«Россия должна признать…», «Россия должна понять…», «Русские должны согласиться…», «Русские должны извиниться…»…
Это ответы Интернет–поисковиков на запрос «Русские должны». Таких императивов там десятки и сотни миллионов. Среди них надпись мелом на школьной доске: «Русские должны умереть, чтобы мы жили». Надпись немецкая, и дата поставлена: 2.10.41. Снимок сделан фашистами на оккупированной советской территории.
Для заграницы мы все русские – и родившиеся в СССР, и нынешние россияне.
Заграница любит нас учить, а у нас многие любят заграницу слушать и слушаться. Причем, для этих любителей, заграница это Запад – Америка и Европа.
Нынче годовщина послушания. Двадцать лет назад в России все делалось так, как на Западе велели. Ельцинское правительство, не тушуясь, клялось в верности установкам МВФ, Госдепа США и Бзежинского с Соросом. Унизительные, горькие результаты этой верности всем известны.
Извинился ли Запад перед русскими? Признал ли он ошибки?
Нет, конечно. Потому что ошибок не было, а была цель – добиться разрушения СССР и затем ослабления России, и цель удалось достичь.
А российские «оранжисты» продолжают осваивать госдеповские лимиты для «демократизации» России.
Тогда же, в начале девяностых, в Карелию потянулись ловцы бизнес–удачи из соседней Финляндии (раз уж речь о личном мнении, признаюсь, что мои собственные представления о Западе основаны во многом на знаниях о Финляндии и опыте общения с соседями из Суоми). Один из них – человек с чертами авантюриста и царька с гаремчиком – любил учить русских честному конкурентному бизнесу. Помнится, он участвовал в каких–то семинарах и даже выступал по телевидению. Об одном он умалчивал – что у себя на родине бизнес для него закрыт по причине проблем с законом и совершенно подмоченной репутации, а виной тому были мошенничество и подлоги. Это, однако, не мешало апломбу и уверенности финна. В ельцинской России ему нравилось. Он был как рыба в воде.
Иностранцы верят собственным СМИ и своей правоте. Они верят в свое мессианское право учить других, например, нас «русских». Это мы читаем между строк и склонны к здоровой рефлексии: «Подвергай все сомнению». А иностранцы твердо уверены.
Они уверены, что претворили демократию на Балканах, что спасли мир от Саддама и Бен Ладена, и что сейчас надо претворить демократию в Сирии и остановить угрозу со стороны Ирана. И даже если финн не в силах ни запомнить, ни выговорить трудное «Саакашвили» и теряется найти Грузию на карте мира, он все равно знает: маленькая и гордая страна стала жертвой чудовищной Российской агрессии, и, слава Господу, хранившему Грузию в тот грозный час.
Память войны жива в сознании соседей–финнов, и они с интересом говорят о военном прошлом. Пожалуй, война, одна из самых популярных общих тем для нынешних мирных финнов и россиян.
Касаясь войны, наверно невозможно обойти старые обиды, избежать – пусть в ретроспективе – взаимных претензий. «Почему вы отняли у нас Выборг?», – спрашивает у меня финский ровесник. Спрашивает, словно, его отняли вчера, и, словно, я там был и отнимал. Говорим о причинах Зимней войны, о предвоенных границах и московских переговорах 1939 года. Я и не отрицаю, что Выборг был финским, а стал советским.
Переходим к событиям 40–х годов, к участию финской армии в блокаде Ленинграда. Мой дедушка, офицер Красной Армии Ульяс Викстрем, все время блокады служил в Ленинграде. В день своего 32–летия, 3 марта 1942 года, он получил увольнительную, и ему пришлось на санках отвезти на Пискаревское кладбище труп своего брата Лео. Он умер от голода. Ему было 18 лет.
…И тут в разговоре выясняется, что финская армия якобы в блокаде Ленинграда не участвовала, и что в жертвах блокады она не повинна. «Наши войска не пытались войти в Ленинград. Просто стояли на позициях»…
Получается, каяться и признавать – только нам, русским.
Недавно снова услышал (правда, в частной беседе) призыв поставить памятник Маннергейму в Петрозаводске. Казалось, бред улегся, успокоился. Ан, нет…
Ладно бы, предлагали финны, для которых он свой маршал и свой президент. Предлагают наши же соотечественники, и ничто не охлаждает их голов, не стреножит их совести – ни жертвы Ленинградской блокады, ни память о финских концлагерях в Петрозаводске – ничто. Маннергейм, мол, русский генерал и бывший российский подданный.
Интересно, как отреагировали бы финны, предложи им кто–нибудь поставить в Хельсинки памятник Сталину. Он ведь тоже был некогда подданным Российской империи, как и Маннергейм…
Иностранцы патриоты, и для них свята грань между «своим» и «чужим». Чужое – словно, свое для части соотечественников.
История Карелии по–своему уникальна. Здесь Запад и Россия оказывались лицом к лицу друг с другом, сталкивались, взаимодействовали, перекликались на протяжении столетий.
«Красные финны», а затем и американские финны внесли большой вклад в развитие экономики и культуры Карелии в советский период. Они несли сюда лучший опыт и современные знания того времени.
Доброе, созидательное «чужое» становилось своим в Карелии, например, в лесной отрасли и промышленности, в литературе и музыке.
Жизнь многих талантливых строителей новой Карелии оказалась перемолота жерновами жесткого времени.
Увлекся перечитывать классику – Гюго и Золя. Вдруг поймал себя на мысли: почему французы и англичане считаются цивилизованными гуманистами, а русские – варварами?
Книги классиков полны свидетельств людской жестокости, смертей, горя и унижений – что в русской, что в западноевропейской литературе, причем, в европейской, крови и горя, пожалуй, и больше будет.
События Великой Французской революции и наполеоновских войн тема многих великих романов. В этих потрясениях счет шел на миллионы французских жизней, не говоря о народах стран – военных противниц Франции. Но почему–то никто не говорит о тоталитарном прошлом Франции. Напротив, утверждается, что во времена Наполеона «французские солдаты на своих штыках несли идеи свободы народам Европы» («Википедия»).
Неужели герои Бородина и Малоярославца погибали не за свободу России, а против «свободы народов Европы»? Так что ли получается?
Есть и те, для кого Победа над германским фашизмом едва ли не преступление советского тоталитаризма», а изменники–власовцы – «солдаты свободы».
Жизнь сложна и очень противоречива. Мир не причешешь под одну гребенку, и стоит ли пытаться это сделать.
Повторять бесконечно: «Русские должны», «Русские обязаны» – по–моему, точно не стоит.
