Погорельцы

Как на самом деле живут петрозаводчане, потерявшие все на пожаре.

В Петрозаводске на Перевалке четыре месяца назад в двухэтажном деревянном доме произошел пожар. В результате два человека погибли, семья с маленьким ребенком осталась без жилья.

Администрация города предоставила погорельцам крышу над головой. Пострадавшие на пожаре рассказали "Столице на Онего", как они живут вчетвером в маленькой комнате маневренного фонда и какие у них шансы выбраться из этого кошмара.

Аварийный дворец
Встретиться с погорельцами договорились на месте пожарища – на улице Прионежской, 14. Старую двухэтажку отыскали сразу.
Дом хоть и утопал в зелени деревьев, но к себе не манил. Большинство окон в нем были заколочены фанерками, где-то просто разбиты. Краска на фасаде облупилась, на втором этаже виднелась черная прогоревшая стена. Распахнутая дверь подъезда, обклеенная рваными объявлениями, вела в черную неизвестность, откуда пахло сыростью, гнилью и гарью.

Странно было увидеть на пороге улыбающуюся седоволосую женщину, которая и оказалась хозяйкой квартиры, пострадавшей от огня при пожаре у соседей.

"Это мы погорельцы из 4-й квартиры, меня зовут Вера Евгеньевна, - сказала женщина и пригласила пройти в дом. - Жили здесь вчетвером – я, дочери мои Таня и Ира, и внучка Вика шести лет, есть третья дочь, но она живет отдельно".
Дом, по словам Веры Евгеньевны, 1934 года постройки, в нем было 10 квартир, которые с течением времени трансформировались в 9. В квартирах нет воды – никакой, ее берут из колонки на улице, что стоит в 5 метрах, нет также и парового отопления, только печки.

Но, несмотря на это, люди в этом доме живут, растят детей, а особенно предприимчивые даже умудряются сдавать здесь квадратные метры.

"У меня три дочки: Света, 37 лет, Таня, 32 года и Ира, 39 лет и две внучки – Вика (6 лет) и Маша (7 лет), - рассказала Вера Евгеньевна. - Квартира у нас муниципальная, и мы все вшестером здесь прописаны. Живу здесь с 80-го года. Дом очень старый, разваливается. Мы вначале стояли в очереди на новое жилье как многодетная семья, но потом нас скинули всех в одну очередь. Мы стали добиваться, чтобы наш дом признали аварийным. Даже телевидение приезжало, все тут ходили с камерами, снимали, фотографировали. Такой дом, говорят, прямо как дворец. Получается, в 2000 году был дворцом, а к 2018 превратился в руины (смеется)".

По признанию Веры Евгеньевны, хождения по инстанциям возымели результат - в 2017-ом году дом признали аварийным и пообещали расселить к 2022 году.

Люди терпеливо ждали, но в ночь с 16 на 17 марта 2018 года, как раз накануне выборов президента России, в квартире №9 произошел страшный пожар, унесший жизни двух человек и окончательно разрушивший и без того неприглядное жилье.

Допились до смерти
Как рассказала Вера Евгеньевна, 9-ю квартиру на втором этаже снимали два брата – 39-ти и 41-го года, один из которых был инвалидом – ноги плохо ходили, второй работал на ДСК. Оба сильно пили и дебоширили так, что соседям регулярно приходилось вызывать полицию.

"Последняя пьянка началась после Нового года, когда один из братьев, который работал на ДСК, получил производственную травму, и ему выплатили компенсацию. Пили бесконечно, пока не сгорели".

Пожар вспыхнул в ночь с 16 на 17 марта, как раз накануне выборов.

"Уж не знаю, что там произошло, но огонь был такой, что все сгорело – и стена насквозь прогорела, и мебель вся – и диван, и стенка, и кресла – их потом из окна выкинули. Да что говорить, и сами братья в дыму задохнулись. Одного еще пытались спасти пожарные, но ничего не получилось".

Семье Веры Евгеньевны по чистой случайности удалось избежать трагедии.

"Нас Бог уберег, - сказала Вера Евгеньевна. - Когда над нами пожар произошел, у нас потолок в детской комнате прогорел, и весь огонь к нам хлынул, где Танечка с Викой жили (дочка с внучкой – ред.). Матрац на кровати, где внучка спала, полностью сгорел. По счастливой случайности, ее тогда в комнате не было. В тот день была программа «Голос» на Первом канале, которую Дмитрий Нагиев ведет, и должен был выступать наш мальчик из Петрозаводска Вадим Якушев. Мы хотели его посмотреть. Вика у нас очень интересуется. И мы сидели у меня в комнате у телевизора. Таня дремала. И вдруг такой рев – и как вулкан – пламя и искры из потолка. Даже сейчас страшно вспоминать. Выбежала в тапках, Вику в комбинезон - и на улицу, собаку на улицу, кошку с котятами - тоже на улицу. Старшая дочь Ира приехала, Вику забрала, а мы с Таней там бегали, тушить пытались. Пожарные приехали сразу, одна машина со стороны улицы стала тушить, другие пожарные побежали дверь выбивать, но спасти никого уже не смогли. Нашу квартиру, конечно, всю залили. Ноутбук, телевизор, другую технику было уже не восстановить, да и вся квартира пришла в негодность. Полы отсырели и просели, потолок прогорел, стены покрылись копотью и еще ужасный запах гари был везде…"

Женщина отвечала на наши вопросы о пожаре, а сама во время беседы все подходила к стенам, к уцелевшей мебели, трогала их, как будто проверяя на прочность. С грустью осматривала жилье, в котором прожила 37 лет.

Живи не хочу
По словам Веры Евгеньевны, в ночь на 17 марта, когда произошел пожар, городские власти предоставили им комнату в маневренном фонде, на улице Архипова, 20.

"Нам выдали четыре раскладушки, две подушки, еще долго извинялись, что на всех не хватает, одеяла и постельное белье на четверых, - рассказала Вера Евгеньевна. - Еще дали два продуктовых пакета и пять тысяч рублей на всех. Мы потом через месяц, как и просили, все вернули – и раскладушки, и подушки, и постельное с одеялами, так как нам было уже не нужно – два дивана, которые уцелели, перевезли из квартиры, что-то соседи дали, что-то дочке на работе. В общем, начали жить по-новому".

Вера Евгеньевна согласилась показать комнату, которую ей с семьей дали городские власти. Мы приехали в кирпичную пятиэтажку на улице Архипова.

Общежития всегда можно узнать еще издалека, в них, словно в муравейниках, кипит жизнь, которая из маленького пространства душных комнат вырывается наружу в виде белья, сохнущего на палках, торчащих из окон подушек и жильцов с сигаретами… Так было и со зданием на Архипова. При входе в подъезд почувствовали резкий запах сырости. Уже на втором лестничном пролете на зеленой стене прочитали надпись: "ты не дерьмо, ты говно", и как-то сразу стало понятно, что дальше будет еще краше.

Третий этаж, дверь, поворот, дверь и вот мы в секции на 4 комнаты. Перед нами обшарпанный коридор, серое, пустое помещение, которое здесь называют кухней. Правда, там нет ни плиты, ни стола, ни холодильника. Слабые лучи солнца, пробивающиеся через грязное стекло, освещают пол из плитки и пару покосившихся тумбочек, где ютятся пустые стеклянные банки. Единственное, что говорит о жизни в этом помещении, – это таз с замоченным грязным бельем.

"Мы здесь не готовим, - говорит Вера Евгеньевна, - да и не на чем, мы все в комнате на плитке стараемся делать".

Нас с фотографом приглашают в комнату, но мы не торопимся: по пути еще есть что посмотреть.

"Туалет мы отремонтировали, - пояснила Вера Евгеньевна, - теперь закрываем на ключ, чтобы все подряд не ходили. Душ тоже за свой счет сделали, до нас тут только две трубы из стены торчали. Ужас что было! Мы так жить не можем: ни помыться, ни еду приготовить… Здесь умывальня, но вода течет из труб прямо на пол, и с душа сюда пена выходит, приходится все время вытирать, иначе комнату зальет. По вечерам тут мужики собираются, курят, пьют – нам хоть задохнись, а у нас маленький ребенок. Она еще от пожара не отошла. Как дым почувствует – в глазах испуг, кричит: мама, опять что-то горит".

Они, по словам Веры Евгеньевны, уже и полицию вызывали, но это проблему не решает, только обостряет ситуацию с соседями.
Вдоволь насмотревшись на ужасы быта маневренного фонда, заходим в комнату. Небольшая комната по периметру заставлена мебелью и мешками с одеждой. Погорельцы живут на чемоданах. Небольшое узкое пространство в центре комнаты позволяет дойти до окна и сесть на табурет, чтобы послушать рассказ хозяев о жизни после пожара.

"Тут такая фигня получается"
Вера Евгеньевна села на маленький диван, поправила седые пряди волос и начала рассказывать.

"Вот такую комнату нам дали… Конечно, жить здесь плохо, но вариантов у нас нет. Начинали с четырех раскладушек, которые стояли в ряд вдоль стены. Дочки с внучкой спали, а я не смогла на раскладушке – спина болит, поэтому на пол перешла. Вот тут спала, - женщина показывает на стену, где на гвозде висит вентилятор, без которого в комнате наступает смертельная духота. - Мы на следующий день после пожара, когда пошли в мэрию расписываться за продукты и 5 тысяч, попросили вторую комнату дать, но нам отказали, сказали, что возможности нет.

Мы потом еще в министерство строительства ходили, спрашивали про жилье – как, чего, когда. Нам сказали, что в этом году мы точно никуда не попадаем, потому что идут новые законы, которые предполагают не жилье давать, а сертификаты на жилье и что скоро не будет конкретных сроков расселения, а давать квартиры будут по возможности. Так что, может быть, нам не до 22-го года расселения ждать придется, а до 32-го, а мне уже 62 года. Вот такая фигня получается".

По словам Веры Евгеньевны, они со своей проблемой дозвонились до прямой линии с Путиным.

"Обрадовались, что сейчас все расскажем – нам помогут. А нам только сказали: ваш вопрос зарегистрирован. И смс прислали на телефон. Но там, сами понимаете, выборы, чемпионат – не до нас. Все забыто уже. Мы живем здесь и не верим, что нас когда-то переселят. Дочка Танечка с Викой вчера уехала с гражданским мужем в Питер, он там вахтовиком работает.

Попытаются снять квартиру и Вику в школу устроить. Но если до конца августа ничего не получится, то сюда вернутся. Здесь сейчас со мной Ира живет с молодым человеком, но это временно, просто снимать жилье очень дорого, а пока Тани нет, так мы тут справимся, поэкономим. Правда, спать тут всем никак, поэтому Иван (имя изменено) в машине ночует. Моется, ест у нас, а спать в машину уходит. У него, конечно, гараж есть, но в гараже холодно. Если до зимы здесь пробудем, то, конечно, здесь будет спать, как-нибудь на полу поместимся. Что же делать, надо как-то жить, а человек он ко всему привыкает".

При этих словах у Веры Евгеньевны блеснул огонек в глазах, и она поделилась своими планами.

Два пути
"Если сейчас у Тани в Питере получится остаться да Ира опять на съемную квартиру уйдет, я, конечно, одна здесь не останусь: страшно одной, соседи много пьют. Я подумываю обратно вернуться в свою квартиру. Но чтобы туда переехать, надо деньги на мало-мальский ремонт. Я бы тогда ту комнату, которая погорела, закрыла, стену обшила, чтобы гарью не пахло, бойлер поставила и – одна бы прожила. Печи у меня там хорошо топятся. Но если скажут, что жилье совсем опасное, то попробую за дочкой в Питер поехать. А что? Я уже на чайную фабрику звонила. Там берут, и 35 тысяч зарплата: 2 недели по 12 часов.

Берут, возраст не смущает. Общежитие дают, кормят обедом и ужин 30 рублей. Магазин есть, стиральная машина есть, телевизор есть, холодильник есть, если что-то захотим купить - ради бога. Почему бы не пойти? 35 тысяч у нас нигде не заработаешь, а в Питере я с такой зарплатой за 5 лет на квартиру в Петрозаводске накоплю. А то до 32-го года навряд ли доживу, а тут хоть какая-то перспектива".

Погорельцы платят за все
В семье у Веры Евгеньевны все работают: она разносит газеты летом за 8 тысяч в месяц, зимой не может – ноги болят из-за болезни. Одна дочка работает в прачечной, вторая моет ресторан по ночам, хоть и высшее образование имеет. Но ребенок оказался "неясельный" и пришлось уйти с прежней работы. Общий доход у семьи скромный. Живут экономно, но от обязательных платежей никуда не денешься.

Вот и сейчас, вроде они и погорельцы, в помощи как никогда нуждаются, но даже при этих обстоятельствах на них пытаются нажиться. По признанию Веры Евгеньевны, за эту комнату в маневренном фонде ей платить не надо, но зато уже полгода приходят счета на сгоревшую квартиру, где их 6 человек прописано. Деньги берут за вывоз мусора, воду, которую люди набирают из колонки, и самое главное – за капитальный ремонт (200 рублей)!

Как заверил Евгений Перов, руководитель управления жилищного хозяйства городской администрации, он сразу после пожара документы в управляющую компанию отправил, чтобы счета не выставляли. Но, видимо, что-то пошло не так.

А погорельцы платят за все, боясь, что последнего жилья лишатся, и никуда жаловаться не идут. Да и не верят они уже никому, сами пытаются со своей бедой справиться, скитаясь по чужим углам.

Ира Меркова