Юлия Большакова-Лидова – театральный критик, доцент ГИТИСа, эксперт в области исполнительских искусств рассказала о своих впечатлениях после просмотра спектаклей Международного фестиваля современной хореографии Nord Dance.
Состоявшийся по инициативе Музыкального театра Карелии с 8 по 14 июня международный фестиваль современной хореографии Nord Dance превратил Петрозаводск в центр притяжения поклонников этого вида искусства и профессионалов, занимающихся исследованием современного танца. Гостьей фестиваля стала Юлия Большакова-Лидова – театральный критик, доцент ГИТИСа, эксперт в области исполнительских искусств.
– Юлия Борисовна, вы отсмотрели весь фестиваль. Как вам показалось, есть ли что-то объединяющее столь разные работы, что позволило сформировать программу именно такой, какой она была представлена публике?
– Встретившись с вашим фестивалем, могу сказать, что это событие не только для театра, это важное событие и для республики, и для всего северо-западного региона. У него красивое название – Nord Dance, но еще более важен посыл, который в нем существует. Контемпорари, современный танец, живет и развивается уже более ста лет, существует огромное количество техник, стилистик. Накоплен большой опыт, и сегодня мы знаем, что танцевать может любой: нет препятствий ни в строении фигуры, ни в мышлении. Но есть большое различие между движением и танцем. Набор движений – это не всегда танец. В то же время танец – это еще не театральный спектакль.
Уникальность подхода и событийность данного фестиваля в том, что он собрал театральные танцевальные спектакли. Сделать танцевальную композицию и показать ее на фестивале, конкурсе – не проблема, это широко существует по всему миру. А вот сконцентрировать спектакли, связанные со стилистикой современного танца, очень сложно, потому что даже наши ведущие театры предпочитают гала-концерты, презентацию отдельных личностей. Чем отличается танцевальный спектакль от танцевальной композиции? Танцевальный спектакль всегда содержит фабулу, за которой вы следите. То есть, сюжета, как такового, может и не быть, но объединение пластики, света, цвета, линий, которые присутствуют в композиции, все это раскрывает внутреннюю сущность происходящего на сцене.
– Как бы вы оценили спектакли с точки зрения новаторства хореографического языка?
– Наиболее традиционными оказались спектакли "Шерлок Холмс" театра имени Н. И. Сац (хореограф Елена Богданович) и премьера "Чайки" Музыкального театра (хореограф Кирилл Симонов). В "Чайке" взята любовная линия, получилась интересная история про Нину, Треплева и Тригорина. Хореография Симонова традиционна для него и узнаваема, хотелось бы, чтобы он попробовал поэкспериментировать с хореографическим языком и попытаться сделать какие-то новые прорывы. Интересна работа норвежской труппы, во главе с хореографом Йо Стрёмгреном. Их спектакль "Вирус" находится в пограничной зоне между культурной акцией и произведением искусства. В какие-то моменты я вижу превалирование акционного начала, которое объединяет с живым сценическим искусством наличие внутреннего взаимодействия со зрителем, культурного месседжа. Исполнители-мужчины очень естественны в своих проявлениях. И только когда во второй половине вступает в свои права танец с их прекрасной солисткой Вонией Доутель Ваз, можно говорить, что здесь присутствует танцевальное искусство, но это не умаляет спектакля в целом. Культурная акция – это проявление культурной активности. А произведение искусства начинается там, где присутствует уникальность текстового кода, если текст будет пониматься в широком смысле этого слова, не только как вербальный, а как совокупность знаковых систем, из которых создается целое, то есть в том философском смысле, который нам предложил ХХ век и непосредственно Михаил Бахтин.
В работе "Касание гравитации" финского коллектива под руководством хореографа Сусанны Лейнонен я вижу чистое произведение искусства. Из этого спектакля невозможно изъять ни один элемент, не только музыку, пластику их тел, но и все перемещения по сцене, изменения черного и белого, игру света. Здесь из всего вырастает конфликт, который имеет развитие и разрешение. Эта совокупность создает нам произведение искусства и раскрывает новые возможности человеческого тела на сцене во взаимодействии его с музыкой, с пространством. Прекрасное совершенно таяние и сливание в темное, потом вырастание в белое. Это то, за чем следишь, что не является механическим набором, а заставляет все время ощущать развитие внутреннего действия, которым наполнена постановка.
Спектакль интернациональной труппы под руководством Каари и Рони Мартин "Убить Кармен" тоже создает свою новую стилистику в танце. Казалось бы, и фламенко все знают, и сюжет известен. Я бы даже сказала, что в постановке присутствуют какие-то постмодернистские концептуальные мотивы, которые сегодня воспринимаются как вчерашний день с цитатами из арий Кармен, с назывными метафорами. Это уже никого не поражает и никуда не развивает, но есть очень интересное взаимодействие между солистами и инструментальной группой, в которой каждый музыкант – действующее лицо спектакля. В сочетании брутального темперамента финских артистов с солнечной, взрывной натурой испанцев создается совершенно новое художественное качество. Через танцы фламенко, точно переданный цыганский дух испанских провинций, балканские мотивы, раскрывается способ мышления художника, который умеет донести смысл до зрителя и выразить себя.
– Вам открылся смысл, заложенный французским хореографом Мартеном Арьягом в спектакль екатеринбургского ТанцТеатра "ПИЧ"? Аннотация уведомляла, что хореограф отдал дань двум гениям – Петру Ильичу Чайковскому (акроним его имени дал название постановке) и Мариусу Петипа, 200-летию со дня рождения которого посвящен спектакль.
– Эта постановка дает нам свое осмысление сложного внутреннего мира Чайковского, того огромного одиночества, которое ощущается в его музыке. Оно было не только внешней канвой его жизни, но было связано с его внутренними собственными конфликтами и преодолениями. Драматизм его жизни и тонкость его душевного мироустройства, – вот что стало темой "ПИЧ".
– А не показалось, что иногда действие переходит в план откровенного шутовства?
– Нет, абсолютно! Здесь присутствует хорошее чувство меры, которое выстраивается на том, что Мартен Арьяг позволяет себе чуть-чуть отстраненного юмора, что лучше, чем если это был бы напыщенный пафос. Будем говорить о культуре и о мере вкуса, которые присутствуют в постановке. Псевдоложный или даже ложный пафос, от которого часто испытываешь неловкость, хореограф умело избегает, но при этом нигде не переходит в своей иронии чувства меры. Все ждут танец маленьких лебедей. Самое интересное, что он был написан не для таких балерин, которые сейчас его танцуют почти как канкан своими стальными ногами. Этот танец был придуман для учащихся хореографического училища, они выходили гадкими утятами. Маленькие девочки с несложившимися фигурами, с тонкими качающимися шеями. В этом тоже был юмор. Я бы назвала это не шутовством, а, если бы искала определение, то выбрала бы слово флер, легкий флер, который был присущ и ХIХ веку и данной постановке. В этом тоже есть признание в любви Чайковскому, а не желание что-то вывернуть наизнанку. В спектакле хорошо работают все артисты, они слышат и чувствуют музыку, которая прекрасно переосмыслена, что дает совершенно новое понимание гениальности Чайковского. И это не банальная попсовая трактовка, а интерпретация, которая, вобрав в себя внутренний ритм ХХI века, показывает, не умаляя всего драматизма этой прекрасной музыки, насколько она может быть современной. Вот это открытие и есть главное в спектакле. Интересно слышать музыку Чайковского, когда артисты исполняют под нее балет в техниках современного танца. Становится ясно, насколько это естественно для этой музыки, она готова принять на себя новый стиль.
Проблема интерпретации балетов Чайковского, заключается в том, что придумывают видео проекции, добавляют каких-то непонятных персонажей, а потом берется и цитируется целиком па-де-де, потому что ничего лучше танцевальной системы, в которой это было написано придумать нельзя. Трудно соперничать… Можно еще всех мужчин переодеть лебедями, что делали неоднократно, но не происходило приращение смыслов. А здесь нам показали, что есть возможность развивать хореографию на основе музыки Чайковского. Я считаю открытием спектакля "ПИЧ" то, что хореограф не отрицает той традиции, но у него многое сделано, что можно потом развивать в хореографическом языке "Щелкунчика", "Лебединого озера", "Спящей красавицы".
– Какие мероприятия из фестивальной программы, помимо спектаклей, показались вам заслуживающими внимания?
– Параллельно основной программе шли мастер-классы хореографов, представленных на фестивале. И здесь интерес был не меньше, чем к спектаклям, которые все без исключения прошли на аншлагах. Это говорит о том, что в городе есть люди, которые серьезно занимаются современным танцем, его развитием. И я думаю, что закономерным в контексте фестивального репертуара стало участие своего исполнителя – танцовщика и хореографа Александра Козина, который показал спектакль "Края" и провел мастер-класс. Причастность к фестивалю думающего современного хореографа, работающего в Петрозаводске, стала хорошей составляющей происходящего процесса.
– Как эксперт, какие советы вы могли бы дать по формированию программы будущего фестиваля?
– В нынешней программе очень правильно выбрано то, что можно развивать. Главным брендом должен остаться тот подход, что на фестиваль приглашаются спектакли. Не этюд № 1, № 2, № 3, а хореографические постановки. Это может сделать Nord Dance уникальным. Важно, что удалось заинтересовать не только широкую публику, которая обычно ходит на спектакли Музыкального театра, но и нового зрителя. Того, для которого, может быть, искусство традиционное, классическое не очень близко. Это другое поколение, с другим способом мышления. Фестиваль и театр открывают для себя этих людей, причем людей, как мы понимаем, интеллектуальных, ищущих, креативную основу города, которая является ядром для его развития. Не обязательно, что это люди, которые будут заниматься искусством. Они могут быть из любой профессиональной сферы, а объединяет их современное мышление и, самое главное, интеллектуальный потенциал. Думаю, что большое будущее ждет фестиваль, если он сможет продолжить диалог вот с этой интеллектуальной частью общества Петрозаводска и Карелии. Очень показательна в этом плане встреча с творческим коллективом из Норвегии после спектакля, когда половина зала осталась, артистам задавали вопросы, возник живой диалог. Надо, чтобы практически после каждого спектакля у зрителей была возможность побеседовать с артистами. Это важно и для участников, и для зрителей, которым интересно понять сумели ли они настроиться на волну спектакля, разрешить для себя возникшие вопросы.
– В чем вы видите миссию подобных фестивалей?
– В генерировании собственного креативного начала каждым из зрителей. Искусство современного танца, которое нам представил фестиваль, позволяет людям прийти домой и размышлять об увиденном, дает возможность доформировать образы и смыслы спектакля в сознании в зависимости от особенностей своей личности. Ценно, когда театр не декларирует со сцены что такое хорошо и что такое плохо, а вступает в диалог со зрителем. Важно, чтобы устроители фестивалей не боялись брать новаторские работы, думая о том, что они могут не понравиться публике. У людей в ходе просмотра, а потом обдумывания увиденного начинает работать их собственное творческое начало. И зачастую по отношению не к искусству, а применительно к собственной жизни. Когда театру удается запустить этот процесс – это самый лучший результат.
Беседовала Лариса Кучанская
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание