на карте. Я на себя ничего не трачу. На что мне расходовать?

— Ну вот на кепки, например. Говорят, у тебя большая коллекция. 

— Да, первую кепку я купил в 2018 году и с тех пор их не снимаю.

— Но ты же не спишь в кепке?

— Нет. Но однажды я вышел из дома без кепки, просто забыл ее. И все целый день у меня спрашивали: «А где кепка?». То есть я с ними уже настолько слился, что некоторые меня без кепки не представляют.

У меня около 50 кепок. С каждой страны я по нескольку штук привожу, и вот накопил. Есть хулиганские. Например, на одной кот показывает непристойные вещи. Когда у меня хулиганское настроение, я ее надеваю. Однажды пришел в ней в кондопожскую мэрию, и какая-то возрастная женщина пыталась мне доказать, что такой головной убор — это некрасиво и вообще не стоит в нем здесь ходить… Я ответил ей, что могу уйти и ушел. Не так и важна мне была та встреча, если честно. Но потом они все равно смирились.

Самая дорогая кепка у меня тысяч 12-15 стоила, а самая дешевая — 150 рублей, я ее в Арабских Эмиратах покупал в рабочем квартале. Обалденная кепка, но ни к чему не подходит, потому что сложного зеленого цвета. Так и лежит, не знаю, с чем ее надеть.

— Считается, что самые большие убытки в общепите происходят от воришек. Это правда?

— Так и есть. Постоянно что-то воруют. Пепельница на уличном столике у входа в «Crema Caffe» стояла года три, этой зимой ее своровали. Воруют ершики из туалета, освежитель воздуха. А весной и осенью воруют ложки. Причем я сам был свидетелем несколько раз и видел, как посетители себе в сумку ложку кладут.

— Они просто не знают, что ты хозяин.

— Ну да, это сейчас я чистый. А раньше из мастерской приезжал как бомж… И был случай, когда меня гостья пыталась выгнать из собственного кафе. Типа бомжам здесь не место. Она потом еще написала гневное сообщение в соцсети о том, что «Crema» каких-то неправильных людей пускает.

— И никто ей не попытался раскрыть глаза?

— Да все просто ржать начали, кто оказался свидетелем этой сцены. Там же и сотрудники в это время были, и постоянные гости. Когда она начала меня перед барменом отчитывать, ребята не выдержали и начали хохотать.

— Тебе все равно, как ты выглядишь?

— Важнее, что в башке, что внутри. Я не буду специально наряжаться для похода в магазин или в мэрию. Какой в этом смысл? Это странно.

— То есть ты при наличии денег не потратишь их на одежду?

— У меня крайне редко есть деньги на карте. Но если они появляются, я лучше в строительный магазин съезжу и куплю себе какой-то новый инструмент. Мне деньги нужны только на сигареты и на бензин. Ну, 5-10 тысяч рублей на все про все. У меня нет других статей расходов.

— Это потому что дома тебя кто-то кормит…

— Ну да.

— Но жена откуда-то достает деньги, чтобы купить тебе еду!

— Да. И если надо зайти в магазин, она мне кидает на карту, и я могу что-то купить. Но вообще я редко бываю в магазинах.

«Все мы начинаем с какой-то отправной точки»

— Расскажи, как ты стал скульптором. Для этого вообще необходимо профессиональное образование?

— Наши пенсионеры-художники считают, что специальное образование должно быть обязательно. Я так не думаю. У меня много дополнительного образования в области искусств, и этого достаточно. Сейчас я, например, заканчиваю полугодовой курс «Свободных мастерских». Насколько это полезно, я не знаю, но я прохожу обучение, потому что интересно, и таких курсов сейчас очень много.

— У тебя нет высшего образования?

— Когда я планировал его получить, все шли учиться на менеджеров, или еще был вариант что-то с лесом связанное. Ни то, ни другое меня не привлекало. Я решил отложить и подумать, может что-то другое найду. Но в итоге так и не нашел.

При этом у меня достаточно много дополнительного образования, которое я получал просто из интереса. Многое мне потом вообще не пригодилось. Например, я изучал продюсирование. Хотел понять, как оно устроено, и понял, что это адски сложная работа. Изучал искусство, философию и т. д.

— Как ты понял, что можешь создавать скульптуры? Просто проснулся однажды утром и…?

— И понял, что это приносит мне удовольствие, что я хочу в этом развиваться, расти. И тогда я начал ставить себе задачи в скульптуре. А если бы кайфа не было, то ничего бы не было.

— У тебя были какие-то авторитеты в этой сфере?

— Я смотрел, конечно, работы других скульпторов, но начинаешь ты все равно с того, что можешь. Условно говоря, делаешь из камня какую-то смешную рожу, потом анализируешь и думаешь, как улучшить, то есть начинаешь постепенно усложнять. Это как с отжиманием: отжался 10 раз, потом 15, 20 и т. д. Все мы начинаем с какой-то отправной точки, а дальше постепенно растем.

— То есть скульптуре ты вообще не учился?

— А зачем? Я могу открыть ютуб-канал или купить книжку и все там посмотреть или прочитать. У нас было сообщество примерно из 80 молодых ребят, художников, где мы сверяли ориентиры и смотрели, кто что делает и куда мы все двигаемся.

Я могу пойти учиться и получить любую корочку. Главное — желание. Но какой в этом смысл? Что это даст? Чему меня эта корочка научит? Ну пойду я на курсы скульпторов. Так я могу и без курсов каждый вечер трудиться с пластилином и научусь тому же самому!

«Камень — самый сложный и самый взрослый материал художника»

— Почему ты выбрал именно камень?

— Камень появился в моей жизни случайно. Я столкнулся с жестким материалом, было не понятно, как его обрабатывать. Информации практически не было, и меня затянула сложность. Она была связана и с физической, и с умственной нагрузкой. Голову я должен был включать на каждом этапе. Плюс камень воспитывал. Я раньше был чертовски нетерпеливым человеком, но семь лет работы с камнем меня изменили.

Я вообще не думал в то время про выставки и не думал, что стану скульптором. В 35 лет художники уже не котируются и их по большей части списывают, у них уже нет карьеры. А мне было как раз 35 лет, когда я начинал, поэтому это меня вдвойне подстегнуло. Я знал, что не попаду из-за возраста и было интересно все-таки туда пробиться.

— А талант не имеет значения?

— Таланта недостаточно. В мире искусства все очень сложно, поверь.

— Что тебя вдохновляет?

— В первую очередь, сам материал. Камень — это самый сложный и самый взрослый материал художника. Возраст гранита — миллион лет. То есть тебе нужно взять камень, которому миллион лет, одну историю, один образ, одну мысль, и вложить в него. И следующие миллионы лет этот камень будет проживать уже с этой историей.

— А какие ты берешь истории?

— Это три главные темы: смерть, любовь и время. Камень не может испытать все эти эмоции. Он не может понять, что такое любовь, он не может прочувствовать, что такое время и что такое смерть. И я должен найти историю и вложить ее в камень.

— Своей первой работой, которая представляет художественную ценность, ты какую считаешь? Твоя первая настоящая скульптура — это…

— Первая интересная серия — это «История каменных голов». Она состоит из 10 объектов, и к каждому я писал еще и текстовую историю. И под каждую историю я брал особую породу камня.

С этой серии я начал выставляться, это была моя первая персональная выставка.

— Твои работы в Петрозаводске вообще не выставляются?

— Мои выставки проходят, в основном, в Москве. А в Петрозаводске мне неинтересно. Где у нас можно выставляться? И главное — зачем? Чтобы на тебя вылили ушаты помоев: «парень без образования, бизнесмен, который все за деньги делает»?  

— Ты своими скульптурами зарабатываешь?

— Ну за последний месяц у меня было 4 сделки на общую сумму почти полмиллиона рублей. Одну скульптуру недавно купил банк, она в Москве сейчас.

В настоящее время мы находимся в направленных отношениях с галереей 1112, это «Винзавод». Просто присматриваемся друг к другу.

— Сколько стоит твоя самая дорогая работа?

— Я сейчас делаю лошадку-качалку. Думаю, что за миллион ее могут купить.

— Ты лошадку уже так давно делаешь… Почему?

— Там очень сложно весь камень выработать. Одно неверное движение, и я потеряю все размеры. И тогда лошадка будет испорчена, или я ее сломаю. Поэтому делаю очень долго, медленно и аккуратно.

Смысл этой скульптуры — детство, в которое мы не вернемся. Называться будет «Мой боевой конь». Мальчишки в детстве, когда садились на таких лошадок, о чем-то мечтали, куда-то рвались и были смелее. А когда подросли — все эти мечты куда-то пропали. Когда ты взрослый, ты сесть на такую лошадь уже не можешь. Ты сядешь — она сломается. И все.

Эта работа будет шикарно смотреться в любом интерьере. Уже есть один желающий ее купить, но я хочу, чтобы она уехала куда-то за границу. Там она будет стоить дороже.

— У тебя есть агенты, то есть ты сам свои работы не продаешь?

— Я сам не хочу ничего продавать. Потому что тогда для меня это сразу станет бизнесом, я начну разрабатывать схемы, и тогда это уже будет не то удовольствие.

А сейчас я просто сижу в мастерской, работаю и получаю от этого удовольствие. Если я начну проводить сделки (а я смогу их проводить очень легко), то у меня мысли пойдут совершенно в другом направлении. Сейчас я себе этого не позволяю.

— У тебя есть скульптура «Карельский уродец», которую ты продаешь в другие регионы страны. Это такой местечковый патриотизм?

—  Одного «Карельского уродца» я продал своему товарищу, а второго купил бар «Полторы комнаты» в Питере. Это такой крутой бар, в котором есть закрытая комната с отдельным барменом для отдельных гостей. И «Карельский уродец» теперь стоит в этой комнате.

— Ты мог бы сделать серийное производство «карельских уродцев», раз они пользуются спросом…

— У меня было сделано 4 или 5 «карельских уродцев». Я их выставлял, и был сумасшедший запрос на покупку, очень много заказов поступило. Но я ничего не стал делать и ничего не стал продавать. Просто потому, что при таком серийном производстве я бы просто скатился до человека, который делает только камни с глазами, этих самых уродцев. Поэтому я сказал себе «Нет!». 

— Зато в случае кризиса ты всегда сможешь наладить производство «карельских уродцев».

— В случае кризиса я могу наладить производство надгробных памятников. На них тоже огромный запрос.

— Ты согласен с фразой, что талант должен быть голодным?

— То есть в роскоши не жить? Не быть богатым? Все это ерунда, по-моему. Какое искусство мы в итоге от него получим? Он страдает, ему нелегко, денег на материалы не хватает…

Я хочу стать успешным, знаменитым скульптором. Хочу, чтобы успешность отражалась и в финансовом плане, и ничуть не стыжусь этого желания. Могу четко ответить, для чего мне это. Я хочу стать успешным, знаменитым, богатым, чтобы иметь возможность реализовать больше проектов, втянуть в это больше людей. За счет этого многие ребята точно так же смогут реализоваться.

— А что будет являться критерием успешности?

— Какие-то серьезные выставки, но уже не в России. В 2025 году в моих планах сделать выставку в Лондоне, я к ней готовлюсь. Но в связи с тем, что повестка изменилась, не уверен, что получится.   

И даже в нынешней непростой ситуации в мире моя мечта — уйти с выставками за границу, чтобы показать, что в России есть люди, которые умеют работать с камнем и металлом.

«Я бы на их месте радовался, что нашелся какой-то идиот»

— Несколько раз ты предлагал властям реализацию интересных проектов в сфере благоустройства. Многие помнят твою идею об очистке от надписей скал вдоль федеральных трасс. На какой стадии она сейчас находится? 

— Проект отмывки скал на федеральной трассе я за час нарисовал на коленке. Прикинул примерный объем работы и примерную сумму — около 4 миллионов получилось. Был очень удивлен тому, насколько быстро власти в него включились. Они провели конкурс, выиграла какая-то компания, которая за два года все скалы очистила.

— То есть эта была какая-то сторонняя компания, не твоя?

— Нет, на этом заработали другие ребята, у которых было соответствующее оборудование. Мы тоже могли бы это сделать, но я не стал выходить на конкурс, чтобы не плодить лишних разговоров. У нас был другой бизнес и уходить в это с головой не хотелось.

— Кстати, многие отмытые скалы опять разрисованы. Как быть? Постоянно чистить?

— Ну это же не вина чиновников, а вина тех, кто портит скалы. Нужно регулярно чистить, и когда люди поймут, что по-другому никак, — мы этот вопрос закроем. Кстати, я предлагал еще один вариант: сделать фото всех этих надписей, вырезать их на одной скале и написать: «Памятник долбоё...».  Все будут знать, что, если что-то напишут, отправятся туда.

— У тебя был шикарный, на мой взгляд, проект благоустройства ямки у «Спортоваров». Что пошло не так? Почему власти Петрозаводска не заинтересовались?

— Одно время появилась мысль привести в порядок парк 50-летия Пионерской организации — сделать крутую прогулочную зону и установить вдоль нее различные скульптуры. Я предлагал, давайте сделаем «Петрозаводск — столица скульптуры», как есть, например, «Екатеринбург — столица стрит-арта». И если бы власти — городские, республиканские — одновременно заинтересовались и начали потихоньку прокачивать эту мысль, — привлекать скульпторов, — мы сделали бы в итоге интересное место притяжения. И тогда бы туристы останавливались в Петрозаводске не на один, а на два-три дня.

Я хотел вложить туда свои деньги, чтобы сделать что-то интересное для города. Мы жили как раз напротив этого места, и я загорелся… Мечтал установить металлические скульптуры — большие, двухметровые собаки, — крупные, ржавые, они смотрятся шикарно. 

И чем все закончилось с администрацией? Я каждый раз с кем-то встречался, меня передавали из рук в руки, и все спрашивали: а зачем вам это нужно? Никакого огня в их глазах я не замечал. В итоге все закончилось ничем. Хотя я бы на их месте радовался, что нашелся какой-то идиот, который был готов инвестировать в город свои деньги и приводить в порядок общественный парк.

А потом мы с женой уехали из Петрозаводска жить в лес. И я понимаю, что лучше свою частную территорию буду благоустраивать. То есть собак я все равно сделаю, но поставлю на своем участке. Ко мне приезжает сейчас много гостей, они заходят в мастерскую, выбирают работы и, думаю, заинтересуются.

— Ты денег у города вообще не просил на этот проект?

— А у них нет денег. И я никогда не рассматривал это как коммерческий проект. Я хотел, чтобы спустя несколько лет мне в Москве где-нибудь сказали: «Ты из Петрозаводска? Да у вас же там круто! У вас же есть этот парк с скульптурами!». 

А сейчас у нас ни хрена нет! А мне хочется, чтобы мы могли своим городом гордиться!

— Ты считаешь, Петрозаводску нужен новый образ?

— Да, и уже давно. Я рад, что сняли уродские ограждения по всему городу. Рад, что как-то причесывают потихоньку. Но все равно нужна какая-то фишка.

«Если кто-то попытается заработать на „Долине зайцев“, затаскаю по судам»

— Что сейчас происходит с «Долиной зайцев», или этот проект, сделавший тебя известным, уже остановился?

— За последние три месяца я работал в «Долине зайцев» всего 7 дней. В основном, из-за погоды — постоянно лил дождь. Сбор средств я остановил, потому что у меня долг уже порядка 30 зайцев — они сделаны, нужно просто номера на них выбить.

— Тебе не обидно, что ты это все придумал, реализовал, а теперь «Долину зайцев» включили во все туристические маршруты, и «сливки», так сказать, снимают совсем другие люди?

— До тех пор, пока этот объект — общедоступен, — мне не обидно. Пока туда не зашел какой-то бизнес — все нормально. 

— А ты сам почему на этом не зарабатываешь?

— А за что там брать деньги? Путешествие по Карелии — это и так очень дорого. Дороже, чем отдых за границей. И если еще за «Долину зайцев» деньги брать, ну это как-то совсем за гранью. У меня даже мысли такой не возникало. Единственное, я зарегистрировал товарный знак и авторское право. И если кто-то попытается заработать на «Долине зайцев», просто затаскаю по судам.

Я сейчас работаю над тем, чтобы сделать в «Долине зайцев» дорожки для людей с ограниченными возможностями, для колясочников, чтобы они, посмотрев на скалу, могли еще в лес заехать и там прогуляться. Еще есть мысль сделать объект доступным для слепых и слабовидящих, так как мы можем контактно показывать зайцев — к ним можно прикоснуться, потрогать. Это интересно, потому что про эту категорию людей у нас почему-то все забывают.

Под все это мне сейчас делают проект, я хочу найти на это деньги. Если удастся реализовать — буду чертовски рад.

— Не было мысли создать в Карелии полноценный туристический проект?

— Есть такая мысль. Представь: большая скала, вся в цветах, вырезанных из камня, но процентов 30 поверхности остается пустой. И надпись: «Любимая, я сделал это, пока ждал твоего звонка!». Я уже искал подходящую скалу в Кондопожском районе, но не исключено, что реализую этот проект за границей, потому что там легче с финансовой поддержкой. Там готовы помогать.

«Я не представляю себя в другой стране»

— Ты говорил о философии, и, как я поняла, по жизни являешься оптимистом. Правильно?

— Да, я оптимист. Мы можем сколько угодно говорить, что все будет плохо. И тогда все на самом деле будет плохо. А если мы будем говорить, что все будет хорошо, все будет хорошо. Да мы рождены, чтобы получать кайф!

— И что тебе еще приносит кайф, кроме бизнеса и творчества?

— Да все. Ездить, куда мне интересно. Жить в лесу у озера. Я стригу газон, и безумно кайфую от этого!

— Где-то слышала, что ты переехал из города только потому, что тебе новый забор не понравился рядом «Crema». Это правда?

— Мы с женой уезжали в Америку, а когда вернулись, я увидел, что маленький заборчик у Минфина поменяли на массивный забор, который закрывает пустоту, и никто не может объяснить, для чего он нужен. Они потратили немалые деньги на изготовление того, что никакой функции не несет, и я понял, что не хочу больше жить в этом городе.

— Были мысли уехать жить за границу?

— Нет, навсегда мы не хотим никуда уезжать. У меня есть приглашение в Италию, — позвали работать там преподавателем, учить обработке камня туристов, проводить мастер-классы. Там и жилье предоставляют, и никаких проблем нет остаться. Но я не хочу покидать Россию надолго. Мы можем уезжать на месяц или два, путешествовать, впитывать информацию, другую культуру, получать эмоции, но обязательно возвращаемся. Я не представляю себя в другой стране.

Беседовала Наталья Захарчук

По традиции — селфи на память.

Фото работ предоставлены автором