Кому нужна маркировка «иностранного агента» в России.
Прошел почти год после принятия в России закона, который позволяет признавать самых обычных граждан «средствами массовой информации, выполняющими функции иностранного агента». В этот список попали уже более полусотни россиян, причем некоторые из них даже не являются журналистами.
Как живут люди со статусом «СМИ-иноагента», и можно ли когда-нибудь избавиться от этой метки, обсуждали участники журналистской конференции Баренцева Евро-Арктического региона, которая прошла одновременно в Петрозаводске, Саариселькя (Финляндия), Шелефтео (Швеция) и Киркенесе (Норвегия).
Как считает известный в Карелии политический публицист Олег Реут, который стал одним из участников конференции, маркировка журналистов и гражданских активистов статусом «иностранного агента» является весьма эффективным инструментом автократического государства для предотвращения его демократизации.
«Ни Путин, ни Россия не являются ничем уникальным, потому что все автократии развивались примерно в одном режиме, а все автократы довольно-таки хорошо знают теорию демократизации, — заметил Реут. — Демократизации способствуют четыре фактора. Первое — это наличие неразрешимых конфликтов в элитах или то, что называется их раскол. Раскол элит возникает, когда часть номенклатуры понимает, что сохранение нынешнего состояния или даже его улучшение напрямую связано с теми, кто сегодня протестует. У нас есть достаточное количество примеров демократических преобразований, когда одни и те же люди, прекрасно пережив демократический транзит, находятся на высших должностях, становятся депутатами национальных парламентов, а иногда даже первыми лицами государств, хотя, казалось бы, они служили и при автократии.
Однако раскол элит не возникает сам по себе, он связан с еще одним фактором — массовыми общественными движениями. Не важно, как они формируются — это может быть общественное движение вокруг деятельности какой-то политической партии, профсоюза или религиозной организации. Профсоюз «Солидарность» в Польше — классический пример того, как общественное движение приобрело массовый характер.
Третий фактор — это влияние извне, но иногда возникает дискуссия, работает ли это для больших государств, потому что малые государства в силу своей экономической, торговой, логистической и культурной зависимости вынуждены обращаться к помощи больших государств, и поэтому значимость фактора влияния извне для малых государств может быть выше, чем для больших.
И четвертый фактор — это ценностная установка на преодоление сложившегося статус-кво. 70 процентов россиян имеют запрос на перемены, но при этом 70 процентов россиян боятся перемен, потому что считают, что в результате этих перемен их социально-экономическое положение ухудшится. В современной истории России не было ни одного периода, когда бы в результате смены статус-кво социально-экономическое положение граждан улучшилось. Возможно, такое происходило в 90-е годы, но мы видим ту критику 90-х годов, в которой сейчас очень заинтересована нынешняя российская автократия для того, чтобы сказать: «Посмотрите, что было в 90-е годы», и, по сути дела, формируется запрос на стабильность, на ненужность преодоления статус-кво».
По словам карельского политического публициста, российская автократия выделяет те социальные группы, которые связаны с перечисленными факторами, и стремится купировать возможную угрозу. Именно поэтому в число «иностранных агентов» в России попадают гражданские активисты, собирающиеся выдвигаться в депутаты, участники публичных протестов и те, кто о них рассказывает, а также те, кто занимается независимыми расследованиями и исследованиями, т.е. пытается искать и говорить правду. Причем, для включения в реестр «СМИ-иноагентов» совсем не обязательно быть журналистом: достаточно получить любое финансирование из-за рубежа, например, пачку кофе в подарок, и опубликовать пост в соцсетях, т.е. «создать контент».
«Очень важно для автократа сформировать образ «иностранных агентов» как предателей, и, собственно говоря, к чему принуждают всех нас, в том числе журналистов — постараться сделать так, чтобы все отвернулись от «иноагентов», — отметил Олег Реут. — Перестать донатить тому, кто помечен звездочкой, потому что неизвестно, что за это прилетит. Собственно говоря, когда СМИ получают статус «иноагента», они очень сильно ослабевают экономически, потому что они перестают получать деньги от десятков корпоративных спонсоров, которые их поддерживают. «Иностранные агенты» поддерживают культуру слежки, и сами журналисты зачастую это делают, ставя плашечки об «иноагентах» и подшучивая на эту тему. Есть призыв уйти во внутреннюю эмиграцию, и огромное количество людей стараются действовать по этой логике. Я тоже ловлю себя на этой мысли, стараюсь меньше писать, говорю себе о том, что у меня есть еще какие-то академические проекты. «Я подумаю об этом завтра», — это те слова, которые написаны на входе в тоталитаризм».
Однако самое страшное для российского общества заключается в том, что никакого выхода из этой ситуации нет.
«Из нее нет выхода с точки зрения автократа, — пояснил свою мысль Олег Реут. — Не нужно верить, что произойдет что-то — изменится закон об «иностранных агентах», умрет диктатор, суд начнет разбираться, и станет лучше. Этого не произойдет: ловушка создана, и все в нее зашли. По сути, на завтра откладываются современные институты высокого качества, с помощью которых возможно движение в сторону международного сообщества и постиндустриальная модернизация.
Приведу две цитаты. Буквально неделю назад Владимир Путин сказал, что «если вы посмотрите на уличные протесты, то вы поймете, что еще не все в тюрьме». И это, действительно, так. А накануне он укрепил этот тезис, заявив: «Сколько у нас там «иностранных агентов»? Каждый второй что ли?». Ну, и, на самом деле, у нас не так много «иностранных агентов» в Карелии, списки составляются, но пока они не очень заполняются».
Одним из первых граждан, объявленных в России «средствами массовой информации, выполняющими функции иностранного агента», стал карельский журналист Сергей Маркелов. Произошло это еще в декабре прошлого года, что называется «под елочку», и с тех пор, как рассказал Сергей участникам конференции в Петрозаводске, он был вынужден каждое свое выступление и даже пост в социальных сетях предварять фразой: «Данное сообщение, материал создано и/или распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и/или российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента».
«У меня часто спрашивают и российские журналисты, и иностранные, и не журналисты: «Как дела-то?». Я отвечаю: «Ну, нормально». И тут возникает вопрос, что считать нормой, — заметил Сергей Маркелов, объявленный «СМИ-иноагентом». — Допустим, моя трудовая книжка, которая позволяла бы мне иметь хорошую пенсию через много-много лет, уже пять лет лежит у меня дома. В отпуск меня никто не отправляет, то есть я независимый журналист-фрилансер, и никаких привилегий от государства я не ожидаю.
Последние пять лет, когда я хожу работать в «поле», на митинги, на протесты какие-то, я стараюсь не забыть взять с собой книгу. Почему я ее беру с собой? Я беру ее на всякий случай, потому что, если меня вдруг задержат, мне будет что почитать и провести время в заключении с пользой. Вот это как бы норма, поэтому, когда у меня спрашивают, как изменилась моя жизнь, я отвечаю: «Никак особо», потому что пока есть, где работать, пока что я могу сотрудничать с теми СМИ, с которыми я сотрудничал в России.
Но расскажу один маленький эпизод. На прошлой неделе я вернулся из Армении, где был на ретрите, и прочитал в соцсетях, что первое физическое лицо «иностранного агента» оштрафовали за то, что он не поставил плашку «Данное сообщение…». Я прочитал и забыл, а через часа три мне пишет моя коллега, которая тоже признана «иностранным агентом», и просит прокомментировать мой протокол об административном правонарушении. Я говорю: «Какой протокол?». А она скидывает ссылку, где говорится, что на меня собирались завести об административном правонарушении из-за того, что я поменял аватарку в «Фейсбуке». И тут я вспоминаю, что утром мне еще написали люди, которые мне сдают квартиру, о том, что меня ждет какое-то заказное письмо в почтовом ящике. Я начинаю думать о том, что это письмо от правоохранительных органов, которые завели на меня дело. Я бегу на почту, стою там два-три часа, волнуюсь, получаю это письмо, а оказывается, что это письмо из налоговой.
Мне в каком-то смысле повезло, что мой статус «иностранного агента» приостановлен, пока идет судебное разбирательство, то есть несколько месяцев я могу эти плашки не ставить, и отчеты не отправлять. Видимо, они посмотрели, что статус приостановлен, и пока не стали меня штрафовать. Но это заставляет каждый раз нервничать, потому что ты живешь своей обычной жизнью журналиста, в семье что-то делаешь, и вдруг ты поменял аватарку в «Фейсбуке», забыл, что она залетает в соцсети без автоматического дисклеймера. а тебе за это может автоматически прилететь штраф. Получить его достаточно просто, а после двух штрафов идет уже уголовное наказание».
По признанию карельского журналиста, объявленного в прошлом году «иностранным агентом», все происходящее с ним с этого момента напоминает роман Франса Кафки «Процесс».
«Ты живешь свою жизнь как бы дальше, но при этом выполнять какие-то функции «иностранного агента», — рассказал Сергей Маркелов («СМИ-иноагент». Статус приостановлен). — Ты должен заполнять отчеты, а в отчетах указывать по идее все — вплоть до того, какие ты носки купил, и не только, какие ты носки купил, а за какие деньги ты их купил. Или трусы. То есть ты купил трусы и пишешь: «Я купил трусы на деньги, полученные от иностранного физического лица», а потом еще ниже пишешь: «А вот носки я купил на деньги, которые получил от российского юридического лица. А кефир – от иностранного юридического лица».
Однако первый в Карелии «СМИ-иноагент» Сергей Маркелов считает, что главная проблема не в том, что журналисты, получившие такой статус, вынуждены заполнять финансовые отчеты о кефире и носках, а в том, что в XXI веке человека вообще подвергают подобной маркировке.
«Это все равно что назвать человека «мудаком» и заставлять его везде говорить: «Я — мудак», подписываться так и писать отчеты. Мне кажется, что это не очень нормально, а все остальное — уже детали», — сказал Сергей, который считается теперь «СМИ-иноагентом» с приостановленным статусом.
Между тем, как отметила на конференции медиа-юрист Елена Пальцева, избавиться от клейма «СМИ-иностранного агента» гражданам не поможет даже прекращение занятия журналистской деятельностью.
«Механизма прекращения этого статуса нет, — констатировала юрист. — Даже если гражданин перестает заниматься журналистской деятельностью и, допустим, начинает заниматься сельским хозяйством, его статус сохраняется. Войти в реестр «СМИ-иностранных агентов» можно, а выйти из него пока механизма нет».
Валерий Поташов.
Фото автора
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание