Виталий Скопин: "Ненаучная реставрация – это уничтожение памятника"

Аналитика. Обществоведение
15:05, 22 Августа 2019
фото: Валерий Поташов

Реставратор высшей категории считает, что уникальную Варваринскую церковь из Яндомозера можно спасти, но в отрасли возник профессиональный вакуум.

Раскатанной на бревна Варваринской церкви из нежилой заонежской деревни Яндомозеро в августе нашли третьего подрядчика – ООО "Анфилада" из Санкт-Петербурга, которое продолжит реставрацию объекта культурного наследия федерального значения, начатую четыре года назад и брошенную двумя другими фирмами. На эти цели из бюджета страны выделено свыше 34 миллионов рублей, и по условиям конкурса, организованного Северо-Западной дирекцией по строительству, реконструкции и реставрации – подведомственного учреждения министерства культуры России, завершить работы на памятнике деревянной архитектуры XVII столетия предполагается к осени 2020 года.

Как считает член секции деревянного зодчества и музеев деревянной архитектуры Научно-методического совета при Минкультуры РФ, реставратор высшей категории Виталий Скопин, установленные сроки – нереальные для восстановления уникального храма, часть исторического материала которого сейчас гниет под дождем посреди деревни Типиницы, а часть оставлена прежним подрядчиком в селе Великая Губа. Мы поговорили с директором архитектурно-реставрационного центра  "Заонежье" о том, есть ли шанс сохранить памятник, как и другие шедевры деревянного зодчества Карелии.


Останки Варваринской церкви в деревне Типиницы

 – Виталий, я видел, в каком ужасающем состоянии находится разобранная Варваринская церковь. Можно ли еще вообще спасти?

– Мы предварительно договорились с подрядчиком, что готовы с ними сотрудничать. Если я хотя бы допускал мысль, что работать не с чем, мы бы не стали договариваться. Работать есть с чем. Процент замен в результате будет большим, но то количество исторического материала, которое вернется в тело церкви и колокольню, позволит ей оставаться в реестре памятников. Я предполагаю, что исторического материала в памятнике будет около 40 процентов.

– И этого достаточно, чтобы называться памятником?

– В России нет такой четкой градации, как в Норвегии, где 49 процентов и все. У нас это, скорее, эмоциональный момент. Когда памятник сгорает дотла, действительно, нужны сильные аргументы, почему его нельзя исключить из списка объектов культурного наследия. Но в данном случае будет большая новодельная часть в подклете, нижней части алтаря, трапезной и притвора, а все, что выше окон – там процент сохранности будет больше.

Я этот памятник хорошо знаю. Показывал его многим коллегам. Это был мой любимый деревянный храм в Карелии после Кондопожской церкви. Там были уникальные тесаные потолки в алтарной части, и недавно я их обнаружил в Великой Губе. Они сохранились. А вообще, если говорить о том, сколько исторического материала было утеряно при перевозки разобранного храма из Яндомозера, то, по данным архитектора-реставратора Александры Антиповой, осуществляющей авторский надзор за этим объектом, существенная часть материала все-таки доехала до Типиниц и Великой Губы. Она в мае, пока была невысокая трава, ногами прошла вместе с коллегой до Яндомозера и осмотрела все предполагаемые точки, где могло быть что-то оставлено. В результате нашла только косяки одного из окон.

Другое дело – в каком состоянии находится то, что доехало. Но когда памятник разбирали, я несколько раз был в это время в Яндомозере и видел, как одряхлели бревна. Все-таки это деревянный храм XVII века, а одна из причин, почему он находился в таком состоянии, это то, что памятником никто не занимался. Церковь текла насквозь и очень много лет. И когда говорят, что лучше бы ее не трогали, сейчас, действительно, есть понимание этого. Но в 2014-2015 годах были веские причины для перевозки храма – соседняя, более молодая церковь была просто распилена рыбаками на дрова, а в год разборки случился очень серьезный пожар недалеко от памятника. Сгорел дом, в котором ночевали опять-таки рыбаки. В Яндомозере у Варваринской церкви не было будущего. До нее, как до памятника, могли добраться несколько десятков туристов в год.


Виталий Скопин

– Северо-Западная дирекция по строительству, реконструкции и реставрации уже сообщила о том, что Варваринскую церковь планируется перевезти на реставрацию в Петрозаводск. Там лучше условия для работы?

– Дело в том, что площадка в Типиницах, где предполагается собрать Варваринскую церковь, не предполагает работы серьезного коллектива. На сегодняшний день есть понимание, что реставрацией должны заниматься две опытных фирмы, а в деревне просто не развернуться. Рядом находятся жилые дома и кладбище, часть Типиниц загромождена историческим материалом на частных территориях, а интересы местного населения необходимо учитывать.

В деревне нет возможностей для проживания такого количества реставраторов. Значит, придется ставить строительный городок, а по опыту последних лет могу сказать, что его подключение к электрическим сетям займет, как минимум, полгода. Это добивает и без того сжатые сроки работ. Кроме того, большая часть реставрации выпадает на зимний период, и много сил будет потрачено на расчистку площадки и подъезда к ней от снега. А ближайшая техника – в Великой Губе. 

Наконец, в Типиницах нет никаких возможностей и для реставрации самих бревен. Нужна положительная температура и цеховые условия. Но сроки для такого сложного объекта все равно нереальные.


В Типиницах нет условий для реставрации уникального храма

– Управление по охране объектов культурного наследия Карелии пыталось привлечь к ответственности предыдущего подрядчика, но правоохранительные органы не нашли оснований для возбуждения уголовного дела. Получается, что бюджетные средства на реставрацию Варваринской церкви потрачены, памятник разобран, часть исторического материала уже утеряна, а виновных в этом нет?

– Невозможно показать пальцем на конкретного человека. Можно только сказать, кто прилагал все усилия, чтобы этого не случилось – это как раз руководитель управления Юлия Алипова. То, что сейчас состоялся конкурс, и нашлись деньги на реставрацию – это ее заслуга.

Почему не пришли профессиональные и опытные реставраторы тогда, когда были организованы предыдущие конкурсы – это тема, которую не опишешь в двух словах. Мы имеем дело с настоящим снежным комом, который формировался последние несколько десятилетий. В итоге сегодня в отрасли возник профессиональный вакуум. Те, кто занимался реставрацией деревянных памятников, ушли из профессии и в эту сторону уже не смотрят. Те, кто еще хочет этим заниматься, вынуждены работать на субподрядах у больших фирм, потому что сами участвовать в конкурсах не могут.

Не могут по нескольким причинам. Дело в том, что современное российское законодательство очень сильно страхует объекты культурного наследия в процессе реставрации, в том числе – в виде обеспечения контрактов. Это обеспечение таково, что получить банковскую гарантию могут лишь фирмы с достаточным оборотным капиталом. Приведу для примера мою компанию – в этом году она освоит чуть больше 20 миллионов рублей, работая круглый год на памятнике деревянного зодчества. На конкурс по Варваринской церкви обеспечение контракта было около 17-18 миллионов. Ни один банк, даже самый рисковый, таких банковский гарантий нам не выдаст, и поэтому моей компании участвовать в этом конкурсе было практически невозможно, хотя мы могли бы взять в год несколько объектов. А опыт субподряда в большинстве случаев оказывается негативным, и зачастую "деревянщики" остаются, образно говоря, "без трусов", поскольку возникают сложности по выплатам.


Памятник деревянной архитектуры в заонежской деревне Космозеро

Другая проблема – сметные нормы, которые разрабатывались в 80-е годы прошлого столетия, а они в свою очередь основывались на нормах 20-х годов, когда в стране еще был гужевой транспорт. Все, кто вникает в наши расценки, просто поражается. Есть примеры, когда сложная большая работа не стоит ничего, а установка лесов оказывается самой дорогой. По этой причине в Советском Союзе многие деревянные памятники стояли в лесах и не реставрировались. С памятником ничего не происходило, а леса стояли. Так осваивались деньги.

Слава богу, сейчас этого нет, но последняя индексация сметных норм произошла в 2012 году. С тех пор стоимость круглых лесоматериалов выросла вдвое, а то и больше. Грузоперевозки тоже подорожали вдвое. И если в строительной отрасли индексация проводится каждый квартал, но реставраторам приходится работать по сметным нормам семилетней давности! Это тоже причина, почему профессионалы предпочитают заниматься новоделами, а не памятниками.

Как результат, в последние два-три года мы наблюдаем, как возникший профессиональный вакуум заполняют фирмы, которые никогда прежде не занимались реставрацией памятников деревянного зодчества. Они приходили на конкурсы, выигрывали их, но в большинстве случаев не могли выполнить работу. В итоге нет ни достаточного финансирования на реставрацию памятников, ни специалистов, которые могут ей заниматься.

А в этом году мы видим, что на конкурсы часто уже вообще никто не приходит. Примерами тому могут служить несостоявшиеся конкурсы на реставрацию деревянного храма в заонежской деревне Космозеро или Дома горного начальника в Петрозаводске. Да и на конкурс по Варваринской церкви в июле никто не заявился. ООО "Анфилада" появилось только в августе.


Храм в Космозере давно нуждается в реставрации

Если государство хочет вернуться к научной реставрации, ему нужно пересмотреть принципы допуска подрядчика на конкурс и сметные нормы. Ведь даже когда на реставрацию выделяются более или менее приличные суммы, подрядчику приходится сегодня заниматься какой-то бумажной эквилибристикой, чтобы закрыть сметы. Дальше так продолжаться не может.

– Варваринская церковь – это памятник федерального значения, на реставрацию которого выделены средства из бюджета страны. Но даже в Типиницах и других заонежских деревнях мы видим, как разваливаются настоящие шедевры деревянной архитектуры, у которых нет статуса федерального объекта культурного наследия. Они уже обречены?

– В Норвегии с этой проблемой справиться удалось. Государство стало выделять на это средства и обучать реставрации хозяев домов, которые являются памятниками. Другой вопрос, конечно, какие получались результаты, но норвежцы приняли для этого специальную государственную программу. Правда, все это стало возможным, когда у норвежского государства появились большие доходы от нефти.

– А у России нефтяные доходы разве меньше? Их не хватает на реставрацию памятников деревянной архитектуры?

– Не знаю, у меня в этой связи возникают два вопроса. Первый вопрос: кто это будет реставрировать? Потому что ненаучная реставрация – это уничтожение объекта культурного наследия. Это – самообман и утрата народных денег.


Многие памятники деревянного зодчества в Карелии разрушаются на глазах

Второй вопрос – морально-нравственный. В нашей стране деньги на лечение больных раком детей собирают по телевизору, государственного финансирования не хватает. Когда я интересуюсь у знакомых в Финляндии или Германии, собирают ли там деньги на больных раком детей через СМИ, меня просто не понимают и спрашивают, зачем тогда нужно государство.

Деревянное зодчество – это наша культурная идентификация. Ничего подобного в мире в таком масштабе и качестве не существует, и именно этим явлением в архитектуре мы отличаемся от других культур, потому что каменная архитектура в России не настолько самобытна. Но передо мной стоит моральная дилемма. Если у нас не хватает денег на раковых детей, то, наверное, в первую очередь, нужно помочь им.

Интервью записал Валерий Поташов.

Фото автора.

 

 

 

 

 

     

 

      

 

 

 

 

 

Подписаться
А вы знали? У нас есть свой Телеграм-канал.
Все главное - здесь: #stolicaonego

Комментарии

Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.

Спасибо за понимание

Выбор читателей