Елена Литвин, обозреватель газеты «Карельская Губерня», собственный корреспондент журнала «Ресторанные ведомости»
|
Пять лет назад я познакомилась с руководителем общественной организации «Равновесие» Александром Гезаловым. Все эти годы мы дружили, я много писала о его деятельности, пока он не уехал в Москву. Мы ходили в СИЗО с новогодними подарками содержащимся там женщинам и подросткам. Я писала об организованных «Равновесием» кормежках бомжей. Много раз были мы с Гезаловым в детских домах. Я, мать маленького ребенка, готовая не раздумывая отдать за него жизнь, если понадобится, всякий раз уезжала из детдома больная. Все мое материнское существо противилось этому знанию – что могут быть дети, брошенные матерью, тем, кто должен любить – безусловно, безоговорочно, всегда. Мне это кажется противоестественным. Невозможным. Нарушающим все законы мироздания.
Приезжая домой, я хватала дочку, прижимала к груди, целовала пальчики. Крошечные, с совершенно неправдоподобными ноготочками. Когда у меня появился ребенок, я поняла, как сильно боюсь смерти. Мне невыносима мысль, что ребенок может остаться без меня. Я должна быть рядом всегда, уберечь, защитить от всего на свете, поддержать. В детском альбоме – сотни фотографий. Здесь дочка пальчик сосет, так трогательно! Здесь она с открытыми глазками – такими осмысленными, хотя месяц всего! А тут на животике лежит – первый раз головку подняла. Мне хотелось запечатлеть все-все моменты ее крошечной жизни, все, что она делала в первый раз. Первый раз села. Ее первый шаг. Первое слово.
– А это Димка, хороший мальчишечка, но диагноз сложный у него, с сердцем что-то, вряд ли кто-то возьмет. Из наших, во всяком случае. Если иностранцы только. Это Маша. Мать-алкоголичка. У девочки очень серьезные проблемы со здоровьем. А вот Петька какой симпатичный… Практически все дети с проблемами со здоровьем, чего уж там… – на моих коленях тоже альбом с фотографиями. Там тоже дети. Глазки. Пуп в зеленке. Трогательные крошечные ручки с неправдоподобными пальчиками. Кто-то из малышей сосет пальчик. Так же. Как моя… В альбоме – фотографии «отказников», оставленных их родительницами в роддоме.
– Была бы у меня квартира, усыновил бы сразу семерых, – продолжал свой монолог Гезалов, на тот момент – бомж, прописывающийся в Доме ночного пребывания, живущий в офисе своей благотворительной организации.
Мы с ним в отделении раннего детства детской больницы. Это неправдоподобно, но в отделении, где находится больше десяти детей – тихо. Почти гробовая тишина. Чувствуешь себя оглушенным. У меня двое, и они могут устроить такой гвалт, что святой ошалел бы.
Медсестра сворачивает пеленку в валик, кладет ребенка на бочок, на валик – бутылочку со смесью. Таким образом она сворачивает десять валиков. Медсестра одна, детей много. Они все молча ждут своей бутылочки.
– Эти дети, если потом их усыновить – очень удобные. Они почти не плачут, кормление и сон строго по режиму, – медсестра с нежностью смотрит на сосущего бутылочку малыша.
В детскую больницу Гезалов привез подогреватель для бутылочек со смесью. Очень нужная здесь вещь, подарок спонсоров, которых он нашел.
Мои дети встречают меня с работы, прыгая в коридоре. Их глазенки ищут взглядом сумку. Большая – значит, купила им что-то. Сумка, как правило, большая. Игрушка. Диск с мультиками. Книжка. Шоколадка.
– Не могу им ничего не купить. Они же так ждут. Они так радуются! Ну как им не купить что-нибудь? – оправдываюсь перед няней.
Няня ничуть не осуждает. Улыбается моему извиняющемуся тону. Сама любит их баловать. Я-то понимаю, что подарки каждый день, наверное, дарить нельзя. Может, дети и вправду перестанут их ценить?
Но я не могу видеть, как у двухлетнего сына глазенки наполняются слезами, когда он не обнаружит ничего в сумке. Как можно настолько не оправдать ожидания этого такого впечатлительного и ранимого существа?
– Я спрашиваю у него, что тебе подарить на день рождения? Молчит. Когда у тебя день рождения? Молчит. Три раза спросил. Он – не знаю… Нормально? Нормально жить, зная, что есть дети, которые не имеют понятия, когда у них день рождения? – я смотрю на Романа Чегодаева, и не могу понять, как такое возможно: молодой, сильный, успешный современный мужчина бросил высокооплачиваемую, престижную работу, выбросил свои сто галстуков и десять костюмов, и стал волонтером благотворительного Фонда «Материнское сердце». Очень интересный. Много наблюдений, рассуждений, выводов, мыслей.
– Черт. Я такой сентиментальный стал! Хотел на первую годовщину Фонда стих прочитать – передумал, разревусь еще, опозорюсь только! Нормально, что я, мужчина, признаюсь тебе, девушке, в том, что могу расплакаться, читая стихи? – мне-то это кажется как раз-таки нормальным. Просто сейчас нормальное воспринимается как что-то неожиданное, непривычное. Как говорил Довлатов, ненормальное стало нормой жизни. Нормальное воспринимается с удивлением.
– Мы ведь своим детям даем гораздо больше, чем им нужно. Им уже не надо столько всего. А есть дети, у которых жизненно необходимого нет! Когда я беру к себе пять-семь детей из детдома в гости, они носятся по дому, играют, столько визга, радости! Я один могу сделать счастливыми пять-семь детей! И ведь каждый может. Представляешь? Даже если один человек из ста сделает что-то, в нашем городе, где живет 300 000 человек, наберется три тысячи таких людей! Это реально очень много! – во время нашей беседы Роман периодически обрывает бесконечно звонящий мобильный фразой «Перезвоню».
«Материнское сердце» – это группа единомышленников, которые не пишут гранты, и не рассуждают, как нам преобразовать наш убогий мир, а приглашают детей к себе в гости, ходят с ними в походы и спортивные секции, в кино и театры, проводят спортивные турниры и концерты творческих коллективов. Они просто идут к детям и общаются с ними. Волонтеры фонда – молодые и довольно успешные, талантливые люди. Их запросто можно представить в ночном клубе – они стильные, модные, современные. Но они не в ночном клубе. В детском доме. Сегодня, когда модно быть «гламурным», нацеленным на карьерные успехи, утомленным солярием «чайлдфри», это выглядит почти неправдоподобным.
Общаясь с людьми, очень часто натыкаюсь на раздражение. Об этом не принято задумываться. Говорить. Странная тема для разговора, да? У кого-то своих проблем выше крыши, выжить бы, ипотеку заплатить. Кто-то резонно убежден, что не его в том вина, не ему и ответственность на себя брать. Государство должно над этим работать. Раз оно такое убогое. Кто-то панически пугается масштаба бедствия – что я один могу изменить?
Я всегда оправдывала себя тем, что у меня двое маленьких детей. Я загружена сверх всякой меры. Кроме того, я же пишу, я много пишу об этих проблемах, делаю своего рода рекламу тем героям, которые делают, и делают немало.
Когда я познакомилась с Владиславой Соколовой, президентом «Материнского сердца», женой успешного предпринимателя и спонсора многих проектов фонда, матерью двоих детей, поняла, что оправдывать себя мне стало нечем…
Каждый в ответе за то общество, в котором мы живем. И у нас ничего не изменится и даже не начнет меняться, пока людей, готовых брать ответственность на себя, не будет хотя бы один из ста…
– Уже уходишь? – спросил меня мальчонка лет десяти, когда я вышла из здания детского дома, где была на вручении спонсорской помощи, о чем предстоит писать в газету. Детдомовские обращаются ко взрослым как правило так – запросто, на "ты". По-взрослому.
– Да, побегу.
– Тралика лучше не жди – плохо ходят. Лучше сразу на маршрутку.
Улыбаюсь этой взрослой деловитости.
– Я так и сделаю, спасибо тебе за совет! Тебе не холодно? Без куртки на улице? Может, иди в помещение?
– Неа, тепло! Сейчас пойду. Пока! Постой! Слушай… а ты еще придешь?
Чтобы не отвечать, просто улыбаюсь. Неуверенно киваю.
Приду? Я думаю, да. Да.
Кто-нибудь со мной?
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание