В современной России практики демократической передачи власти пока проигрывают недемократическим процедурам. Различного рода операции "Преемник", династическое руководство, "тандемы", назначения врио глав территорий за несколько месяцев до объявления выборов, самые разнообразные оптимизационные "реформы" призваны обойти ограничения на количество сроков правления, а главное – обезопасить административных кандидатов от непредсказуемости "народного волеизъявления".

Сценарии недемократической передачи власти известны и уже давно находятся в центре исследовательского внимания политологов, специализирующихся на изучении авторитарных моделей. В демократиях сменяемость власти обеспечивается соблюдением жесткой выборной процедуры; в недемократических электоральных режимах и процедурах, и волеизъявление избирателей – предмет постоянных манипуляций, изменений правил игры (избирательного законодательства, а иногда и конституции), силового и административного давления. Отсутствие сдержек и противовесов (в том числе, в виде независимых средств массовой информации), произвол правоприменения дают членам властной коалиции огромные преимущества в распределении ресурсов.

Пока первое лицо находится в офисе, в его руках хорошо известное меню манипуляций. И, к сожалению, довольно часто обнаруживаемая привычка избирателей, которые знают, чего ждать от нынешнего правителя, и не уверены, что будет лучше при другом лидере. Но когда по тем или иным причинам – конституционные ограничения, физическая недееспособность или сильнейшее внешнее давление – он всё же вынужден покинуть офис, это создает критические риски для властной коалиции и режима в целом.

Неудивительно, что практически все руководители подобного типа с некоторого времени начинают искать ответ на вопрос: можно ли безболезненно заменить одного лидера на другого? И при этом гарантировать членам правящей коалиции сохранение (и преумножение) их влияния и собственности в новой жизни. Именно в этот момент и возникают различные планы недемократической или квазидемократической передачи власти, целью которых является сохранение фактического контроля над ней.

Механизмы и исход попыток недемократического транзита обнажают реальное соотношение сил как между различными внутриэлитными группами, так и между элитами и населением. Они показывают, насколько способно население вмешаться в ход событий в какой-либо критический момент и способно ли предотвратить реализацию запущенного сценария недемократической передачи власти. При этом, конечно, количество игроков не ограничивается теми, кто находится в системе исполнительной или законодательной власти. В моменты перелома на первые роли могут выходить судебные органы, полиция, спецслужбы, лидеры общественного мнения. Более того, при ближайшем рассмотрении различные сценарии недемократического транзита и степень их успешности или неуспешности многое говорят о направлении, траектории и динамике эволюции всего политического режима.

Поэтому, кстати, большинство отечественных исследователей начинают свои теоретические построения с анализа ситуации, которая сложилась 30 декабря 1999 года, когда Борис Ельцин заявил, что досрочно покидает пост президента и видит своим преемником Владимира Путина. Отставка Ельцина превратила назначенного недавно премьера в исполняющего обязанности президента. Уже находясь, таким образом, в президентском офисе и сосредоточив под своим контролем все административные и финансовые ресурсы, доступные президентскому аппарату и правительству, Путин через четыре месяца выиграл выборы сразу в первом туре.

Важно отметить, что Российская Федерация характеризуется совокупностью довольно сильно различающихся региональных политических режимов. Более того, некоторые регионы всё чаще переходят из одной группы в другую. Где-то неожиданно развивается конкурентная олигархия, где-то определяющим является персоналистский авторитаризм, где-то происходит пусть неустойчивая, но демократизация. Российские регионы различаются и по степени подавления СМИ, и по ограничению гражданских и политических прав, и по уровню репрессий.

Вопреки распространенному представлению замена лидера, позиционирующегося в качестве силовика, в большинстве авторитарных режимах проходит на удивление гладко и спокойно, даже несмотря на избранность (а иногда и "культ личности"), которым был окружен прежний руководитель. Вся система авторитарных институтов в практически неизменном виде переходит под контроль нового диктатора, который затем с успехом заменяет прежнего в публичном пространстве.

Второй удивительной закономерностью является то, что ключевую роль в системе институтов таких режимов занимают операторы внутренней политики, их участие и лояльность являются важнейшим залогом перехода власти в руки нового лидера. Вместе с тем именно им практически никогда не удаётся сохранить свои позиции и личную безопасность по итогам перехода.

Накопленный за последние два десятилетия опыт недемократических трансферов наглядно показывает, что как на общенациональном уровне, так и на уровне регионов представления многих экспертов вполне обоснованно смещаются с анализа возможного проявления общественной и политической нестабильности на переформатирование составов властных коалиций. Ведь это не свойство сценариев смены власти, а свойство режимов. В то же время, если говорить об успешности в преемственности политического курса, то здесь самым важным выступает сохранение позиций членов узкой правящей коалиции, так называемого "ближнего круга".

Поэтому даже в суровых карельских реалиях иногда полезно задаваться вопросом о том, а что нынче происходит с Владимиром Собинским, Александром Чаженгиным, Вячеславом Баевым и многими другими.