Новый пластический хирург клиники «Кивач» Арутюн Зиалян — о ринопластике без травм, тонких талиях без удаления ребер, природной асимметрии и липосакции у мужчин.
Этот талантливый хирург может спокойно отказать пациенту в пластической операции, если считает, что результат будет негармоничным. Он делает сложнейшие многочасовые операции по ринопластике и не берется за пластику средней и нижней трети лица, считая, что для этого нужно ехать на учебу к легендарному Брайну Мендельсону в Австралию. Он готов постоянно быть на связи с пациентами, заряжаясь позитивной энергией от довольных своей измененной внешностью людей.
Выпускник медфака ПетрГУ Арутюн Зиалян, которого называют восходящей звездой пластической хирургии Санкт-Петербурга, с недавних пор работает в карельской клиникой «Кивач». И сегодня он гость рубрики «Кофе со сливками».
— Арутюн Арсенович, когда доктор молодой, у пациента есть повод для переживаний. Тех, кто к вам приходит в клинику в Санкт-Петербурге, не смущает ваш возраст?
— Возможно, сначала ко мне относились с недоверием. Но сейчас все-таки стираются границы возраста. Проходя стажировку в разных клиниках, работая с хирургами с более солидным стажем, могу сказать, что важнее — как часто ты оперируешь. А на международных конференциях по пластической хирургии всё чаще замечаю, что современным спикерам обычно до 40 лет, пока ты молод есть азарт — желание оттачивать свои навыки, искать и пробовать новые пути для получения идеального результата. Ведь появляются новые технологии, материалы, отрабатываются новые техники, пластическая хирургия сейчас очень сильно отличается от той, что была 10-15 лет назад.
— Не только пластическая, но и в целом хирургия развивается. Например, в Республиканской больнице им. Баранова наши врачи делают сложнейшие операции, спасая жизни людей…
— Честь и хвала этим специалистам, уважаю их выбор. Но это не мое. Хотя хирургия зацепила меня буквально с первого курса медфака. Я сначала думал, что пойду в травматологию. Там свои конструкции, своя красота. Думал и об онкологии, где хирурги занимаются реконструкцией. Но все-таки пластическая хирургия мне доставляет большее удовольствие. Я хочу помогать человеку достичь гармонии с собой. И сегодня, когда я еду на работу, получаю фото и сообщения от своих пациентов, заряжаюсь благодарностью и сильной позитивной энергией. Я получаю максимальную обратную связь. И это в духе современного времени. Большая часть моих пациентов — активные пользователи социальных сетей. Мы с ними общаемся. Я рассказываю нюансы тех или иных операций, показываю рабочие моменты из операционной, отвечаю на вопросы пациентов. Мне присылают свои фото после операций. Обратная связь очень важна, как для пациента, так и для хирурга.
— Вы окончили медицинский факультет в ПетрГУ, где, судя по всему, получили хорошую базу, став вторым в общероссийском рейтинге при поступлении в ординатуру Первого медицинского университета Санкт-Петербурга. После ординатуры остались в Питере и работаете в одной из популярных клиник. А как в клинику «Кивач» попали?
— Если говорить об образовании, то мне повезло. В Петрозаводске я прошел хорошую школу, где не было возможности ни на что отвлекаться. На нашем медфаке спуску не дают. С третьего курса работал в операционной, с 5-го курса был ассистентом хирургов на операциях. И в Санкт-Петербурге смог получить одну из лучших баз, где можно было увидеть пластику и эстетику. Я работал в ожоговых центрах, травматологических и онкологических отделениях, стажировался в пластических клиниках Санкт-Петербурга и обучался на специализированных курсах для пластических хирургов в Москве.
У нас один раз в два года проходит самая крупная конференция в России по ринопластике. Приезжают специалисты из Европы, Америки, с докладами выступают и два-три топовых российских доктора. Я всегда участвую, и конечно выступаю в качестве спикера, на профильных конгрессах и конференциях.
Еще во время обучения в Санкт-Петербурге меня пригласили на работу в одну из ведущих клиник пластической хирургии, где я так же перенимал бесценный опыт старших коллег. Постепенно стал проводить сложные вторичные операции по исправлению носа. А этим летом меня пригласили в клинику, работающую под знаменитым брендом «Кивач» в качестве специалиста по ринопластике. И я, конечно же, согласился.
— На базе клиники «Кивач» есть возможность делать сложные операции?
— Клиника закупила специальное оборудование, позволяющее это делать. Здесь появился такой аппарат, как пьезотом — «ультразвуковой нож», в котором ультразвуковые колебания направлены только на кость. Мягкие ткани, нервы и сосуды не повреждаются. И никаких молоточка и долота, используемых раньше при ринопластике. Я против такого метода. Последствия могут быть непредсказуемыми. Куда пойдет трещина после удара молотком? С пьезотомом мы от этого застрахованы. Также мы минимизируем число травм, непредвиденных кровотечений, а пациенты намного быстрей восстанавливаются. Я обычно выписываю пациента на следующее утро после операции. А дальше осмотр только через десять дней.
Также клиника приобрела внутренние сплинты американского производства, давно доказавшие свою эффективность и безопасность. Они устанавливаются в полость носа, чтобы пациент дышал самостоятельно сразу после операции. Я принципиально не устанавливаю турунды, с которыми нормальное дыхание невозможно.
Так что клиника «Кивач» делает упор на современную сохраняющую ринопластику, когда все направлено для создания комфорта и быстрого восстановления пациента. И мне это нравится и я это уважаю.
— Спектр операций, которые вы выполняете, внушительный. Помимо ринопластики вы делаете и блефаропластику, пластику груди, абдоминопластику и т. д. А что все-таки у вас в приоритете?
— У меня на первом месте стоит все-таки ринопластика: структурная, сохраняющая, пьезоринопластика. Это самая сложная операция в пластической хирургии в плане конструкций, тонкости работы.
Недавно мы с коллегами пришли к выводу, что нос — это недооцененный маркер возраста. Вспомнить, к примеру, персонажа из сказок — Бабу Ягу. У нее нос опущен вниз, крючковатый. А если мы посмотрим на детей, то увидим курносеньких. Сегодня, когда приходят девушки, они хотят чуть более вздернутый кончик носа.
— Вы уже проводите операции в клинике «Кивач»?
— Да, я провожу операции с начала августа и у меня внушительная запись, люди оставляют заявки и на осень и на зиму. После операции ни в коем случае я сразу не уезжаю в Санкт-Петербург, остаюсь в клинике и продолжаю сопровождать пациента.
Конечно, заниматься в клинике «Кивач» я буду не только ринопластикой, но и другими операциями, которые на сегодняшний день в Карелии не выполнялись. Например, есть метод по сужению талии от доктора Кудзаева. У пациентки талия становится изящнее и женственнее без удаления ребер.
Ну и еще одна из причин, почему я принял вызов совмещать работу в «Киваче», это то, что клиника закупила ультра-современный аппарат для липосакции - PAL LipoSculptor. Этот аппарат позволяет эффективно и малотравматично забирать жир. Он позволяет минимизировать повреждение тканей с помощью вибрационного воздействия и сохранить клетки жира максимально подходящими для трансплантации в иные участки тела, которые необходимо сделать более объемными. Так что можно сказать, что в клинике «Кивач» сегодня оборудование мирового класса.
— А бывают случаи, когда вы отказываете своим пациентам в той или иной операции?
— Раньше, когда я читал о хирургах, которые отказывают пациентам, думал, что они лукавят. Человек к тебе пришел, он заведомо знает, что ему это необходимо. Не сделаешь ты — сделает твой коллега. Но не прошло и пары месяцев в моей карьере пластического хирурга, как я сам стал объяснять пациентам, за что я никогда не возьмусь. Бывает я не сразу в таких случаях отказываю в операции. Просто говорю: «Приходите ко мне на повторную консультацию через месяц, а лучше через два». После такой паузы люди принимают более взвешенное решение. Их приход к доктору уже не эмоциональная вспышка, они иначе смотрят на свою проблему, обдумав мнение специалиста. Операция у пластического хирурга — это не маникюр, при всем уважении к мастерам. Заново уже ничего не отрастет. Тренд уйдет, а то, что сделаем, останется на всю жизнь. Я должен видеть показания для операции у пациента, должен быть уверен, что в дальнейшем данное вмешательство не приведет к проблемам со здоровьем. Результат операции, например, при гигантомастии дает и эстетику, и улучшение функционального состояния организма. А после ринопластики человек забывает о дыхательной недостаточности. И если человека мучает и храп, то в клинике «Кивач» мы пригласим еще и ЛОРа. Тогда за одно обследование, один наркоз, один период реабилитации решим для пациента одномоментно две проблемы.
— Как часто Вы отказываете клиентам?
— Около 20 процентов обращений заканчиваются отказами. К сожалению, люди не всегда объективны. Под одним светом видим одно, под другим — другое. Когда приходят ко мне на консультацию, попадают в студию с правильно выверенным светом и фоном. В студии можно оценить качественные изменения в своей внешности. А раньше мне присылали фотографии и писали: «Посмотрите, под этим углом с таким светом я вижу, что у меня грудь асимметричная». А я сморю, свет всегда разный, не говоря о том, что плечи располагаются на разном уровне и тд. Так что приходится объяснять, что такое природная асимметрия. В людях не должно быть все идеально, их производят не на заводе «Мерседес». Хирург должен попасть в природную симметрию, а не в идеальную, поскольку это не всегда красиво.
Бывает, что пациенты, мечтающие о ринопластике, говорят, что у них спинка носа смотрит немного в сторону. Делаешь КТ-снимок и показываешь симметрию всего черепа. Лобная линия на одном уровне, средняя треть немного на другом, из-за неправильного прикуса челюсть уходит в сторону. Если в такое случае исправить спинку носа, то после операции лицо пациента будет похоже на портрет из-под кисти Пикассо. Все сместится в сторону. Грубо говоря, лицо перекосит. И задача пластического хирурга объяснить пациенту, что такую операцию ему делать не нужно.
— Мужчины часто бывают у пластического хирурга?
— Первое время на своих приемах мужчин не наблюдал. Возможно, на соцсети откликаются больше девушки. Но как только заработало «сарафанное радио», как только девушки стали приходить ко мне со своими вторыми половинками и родственниками, список пациентов-мужчин пополнился. Мужчины доверяют живому общению, реальному результату. Сегодня от 5 до 10 процентов — это операции у представителей сильного пола. Чаще всего они делают блефароплатику. На втором месте у мужчин — ринопластика, а на последнем — липосакция: удаляем избыток жира в местах, которые труднее всего привести в порядок в тренажерном зале.
— Представители сильного пола тоже ягодицы себе увеличивают?
— Да, бывает, но в моей практике не припомню. Я не устанавливаю имплантанты в ягодичной области. Видел отдалённые результаты и осложнения от этой операции, когда стажировался у коллег. Думаю, что эта операция не актуальна для России, для нашей анатомии, общих форм. Поэтому и результат получается неестественный. А наши пациенты сейчас выбирают естественность. Меня это с ними сближает. Мы не хотим, чтобы операция была с настолько выраженным эффектом, чтобы все видели издалека губы, грудь, попу, скулы. Мы делаем коррекцию контуров тела, рисуем силуэт, прорисовываем форму, но не делаем из пациента искусственную куклу.
— А за какие еще операции Вы никогда не возьметесь?
— Считаю, что пластический хирург не может одинаково хорошо выполнять весь спектр операций. Базово хирург владеет всеми техниками, но бесконечно совершенствоваться во всех сразу невозможно, на мой взгляд. Зачем делать какие-то операции на среднем уровне, если есть хирурги, которые это сделают гораздо лучше меня?! Например, я не занимаюсь методиками лифтинга средней, нижней трети лица. Чтобы работать в этой технике, нужно оставить все, отправиться к таким хирургам как Эндрю Джаконо (США), Оскар Рамирес (США) Брайну Мендельсону в Австралию, также учиться у наших мэтров анатомии и хирургии лица, проходить стажировки. Я выбрал для себя ринопластику в качестве одной из тропинок, по которой сейчас иду и совершенствуюсь. Но никогда не говори никогда. Эту тему пока отложил в сторону.
Не берусь также за интимную пластику, эндопротезирование ягодиц, эльфийскими ушками и другой экзотикой. Мне это не интересно.
— Вы всегда довольны результатом своего труда?
— Я могу контролировать то, что происходит в операционной. А конечный результат — это только совместная работа доктора с пациентом. Важно найти общий язык с пациентом, общее понимание проблемы. Также если пациент не будет соблюдать рекомендации, поддерживать связь с врачом, то мы не добьемся того, что планировали. Это командная работа. Когда пациенты меня слушают и слышат, и я, и они довольны результатом. Подавляющее большинство моих пациентов правильно и со всей ответственностью относятся к операциям, поэтому и результат не может не радовать!
