"Переписывать историю нехорошо"

Общественники и волонтеры следят за раскопками, которые ведут на мемориальном кладбище "Сандармох" поисковики Российского военно-исторического общества, несмотря на требования родственников расстрелянных не трогать места их захоронений.

"Я приехала сюда 15 августа, раскопки уже шли, и были раскопаны три ямы с останками, – рассказала сотрудник международной историко-просветительской и правозащитной организации "Мемориал" Ирина Галкова, с которой мы встретились на кладбище жертв сталинских репрессий "Сандармох" в окрестностях карельского города Медвежьегорска, где Российское военно-историческое общество второй год подряд пытается найти следы расстрелянных финнами в годы Второй мировой войны пленных красноармейцев. – Потом они перешли копать на другую сторону, где находится поляна с памятниками, и там были произведены еще три раскопа. В общем-то, если смотреть по кадастровому плану, это уже за границами "Сандармоха", но захоронения там все равно есть. Оттуда было поднято из одной могилы два человека, а из двух других могил – еще по одному. Поисковики это все квалифицируют как одиночные захоронения, но у нас по этому поводу большие сомнения, поскольку после того, как они снимают останки, до которых они докопались, дальше дно, как следует, не проверяется. Идет поверхностная проверка металлоискателем, они выбирают запищавшие пули, но мы знаем, что если это массовое захоронение, оно может уходить далеко вглубь. Возможно, что там еще находятся останки".

Вместе с другими общественниками и волонтерами Ирина наблюдает за ходом раскопок, против которых еще в прошлом году выступили родственники расстрелянных сотрудниками НКВД людей. По данным "Мемориала", полученным из архивов ФСБ, в урочище Сандармох вблизи Медвежьегорска в 1937-1939 гг. были казнены свыше 6 тысяч человек, и имя каждого из них было известно еще до обнаружения их захоронений. Кого ищет Российское военно-историческое общество, для правозащитников до сих пор остается загадкой – никаких имен пленных красноармейцев, которые могли быть расстреляны финнами в Сандармохе, РВИО так и не назвало.

В нынешнем году раскопки на территории мемориального кладбища проводятся по просьбе властей Карелии. В середине июля исполняющий обязанности министра культуры республики Сергей Соловьев направил письмо руководству Российского военно-исторического общества, где, в частности, объяснил необходимость исследований урочища Сандармох для "установления истины по спорным историческим вопросам" тем, что "идея о захоронении жертв репрессий активно используется рядом стран в деструктивных информационно-пропагандистских акциях в сфере исторического сознания". Это письмо однозначно свидетельствует о политическом заказе раскопок.

"Спекуляции вокруг событий в урочище Сандармох не только наносят ущерб международному имиджу России, закрепляют в общественном сознании граждан необоснованное чувство вины перед якобы репрессированными представителями зарубежных государств, позволяют выдвигать необоснованные претензии к нашему государству, но и становятся консолидирующим фактором антиправительственных сил в России", – говорится в обращении карельского Минкульта в РВИО, подписанном Соловьевым.

Однако, по словам Ирины Галковой, она не зафиксировала каких бы то ни было находок, которые бы подтверждали версию о расстрелянных в Сандармохе пленных красноармейцах:

– На телах частично сохранилась одежда и обувь, но они не показательны. Валенки, галоши, ботинки, но все это в очень плохом состоянии. Форменной одежды нет. Кроме того, вдоль дороги были выкопаны развалы вещей, которые обычно человек берет с собой в дорогу. Но это гражданские вещи, там не было ничего военного. Очень много железных кружек, мисок, ложек. Какие-то остатки от саквояжей и чемоданов. А сегодня было поднято много очков. Cудя по всему, это то, что принадлежало расстрелянным людям и сваливалось просто в кучу. Эти вещи не были закопаны. Они находятся сразу под дерном. Причем, местами попадаются оплавленные стекла и уголь, и это дает основание предположить, что эти вещи сжигали. В одной из ям был также найден кошелек, а все монеты в нем оказались выпущены до 1936 года.

– А как поступают с обнаруженными останками?

– Останки передаются в Следственный комитет и должны быть отправлены на экспертизу. Как нам сказал следователь, эта экспертиза будет проводится не в Медвежьегорске, а в Петрозаводске, потому что здесь нет даже места, где их хранить.

Как сообщила Ирина Галкова, во время проведения раскопок в Сандармохе поисковики РВИО наткнулись на археологический памятник.

"Я была на месте, когда сюда приезжала археолог из Петрозаводска, – пояснила сотрудник "Мемориала". – В раскопе пошла керамика, и керамика неолитическая. Ее отдали археологу, и она зафиксировала этот факт. Но когда я с ней разговаривала, она сказала, что в этом нет ничего страшного, поскольку там находится захоронение, то слой все равно перекопан, и нарушения неолитической стоянки не было. Выяснилось это уже по факту, когда они все раскопали, и там были обнаружены останки".

Как выяснилось, в Сандармох приезжала известный карельский археолог Надежда Лобанова. Ее коллега Александр Жульников отнесся к случившемуся не столь спокойно и, узнав о том, что поисковики затронули в Сандармохе стоянку древнего человека, направил заявление в Отдел МВД по Медвежьегорскому району с требованием приостановить раскопки и даже привлечь госпожу Лобанову к ответственности за проведение археологических наблюдений с неправильно оформленными документами. Однако это заявление не повлияло особо на проведение поисковых работ. Экспедиция РВИО продолжила обследование территории мемориального кладбища с металлоискателями, лопатами и щупами.

Пока мы беседовали с Ириной Галковой, к безымянным голубцам Сандармоха пришли студенты Московского киноколледжа, чтобы установить на них двенадцать новых табличек с именами людей, расстрелянных в этих местах сотрудниками НКВД в 1937-1939 гг. По словам преподавателя киноколледжа Андрея Скрипского, студенты сами изготовили эти таблички и изучили биографии погибших.

"Мы взяли эти имена из расстрельных списков, чтобы родственники этих людей могли приехать и почтить их память. Это нужно и нашим детям – помнить о том, что здесь происходило, чтобы это больше не повторилось, – сказал Андрей Скрипский. – Мы ездим и в Сандармох, и на Соловки. Это часть нашего учебного процесса. Детям нужно знать историю. Причем, не из книжек, а на ощупь. Увидеть ее и почувствовать энергетику этих мест. Такое запоминается надолго и наполняет смыслом. Они, наверное, больше будут понимать живых людей, которые оплакивают здесь своих родных и близких.

– А вы слышали про раскопки, которые здесь идут?

– Да, слышали.

– И как к этому относитесь?

– К раскопкам? Местную администрацию, наверное, можно понять: им хотелось бы вычеркнуть эти страницы истории, потому что это дает негативную окраску всему происходящему. Но нужно принять то, что было – переписывать историю нехорошо. Хотя она все равно переписывается с каждым поколением.

Встретились мы в Сандармохе и с жительницей Медвежьегорска Валентиной Евсеевой, которая приехала 19 августа на мемориальное кладбище, чтобы почтить память расстрелянных земляков.

– Это – трагедия тех людей, которые оказались власти не то, что опасными, а просто неугодными, – считает Валентина Евсеева. – Когда в 1997 году в медвежьегорской газете "Диалог" стали публиковать списки расстрелянных здесь людей, я сделала анализ их возраста и рода занятий. Среди них оказались заонежская крестьянка, 74 года, и ее дочь, немногим более 40 лет, портниха. Их за что? Какую они представляли опасность для могучего Советского Союза? Никакой! Но они лежат здесь. А самый молодой расстрелянный здесь – 19-летний плотник по фамилии Июдин из деревни Лумбуши, которая находится неподалеку. Чем мог угрожать государству и обществу этот молодой парень? Он что-то не так сказал или не так подумал? Я была на открытии мемориала в Сандармохе в октябре 1997 года. Было очень холодно, ударил мороз, и пришлось жечь костры, чтобы согреться. А я думала о том, как невинных заонежских крестьян вели зимой на расстрел. Ведь самое большое число расстрелянных выпало на январь – день смерти Ильича. Жизнь людей была оборвана ни за что!

– А если даже предположить, что в Сандармохе могут что-то найти во время этих раскопок, это изменит ваше отношение к нему?

– Нет, ведь это мемориальное кладбище было открыто не на пустом месте. Были раскрыты архивы ФСБ, и здесь проходили раскопки в присутствии сотрудников правоохранительных органов, прокуратуры, представителей власти и журналиста республиканской газеты. Спросите у них! Они еще живы. Они это видели, они подписывали документы, так почему тогда они молчат? И ответы на все вопросы есть в архивах. Если, конечно, они уже не уничтожены.

Валерий Поташов.

Сандармох-Петрозаводск.
Фото автора.