Всё началось в 2021 году, когда в следственном отделе ОМВД по Кондопожскому району расследовали уголовное дело в отношении жителя поселка Гирвас. Мужчина обвинялся в краже денег с банковской карты своего знакомого. Предварительное расследование поручили лейтенанту юстиции С. На тот момент молодая женщина трудилась в следственном отделе менее трех лет. И трудилась вроде бы хорошо. По крайней мере, в характеристике, которую ей дал начальник отдела, отмечалась ее исполнительность и добросовестность.  А также упоминалось о шести поощрениях, которые она получила за короткий срок службы. Правда, при этом имелись и два дисциплинарных взыскания.

Как бы то ни было, при расследовании этого уголовного дела сотрудница пошла на преступление. А именно, подделала протокол допроса свидетеля. Причем подделала настолько грубо, что это сразу же вскрылось на суде по делу о краже. Вызванный на заседание свидетель сообщил, что его вообще никто не допрашивал, подпись под документом – не его.  И это видно даже невооруженным глазом. После разбирательств поддельный протокол из доказательной базы суд исключил. А сотрудница полиции из следователя сама стала обвиняемой – уже по уголовному делу о фальсификации доказательств.

Версия экс-следователя

Свою вину следователь, теперь уже бывший, признавать отказывалась. Настаивала, что допрос свидетеля она всё-таки проводила. Да, не в отделе полиции в Кондопоге. Но лично выезжала на своей машине в Гирвас в августе 2021 года. Там увидела свидетеля у магазина, тут же на месте допросила, занесла показания в планшет, и мужчина протокол подписал. После чего вернулась в Кондопогу и включила документ в перечень доказательств, подтверждающих обвинение. На этом расследование дела было закончено, материалы направлены прокурору, а затем в суд.

Также, по словам С., когда она узнала, что от своих показаний свидетель в суде отказался, то вновь поехала к нему в поселок – это было уже в декабре 2021 года. Зачем? Якобы чтобы выяснить, почему он так поступил. Из разговора с мужчиной сделала вывод, что он боится своего земляка, обвиняемого в краже. И поэтому сознательно исказил свою подпись в протоколе до неузнаваемости.

Что установил суд

Эта версия бывшей сотрудницы полиции в результате полностью рассыпалась. На очной ставке с ней свидетель стоял на своем: С. не проводила его допроса и протокола он не подписывал. Сообщил, что следователь приезжала к нему только один раз в декабре – пыталась убедить, что он просто «не помнит» о допросе. Убедить не получилось. К результатам очной ставки добавились и показания соседа, который присутствовал при том разговоре, и другие свидетельства. Ни одно из них не было в пользу экс-следователя.

Результаты почерковедческой экспертизы показали, что подпись под протоколом допроса поддельная. А данные оперативно-розыскных мероприятий УФСБ говорили о том, что планшет, на который С. якобы заносила показания в ходе выдуманного ею допроса, в обозначенную дату и время не фиксировался в мобильной сети в Гирвасе. К тому же экс-следователь сама запуталась в своей версии. На суде она говорила о том, что выезжала на допрос в поселок. А в поддельном протоколе указала, что допрос был проведен в Кондопоге.

Приговор

В результате суд пришел к выводу, что экс-следователь действительно сфальсифицировала доказательства по делу о тяжком преступлении. Женщина получила пять лет лишения свободы условно. От реального срока ее спасло то, что она мать-одиночка с маленьким ребенком на руках.

И вот здесь возникают вопросы, на которые судебное разбирательство ответа не дало. Зачем молодая сотрудница всё это затеяла?

В судебном приговоре отмечено, что она «действовала из личной заинтересованности и ложно понятых интересов службы, обусловленных стремлением любыми средствами направить уголовное дело прокурору, придав при этом видимость полноты проведенного по делу следствия». И тем самым хотела повысить показатели своей служебной деятельности и деятельности следственного отдела кондопожского ОМВД.

Но ведь дело о краже, которое расследовала С., было, в общем-то, банальным и законно добытых доказательств в конечном счете хватило, чтобы осудить виновного. Или проблема была в том, чтобы поставить «палку» в отчете начальству к какому-то определенному сроку? И еще, почему следователь действовала так явно и грубо? Неужели могла подумать, что кто-то наверху ее прикроет? Словом, вопросов много, и нельзя исключать, что их все же зададут по адресу.

Андрей Кузнецов