Давайте прикроем глаза и попробуем сформулировать, какой мы видим любовь. Что мы, собственно, представляем под этим замечательным словом? В смысле, не мириады звезд, космос, счастье и все вокруг пых-пых, а как-то по-конкретнее. Вот, скажем, мне мерещится, что это когда другой становится тебе важней, чем ты сам. И никто другой больше не нужен. И чтобы это никогда не проходило. Ну, типа, “любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих”. И чтобы неземные красавицы трогали Его за это самое, а Он чтоб лишь насмешливо улыбался, глядя на их тщетные потуги, потому что одна лишь Она нужна ему. А, если Его сослали в Сибирь, то Она следом за ним в кибитке через Уральский хребет да по сугробам. А, если ее похитил Горыныч, то Он с луком и чесноком в лаптях на босу ногу и с одной буханкой хлеба на плечах пехом через тайгу и море-окиян. И, главное, чтобы другому было хорошо. Хочет Она персик, будет Ей персик. Хочет Он бабу, будет Ему баба. А, если Она полюбила другого, то, “конечно-конечно, лишь бы тебе, птичка-рыбка, была радость”… По последнему пункту бред, правда, какой-то получился. Но Николай Гаврилович Чернышевский в своем романе “Что делать?”именно так рекомендовал разрешать подобную ситуацию: полюбила Вера Павловна Кирсанова, так муж ее Лопухов не стал создавать ей неудобства, а надел шляпку да и самоустранился. Потому как Любовь.

Ну, и конечно, пренепременное условие, чтобы навсегда. Чтобы только смерть разлучила нас! Понимаю, звучит зловеще, но мы же сами этого хотим. Вся круговерть мира сошлась вдруг в этом человеке. Он цель и смысл жизни. А мы две пресловутые половинки, раскиданные некогда Зевсом и перемешанные в человеческом салате, но, о чудо, нашедшие друг друга. Аминь.

А теперь откроем глаза и вспомним, хоть у кого-нибудь было нечто подобное? Только давайте бабушек-дедушек не предлагать и не врать. Да, на всех накатывало. Да, бывало, каждый вечер засыпали с мыслями о том, что завтра опять увидим Ее. И хотелось глупости делать и звонить из любой точки мира. И дарить подарки, и, просто, молча сидеть рядом. И по дороге из Рио в Сочи Он заскакивал на пару часов в Житомир, только чтобы увидеть и удивить Ее… Но, вот, в Сибирь за ней не хотелось. И даже с ужасом думалось, а вдруг на нее, не дай бог нападут хулиганы. Придется же защищать. А, вот, это уже как-то не очень… Или Она вдруг обнаруживала, что этот толстопуз с греческим профилем ей очень как-то мил. Но надо быть с этим, блин, любимым. А хотелось уже с толстопузом.

В реальности все как-то не так. Мы произносим это слово, мы молимся на него и называем эту эмоцию самым главным, что есть во Вселенной. Но нет там ни лаптей, ни Горыныча, ни Сибири, ни дурака Лопухова. А если и случаются, то или на пару месяцев или, еще лучше, по переписке. То есть, в воображении. А как часто мы объявляем, что нас никто не любит, а, если и любят, то одни уроды. Одна журналистка так и сказала: “Я не хочу хромого ослика. Я хочу укротить мустанга. Чтобы сделать из него хромого ослика”… Одна знакомая замужняя тетя безумно полюбила женатого психотерапевта, соблазнившего ее во время сеанса. Она чувствовала, что не может без него жить. Говорила, что только рядом с ним чувствует себя женщиной. Но она вовсе не хотела уводить его из семьи, и сама не собиралась никуда уходить. По ее словам, она хотела лишь почувствовать, что ОН ЗАВИСИТ ОТ НЕЕ НЕ МЕНЬШЕ, ЧЕМ ОНА ОТ НЕГО. Вот, и вся, собственно, любовь.

Оно же неспроста получается, что, “чем меньше женщину мы больше, тем больше меньше она нас”. Или как там в подлиннике? Это же какая-то игра. Зверская битва самолюбий. Цель – удовлетворить свои амбиции, завоевав живого человека. Кто-то пытается захватить весь мир, кому-то достаточно стать мэром, а все остальные доказывают свою состоятельность, покоряя людей по одиночке. А дальше, как в казино: если ты чуть-чуть выиграл и вдруг начал проигрывать, то отойти уже невозможно. Наша дурная природа такова, что нам мучительно чувствовать себя проигравшими. Самолюбие не отпускает нас от противника. Но сознаться себе, что нами движет такая гадкая черта как самолюбие, мы тоже не можем. Ведь мы должны чувствовать себя хорошими. А, значит, не низменная любовь к себе, а высокая любовь к другому прилепила нас к нему. Мы носим ему торты, поем серенады, хандрим, вскрываем вены и устраиваем прочие манипуляции, полагая это любовью. Меж тем, хотим мы лишь отыграться и отомстить. Типа как Рогожин: простоял всю книжку перед Настасьей Филипповной на коленях, а, когда, наконец, заполучил ее, так тотчас же и зарезал. Мы же преследуем “любимого” из ненависти и не можем себе в этом признаться.

А, может, все дело в тупой биологии. Одни оплодотворяют, другие воспроизводят. Тянемся, в общем, друг к другу с вполне конкретными целями. А после того, как дотянулись, дама, согласно своему предназначению должна успокоиться и начать ждать ребенка. Хитрое человечество, конечно, придумало всякие штуки, чтобы как-то регулировать этот процесс. Но природу же не обманешь. И женский организм всякий раз после этого дела начинает чувствовать себя немножко беременным. Ему нужны уход и забота, ему нужна еда, он становится зависимым, и никакой посторонний, не дай Бог, секс ему в эту пору больше без надобности. Весь мир сосредотачивается на том, кто мог бы помогать ей. А высокодуховный наш разум объясняет эту зависимость Любовью. И так 9 месяцев и еще, приблизительно, год, пока гипотетический детеныш не встанет на ноги. А потом все устаканивается, женщина перестает зависеть от “любимого” и начинает понимать, что он “не тот, за кого себя выдавал”.

Ужас. Ужас, чего такое говорю. Вы не верьте. Все это бред скучающего бездельника. На самом деле где-то в Гвинее Бисау, а, может быть, даже в Кандалакше, наверняка живет наша вторая половинка. И, дай Бог, мы ее обязательно встретим.

P.S. Впрочем, еще лучше не запариваться и получать удовольствие от процесса.