Коронавирусная пандемия отменила торжества по случаю столетия образования Республики Карелия, запланированные на начало сентября. Но в нынешнем году у республики был повод отметить еще один исторический юбилей, о котором никто из высокопоставленных карельских чиновников даже не вспомнил. Речь идет о принятии Декларации о государственном суверенитете Карельской АССР – документа не менее значимого для республики, чем решение властей Советской России о создании Карельской трудовой коммуны, от которого принято отсчитывать историю нашего субъекта федерации. Как говорилось в декларации, утвержденной Верховным Советом Карельской Автономной Советской Социалистической Республики 9 августа 1990 года, этот документ является основой для заключения федеративного договора, который, собственно, и сформировал де-юре Российскую Федерацию. Иными словами, история Республики Карелия началась не сто, а тридцать лет назад, и у нее был шанс построить " правовое, демократическое, суверенное государство в составе РСФСР и Союза СССР", которое добровольно делегировало бы им часть своих полномочий.

Позволю себе напомнить несколько принципиальных положений карельской декларации, которые сегодня воспринимаются федеральным центром чуть ли не как крамола:

"Республика гарантирует соблюдение прав и свобод человека, предусмотренных общепризнанными нормами международного права, Конституцией Карельской АССР; свободное национальное и культурное развитие всех народов на ее территории возрождение национальной самобытности коренных народов". "Земля, ее недра, воды, прибрежный шельф, растительный и животный мир в их естественном состоянии, памятники истории и культуры являются собственностью народа Карельской АССР и основой экономического суверенитета". "Действие законов и других актов органов государственной власти и управления РСФСР и СССР, выходящих за рамки добровольно переданных полномочий, либо ущемляющих права и интересы народов Карелии, приостанавливается Верховным Советом Карельской АССР".

Полагаю, этого достаточно для того, чтобы даже человек, не слишком погруженный в политические реалии региона, увидел, что все процитированное выше так и осталось декларацией о намерениях, которые республике навряд ли когда удастся реализовать. Во всяком случае, при нынешней модели российского "федерализма", которая почти полностью лишила территории управленческой самостоятельности. Популярная на рубеже 80-х-90-х годов идея регионального "экономического суверенитета" была похоронена федеральным центром одной из первых, поскольку за экономическим суверенитетом республики могли бы поднять вопрос о суверенитете политическом, а финансово зависимые от центра регионы будут зависимы от него и политически. Обещанные гарантии "возрождения национальной самобытности коренных народов" оказались перечеркнуты в Карелии политикой "оптимизации" бюджетной сферы, которая вылилась в закрытие образовательных учреждений в местах компактного проживания карельского населения. Скроенное по федеральным лекалам республиканское законодательство не допускает никаких региональных правовых норм, которые бы заметно отличали Карелию от соседних областей, и поэтому Конституция республики производит впечатление бутафорского реквизита, как, впрочем, и другие ее государственные атрибуты. А наиболее ярко бесправие Карелии как "государства в составе Российской Федерации" (цитата по республиканской Конституции) проявилось в правилах любительского рыболовства, которые для карельских водоемов утверждает все тот же федеральный центр.  

Однако я вспомнил о декларации 1990 года отнюдь не для того, чтобы в очередной раз посокрушаться об упущенном историческом шансе Карелии. Куда больше меня интересует вопрос политического и экономического будущего республики после официального празднования ее столетия, которое оказалось скомкано не только из-за коронавируса, но и по причине срыва ввода в эксплуатацию многих объектов Федеральной целевой программы развития региона, считавшейся его главным юбилейным подарком. 

Очевидно, что ФЦП не оправдала тех ожиданий улучшения социально-экономического положения республики, которые были связаны с этой программой. Реализация программы не помогла остановить вымирание и отток населения приграничного региона и не вытащила его из бедности, в которой он пребывает последние десятилетия. Карелия по-прежнему не в состоянии прожить без финансовой помощи федерального центра: доля собственных доходов республики в региональном бюджете составляет менее половины, а ее государственный долг исчисляется миллиардами рублей. По сути, Федеральная целевая программа развития Карелии позволила лишь "подкрасить" фасад столетнего здания, которое давно нуждается в капитальном ремонте и замене систем его жизнеобеспечения, и можно с уверенностью говорить, что в ближайшие годы таких "подарков" от федерального центра республике не будет.

Но исполнение ФЦП, как и национальных проектов, показало, прежде всего, неспособность региона эффективно использовать даже те средства, которые ему были выделены. В Москве не раз указывали республиканским властям на отсутствие проектно-сметной документации по объектам Федеральной целевой программы, а объем неосвоенных ассигнований, направленных в Карелию на нацпроекты, по итогам первого года их реализации составил почти миллиард рублей. Можно, конечно, опять посетовать на бывших судебных приставов, руководящих регионом последние несколько лет, но такая ситуация наблюдается в республике уже давно, а дефицит в Карелии эффективных управленцев – это во многом результат кадровой политики федерального центра, заинтересованного в первую очередь в политической лояльности российских губернаторов и их команд.

Могу предположить, что рано или поздно в Москве поднимут вопрос о слиянии слабого региона с соседней экономически более развитой областью. За примером далеко ходить не надо – в этом году на Северо-Западе России была предпринята попытка объединения Архангельской области и Ненецкого автономного округа, и лишь начавшиеся протесты жителей округа, которые привели в итоге к их голосованию против конституционных поправок, заставили инициаторов объединения отказаться от своих планов. Однако стоит ли ожидать таких же протестов в Карелии, если федеральный центр задумается над присоединением республики, скажем, к Мурманской или Ленинградской области? За последние годы в Карелии так усердно зачищали политическое поле и боролись с гражданским активизмом, что рассчитывать на массовое протестное движение в регионе, который когда-то считался одним из самых демократичных в стране, навряд ли приходится.

Валерий Поташов