Центризбирком России провёл онлайн-совещание с регионами, в ходе которого обсуждались вопросы видеонаблюдения на сентябрьских выборах в органы власти. Об этом здесь прочтёте.
Выступали на заседании и представители партий, и один такой спич, признаюсь, поразил меня. Заместитель председателя «Российской партии пенсионеров за справедливость» В. Ворожцов сначала напомнил, что Партия пенсионеров до недавнего времени была против масштабного видеонаблюдения на избирательных участках, видя в том угрозу для государства (чуть позже раскрою его мысль). А такое наблюдение с видео трансляцией в сети интернет, напомню, было организовано в 2018 году на президентских выборах, когда любой желающий мог со своего компьютера «зайти» на любой участок для голосования в любом населённом пункте страны. Полная прозрачность избирательных процедур и тотальная узнаваемость всех голосующих. Хорошо это? Конечно, хорошо. Я сам так думал. А послушав Ворожцова, сомнения закрались. Если доверяться его информации, то в прошлые годы на выборах 72% трафика при видеонаблюдении шла со стороны пользователей, находившихся на территории зарубежных стран. И только 28% — это были запросы с территории России. Ворожцов дал понять, что собирали эту информацию отнюдь не любознательные граждане. Оно им надо, сидеть в англиях, германиях с америками и 24 часа без передыху наблюдать за ходом голосования на российских участках — в наших городах, посёлках и деревнях? По субъективному ощущению Ворожцова, это специальные государственные службы зарубежных стран формировали видеоархив, запечатлевая всех кто входили на избирательные участки. Современная техника легко такие объёмы байтов архивирует.
Кстати, за рубежом потому многие граждане и правозащитные организации и выступают против видеонаблюдения на выборах, что избирателей лишают приватности, вмешиваясь в их личную жизнь, когда они приходят на избирательные участки, чтобы свою гражданскую позицию выразить. Об этом уже председатель Центризбиркома России Элла Памфилова говорила вчера, рассуждая о прогрессивности российского видеонаблюдения.
Зачем американским и английским спецслужбам десятки миллионов лиц российских избирателей? Не знаю ответа на этот вопрос. Как и не понимаю — хотя тут имеются догадки, — зачем бактериологические лаборатории США и Великобритании густо облепили Россию по периметру границ, собирая биологические данные о гражданах нашей страны.
В общем, смутило меня выступление Ворожцова. И я теперь соглашусь с логикой организаторов сентябрьского видеонаблюдения, что виртуальный доступ на участки получают только партии и кандидаты-одномандатники, участвующие в думских выборах, а также региональные общественные палаты, которые на свои порталы впустят для участия в видеонаблюдении тех, кого сами захотят, кому доверяют. Согласитесь, в это есть смысл.
Да и нужно ли миллиардные бюджетные деньги тратить на то, чтобы 96 тысяч участков для голосования в стране подключать к трёхсуточной (92 часовой) беспрерывной видеотрансляции, предполагая, что кто-то из граждан страны пожелает наблюдать за ходом голосования? Член Общественной палаты России Максим Григорьев, говоря о финансовой нагрузке на федеральный бюджет при организации видеотрансляции с выходом в сеть интернета, сообщил вчера, что по очень примерным расчётам, обойдётся такое удовольствие для налогоплательщиков как минимум в 20-30 миллиардов рублей.
Так что пусть лучше за выборами наблюдают в сети интернет сами участники избирательного процесса (партии и кандидаты в депутаты Госдумы), представители гражданского общества в лице региональных Общественных палат (86 Центров наблюдения созданы в России). И самое главное, никто не отменял, как образно выразилась Элла Памфилова, живого наблюдения. Иначе говоря, наблюдатели от партий, кандидатов и Общественных палат субъектов Федераии работают на участках для голосования, все три дня.
Анатолий Цыганков
