В середине февраля министерство культуры России объявило конкурс на реставрацию Успенской церкви в Кондопоге, которая почти полностью сгорела в результате поджога в августе 2018 года. На восстановление памятника деревянной архитектуры XVIII столетия из федерального бюджета выделено свыше 131 миллиона рублей — такова начальная стоимость торгов.

Как отмечается в техническом задании на выполнение реставрационных работ, после пожара у храма уцелели лишь нижние венцы подклета, часть стен и элементы кованного декора, однако «сохранившееся бревна имеют серьезную потерю в диаметре за счет обгорания». В целом, процент утрат первоначального облика объекта культурного наследия федерального значения оценивается в 99,75%. Восстановить деревянный памятник предполагается к концу августа 2024 года.

«Столица на Онего» связалась с известным российским реставратором, лауреатом Государственной премии в области архитектуры и бывшим членом комиссии по наблюдению за проведением реставрационных работ на Преображенской церкви острова Кижи Александром Поповым и поинтересовалась, что он думает о воссоздании уничтоженного объекта культурного наследия в Кондопоге:

— После пожара Успенской церкви среди реставраторов высказывались разные мнения о ее восстановлении. Кто-то полагает, что храм можно воссоздать, потому что сохранились его обмеры, кто-то убежден, что Успенскую церковь необходимо восстановить как узнаваемый символ деревянной архитектуры Карелии, а кто-то считает, что памятник погиб и восстановлению не подлежит. Какова Ваша точка зрения?    

— Я глубоко убежден, что памятники, которые погибли, восстанавливать нельзя. Это бессмысленно. Во-первых, это пустая трата времени, а с точки зрения памятника это, конечно, ерунда.

Приведу вам простой аргумент. Погибла картина Рембрандта, у нас есть ее черно-белые фотографии, у нас есть ее размеры, допустим. Скажите, можно ли восстановить картину Рембрандта по этим исходникам? Я думаю, что нет. То есть это можно сделать, но цена этому всему — ноль! Такая же история и с Успенской церковью.

А второй аргумент заключается в том, что у нас еще есть настоящие памятники, которые требуют не «выполнения пятилетки за один год» и за десять рублей, а настоящей реставрации. Но профессионалов у нас практически нет. Мы не учим и не проводим настоящих реставрационных работ.

Да, я понимаю, что среди реставраторов есть такое лобби, которое заинтересовано, чтобы шли деньги, давали какую-то работу, но к сохранению культурного наследия это не имеет никакого отношения.

Я очень любил этот памятник, бывал там не один раз, но я всегда вспоминаю слова Алексея Ильича Комеча, который возглавлял Государственный институт искусствознания. Мы с ним очень много беседовали о Карелии, и он говорил, что Успенская церковь в Кондопоге — это лучший памятник деревянной архитектуры. Но я еще раз повторю: она погибла, и восстановить ее, к величайшему сожалению, невозможно.

А все остальное — это просто распил денег, самая простая вещь. У нас есть сегодня и хорошая техника, и хорошее оборудование. Ну, что там, казалось бы, делать — срубить сруб? Но дело все в том, что каждый памятник несет в себе уникальную информацию, которая есть только в нем и больше нигде. Есть тепло мастеров, которые его делали, их вера, если хотите, которых, естественно, сегодня нет и не может быть, поэтому я считаю, что восстанавливать памятник нельзя. Это моя точка зрения.

— Тем не менее, конкурс на проведение реставрационных работ объявлен, на них выделено свыше 131 миллиона рублей, хотя республиканские власти рассчитывали, что Минкультуры России пойдет по другому пути — найдет для такого объекта единственного поставщика, с которым будет заключен государственный контракт. А, на Ваш взгляд, какая процедура была бы предпочтительнее, если государство все равно решило финансировать восстановление Успенской церкви?

— Вы понимаете, какая вещь — и первая, и вторая процедура могут быть, но только в том случае, если у вас есть профессионалы, которые могут это сделать. Я имею ввиду по-настоящему. А когда этого нет, какой бы конкурс вы не провели, совершенно ясно, что деньги просто попилят. Ответ мой понятен: «А вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь».

— Руководство Карелии сообщило недавно, что собирается обратиться в министерство культуры России с просьбой о корректировке стоимости и сроков производства работ по восстановлению Успенской церкви. Мы видим, какая ситуация сейчас на рынке строительных материалов, и понятно, что все существовавшие прежде расценки уже не отражают эту картину. Имеет ли сейчас смысл вообще устраивать такой конкурс с финансовой точки зрения?  

— Ни для кого не секрет, что сегодня происходит в стране, и всем понятно, что обесценивание этих денег будет сумасшедшее. Если я ничего не путаю, реставрация Преображенской церкви на острове Кижи стоила около двухсот миллионов, и она шла двенадцать лет. Общая сумма работ была больше, но я говорю только о дереве.

Можно дать любые деньги на реставрацию памятника деревянной архитектуры, но если нет профессионалов, то сделать ничего не получится. А бывает так, что за какие-то совсем небольшие суммы проводятся уникальные работы, и удается что-то сохранить. Деньги и сроки — очень важные вещи, но самое главное — должны быть профессионалы, которые смогут выполнить настоящую реставрацию.

Интервью записал Валерий Поташов