Экс-глава музея "Кижи" Андрей Нелидов произнес последнее слово перед приговором.
"Столица на Онего" публикует "без купюр" и правок речь Андрея Нелидова, которую он произнес в Петрозаводском городском суде 1 февраля перед вынесением приговора, оглашение которого назначено на 2 марта.
- Ваша честь, прежде всего хотел бы принести извинения за свою эмоциональность. Наверное, понять можно. Решается судьба. Совершенно неожиданно для меня все те принципы, все те знания, которые я применял, обернулись для меня в буквальном смысле трагедией. И поэтому, наверное, понятно, когда человек прожил уже основную часть своей жизни, убеждал других, считал, что он в состоянии давать советы какие-то… Я преподавал, молодежи рассказывал, как надо жить. А оказалось, все, чему я учил людей, может им навредить. И доказал это на своем примере. И поэтому понятно, что это – крушение идеалов, крушение каких-то видений реального мира. Как говорят у нас в тюрьме, снимите розовые очки. Розовые очки мне сняли. Теперь я вижу, как оно есть на самом деле. И благодарю бога только за то, что это произошло в 58, а не в 18. Все-таки большую часть жизни я прожил с доказательством того, что правда сильнее неправды, что добро сильнее зла. Что если ты делаешь что-то, руководствуясь принципами, что это нужно людям и обществу, то это не может быть наказуемо. То, что целью человека, кроме, безусловно, интересов своих, своей семьи и т.д., является работа, которая позволяет оставить о себе память и которая идет на благо людям, если ты дал такое обещание.
Все это, к сожалению, практически рассыпалось за последние два с половиной года. Мне очень горько от этого. Но тем не менее, я все равно не потерял надежду, я все равно верю. Я продолжаю верить, что, действительно, добро сильнее зла, что свет побеждает тьму. И что не может быть так, как бы ни сложилось, какая бы ни была политическая обстановка, какие бы ни были веяния сегодняшнего дня, ведь существует высшая справедливость. Высшая справедливость заключается в одном, что, если по совокупности факторов, по логике жизни что-то произошедшее является добрым делом, то оно не может быть наказано. И даже если есть какие косвенные факторы, которые могут быть истолкованы так-то или так-то, но при этом противоречить здравому смыслу, то это никак не может быть доказательством того, что здравый смысл существует.
Здравый смысл есть. Как и есть этот здравый смысл во всех действиях, которые произвел и Нелидов, и Романов, работая в музее-заповеднике "Кижи". Люди просто старались что-то сделать, что-то оставить после себя. При этом это была, конечно, не какая-то там меценатская, альтруистская работа. Это была просто работа, которая предусматривала эти действия. Но их можно по-разному делать. Можно ничего не делать, и ни за что не быть наказанным. Можно что-то делать и рисковать. Здесь же, в нашей ситуации достаточно интересно. Много ли вы знаете людей, готовых своими накоплениями пожертвовать в пользу той работы, на которой они работают? А ведь речь идет практически о пожертвовании. Потому что Романов, вкладывая свои деньги (в строительство входной зоны острова Кижи – прим. "Столицы на Онего"), их не вернул и не вернет никогда. Это будет его вклад. А вот входная зона – она останется. И как бы ни трактовали его действия, пусть самым безумным образом, что он вкладывал для того, чтобы договориться вернуть свои деньги через взятку Нелидову – а это абсурд полнейший – ведь все понимают, что так не бывает. И будут понимать, что это сделал Иван Николаевич Романов. Это он вложил эти деньги. Этот сумасшедший человек с сумасшедшими эмоциями, но тем не менее, он это сделал.
Здесь приходит на ум такая аналогия. Самым главным экспонатом музея-заповедника "Кижи" является Храм Преображения Господня. По преданию 300 лет назад Нестор, плотник Нестор, построил этот храм без единого гвоздя. И вот, по иронии судьбы, ровно через 300 лет сотрудники музея с Романовым при директорстве Нелидова построили прихожую к этому храму без единого бюджетного рубля. Оба закончили плохо: Нестор после строительства храма дал себе зарок никогда ничего больше не строить, чтобы не построить ничего более прекрасного, а Нелидов с Романовым оказались в тюрьме. Вот такой итог. Так бывает. Это история.
Я очень надеюсь, что мотивы и обстоятельства, которые многократно оговаривались в судебном заседании, будут учтены вами как профессионалом. Я понимаю также сложившуюся систему. И моя единственная надежда, что суд оценивает все обстоятельства. Поэтому то, что я говорил перед этим, что все в конечном итоге-то польза есть от того, что мы делали, будет учтено судом как, скажем так, смягчающее обстоятельство.
Сейчас мне остается жить надеждой, что вы, Ваша честь, при вынесении приговора будете руководствоваться не столько легендой, созданной оперативными сотрудниками, ни теми выводами, которые сделало следствие, руководствуясь не задачами борьбы с коррупцией, а борьбой за улучшение показателей. Это ж так… И потом, я хотел бы заметить, что все-таки в основе термина "коррупция" лежит действие каких-то людей, чиновников и т.д., которые, грубо говоря, тащат из государства. В нашем же деле, неизбежным фактом, его никуда не денешь, в результате тех действий и событий, которые мы сейчас исследуем в суде, произошло вложение денег в государство, это факт. И его тоже никуда не денешь. Поэтому новый такой тип коррупции, который связан с тем, что при том, чтобы ею заниматься, надо значительно большие деньги вложить сначала в государство, чтобы потом свои же деньги возвращать почему-то уже коррупционным путем.
Но суд выше схватки, выше вот этих домыслов и т.д. Я понимаю прекрасно обвинителя. Очень надеюсь и уверен даже, что есть работа, есть личное восприятие. Это совершенно разные вещи. И высокие профессионалы умеют, наверное, отделять личное от рабочего. За счет этого так эмоционально доказывают то, чего не может быть на самом деле. Поверить в то, что человек может так и думать на самом деле, достаточно сложно…
Но нет худа без добра. В результате, в том числе и вашей (гособвинителя – "Столица на Онего") работы, мне удалось собрать всю свою семью. Все, что мне не удавалось на протяжении всех последних 10 лет – усадить всех вместе, заставить понять, что мы все одна семья, по понятным причинам раскрывать которые не стоит – произошло в этом зале суда. Я впервые увидел всю свою семью, держащуюся за руки. Сидели рядом с Ариной, признали в Андрейке брата. В самые тяжелые минуты в тюрьме, когда было уже совершенно невыносимо, это была последняя мысль, которая согревала меня. И я говорил: "Ну и что, зато теперь я добился того, чего не мог добиться ни своей властью, ни своей добротой, ни любовью, ни какими-то подарками. Ничего не получалось. Беда сплотила. Беда и несправедливость. Поэтому тут нельзя сказать больше вам спасибо за это, но, может быть, как женщине, вам будет интересно это услышать.
Еще бы я хотел остановиться на том, что вне зависимости от того, как вы, Ваша честь, распорядитесь моей судьбой дальнейшей… для меня это, безусловно, будет утешение… В том возрасте, в котором я нахожусь, с тем состоянием здоровья, конечно, понятно, что здесь решается именно судьба… Но уже никакого наказания нет, и остается только одно – понять, что на этом все закончилось. Ну что ж, значит, закончилось. Или же все-таки еще есть шанс каким-то образом, оценив все это, попробовать начать заново воспитывать своих детей и объяснять им, что, наверное, отец не совсем правильно их воспитывал, рассказывал, как надо действовать. Потому что это очень больно. Это может отразиться на их судьбах.
Это очень печально, что, стараясь в интересах государственного музея, стараясь, чтобы были привлечены в него частные инвестиции… В какой-то момент мне казалось, что я чуть ли не соратник Путина, который вместе с ним делает все для того, чтобы они (инвестиции) были в государстве… Почему-то я поверил в то, что я тот человек, который должен любыми путями доказывать это. Это, конечно, все было заблуждением. Давно я уже не губернатор, а просто директор музея. Но почему-то вел себя как губернатор, когда принимал те решения, которые не должен был принимать. Но при этом руководствовался я, действительно, какими-то правилами, что так правильно, так лучше. Да, так нельзя делать, а я сделаю. Потому что этого хотят люди, близкие. Верил посулам этих людей. Что вот, Андрей Витальевич, вы же можете все решить. Мне так, видимо, это нравилось, что я говорил, да, конечно, я все решу, идите туда, вы, давайте двигайтесь сюда, вы несите деньги сюда. Я все людям объясню, мне поверят. Ничего подобного, никто не поверил. Никто не поверил. Все с радостью сказали, нет-нет-нет, стоп-стоп-стоп, мы все понимаем, но поверит ли тебе судья? И последней надеждой являетесь действительно вы (суд), в том смысле, что не просто на слово поверите, а оцените те доказательства и факты, которые были предъявлены и дадите им логическое объяснение.
При этом я бы хотел в последнем слове еще раз все-таки проанализировать мотивы и поведение людей, которые участвуют в этом судебном процессе. Получилось ведь так, что есть некая женщина, продавец матрешек (имеется в виду Татьяна Астратенок, главный свидетель по делу – "Столица на Онего"), не очень сильно образованная, со специфичным характером и т.д., которая оказалась умнее всех. Она сначала договорилась о своей бизнес-деятельности с Романовым, сердечно благодарила все тех, кто ее с ним познакомил, позиционировала себя, как друг. При этом в душе всегда была настроена на то, чтобы, как говорит она, торговаться. И эта торговля дошла до того, что она дала согласие, всех благодарила. Но торговаться означало просто не заплатить те деньги, которые обещала. И при этом в качестве метода, как это сделать, как добиться этого, использовала по умолчанию написание заявления. А там пускай сначала следователи, потом прокуроры, потом судьи разбираются. Пройдет большое количество времени, платить будет не надо. Она говорит это совершенно открыто, и мы это слышали в судебных заседаниях. Это прямая речь, это не пересказ того, что я предполагаю. Там так и сказано: "Представляешь, поздравь меня, я теперь работаю без аренды". Это была цель. А Романов вложил деньги, он построил, он хотел их вернуть, Нелидов пытался ему в этом помочь. И мы сидим за решеткой. И вопрос для общества нравственный: вот ее поведение, она героиня, она стоит вот здесь, а мы сидим вот здесь. Ей предлагают вернуть, заплатить почему-то 500 тысяч рублей за то, что она сделала. А нам предлагают 9 лет, 55 млн и лишение наград (гособвинитель потребовала посадить Нелидова на 9 лет со штрафом 55 млн рублей и лишить его Ордена Почета – прим. "Столицы на Онего").
И это посыл к обществу. Получается, будьте как Астратенок, она правильная, а эти – неправильные. Причем при любом решении, которое бы Вы (судья) не вынесли. Получается-то так? Потому что все равно не перейдет Ваше решение в то, что ее посадят сюда (за решетку), а нас поставят туда (на место свидетелей). Такого не может быть. Я просто знаю жизнь. А ведь по жизни-то должно быть так? Иначе, как мы будем объяснять людям, как они должны жить? А вот такими судебными решениями. Один деньги вложил, а там Таня была, она взяла и написала на него в НКВД. Теперь Тане деньги отдали, которые она должна была Ивану Николаевичу, а Ивану Николаевичу прибавили к тому, что у него уже есть еще три годика (гособвинение попросило посадить Романова на 23 года с учетом предыдущего приговора с 27,5 млн рублей штрафа – прим. "Столицы на Онего"). И получается, что все должны жить как Таня? Вот тот пример, который мы вынесем итогом этого судебного процесса, кроме личной судьбы, кроме сроков, кроме штрафов. Общий-то вывод какой? Что она хорошая, а здесь сидят плохие, злые, бармалеи. Так не бывает. И это очень важный момент. Потому что и так уже все общество полностью извратилось, нет уже никакого понятия чести, совести. Смеется молодежь над этим. Они приходят ко мне в тюрьму… прошу прощения, к нам в камеру, в СИЗО, они не умеют читать некоторые, писать многие не умеют… Когда я им рассказываю, как надо жить, они смеются надо мной – ты с космоса приехал, батя? И они смотрят на меня, как на дурака, когда я говорю, если дал слово, надо держать. Потому что если ты понимаешь, что это хорошо людям, не бойся и делай – они тебя отблагодарят. И в конечном итоге справедливость-то есть. Ну пострадаешь, но рано или поздно все встанет на свои места, все разберутся.
Вот наша ситуация, с нашим судом, и с нашими героями – в моем понимании Астратенок – это антигерой. Нелидов – немножко зарвавшийся, скажем так, идеалист, который возомнил себя в статусе какого-то человека, который принимает решения, какие законы исполнять, какие нет. Романов – несчастный человек, который по многим причинам оказался здесь, за что – вообще не понять. Он вложил деньги, это доказано. При этом ему предложили дать 3 года за то, что он их хотел вернуть. Если еще со мной понятно, Нелидов – продавец – деньги, то с ним мне вообще ничего не понятно. Да, инвестор, да, подконтрольная фирма, да построил, да, по телевизору это видел. А чего хотел? Хотел вернуть. Все – посредник, три года…
И я бы хотел просить вас, Ваша честь, какая бы позиция ни была у Астратенок, какая бы у Нелидова, у Романова, как смягчающее обстоятельство отметить и то, что в конечном итоге входная зона останется. Вы там не были. Очень сожалеем, что у нас не было выездной сессии, чтобы похвастать. Зато мы предоставили дипломы, которыми награждено это архитектурное решение. И это останется людям. Вне зависимости от того, что будет с нами.
Ну и что хочется сказать, как главное. Мы здесь слышали телефонные разговоры Татьяны Валерьевны Астратенок со своей подругой Никулиной, где она в общем-то резюмирует все, что произошло совершенно конкретно, ничего не скрывая. И подводят они итог: "да ладно, что угодно сделаем, по головам пойдем, лишь бы остаться". И дальше был комментарий, что, вроде как, это не относится к Кижам, это про Валаам. Но продолжение разговора свидетельствует о том, что речь идет действительно о Кижах. Это же тоже, Ваша честь, не правильно, когда мы поддерживаем людей, которые сами знают, что они идут по головам. Как-то оно совсем не верно это, не красиво все.
При этом я не умаляю совершенно какой-то своей вины во всем этом. Да, действительно, поступок был не правильный. В своих показаниях я это сказал. Я не признаю свои действия правильными, очень сожалею о них. Но при этом и не признаю, что целью было получение взятки, а тем более обогащение. Там одни убытки получились. У Романова – значительные, у меня в меньшей степени.
Единственное, что, наверное, правильно будет сделать… Последнее слово не имеет юридической силы. Оно эмоциональное выступление. Мне бы хотелось при всех, в присутствии судей, адвокатов, обвинения, журналистов сказать слова большой благодарности… Вообще таких слов нету… Я благодарен тебе, Арина. Если бы не ты, я бы здесь не стоял точно. Я бы в первый же год закончился. Только благодаря тебе я выжил, только благодаря тебе. Ты – настоящая женщина, и ты настоящий член экипажа.
Записал Роман Баландин
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание