Московские соавторы Александр Баркар и Мирра Трубникова ставят в Театре драмы Карелии "Творческая мастерская" спектакль для людей трудного возраста.
Около месяца в "ТМ" идут репетиции нового спектакля "1/101". Режиссер Александр Баркар вместе с соавтором Миррой Трубниковой создали целый калейдоскоп историй из жизни подростков, которые своими "детскими" вопросами ставят в тупик мам и пап, бабушек и дедушек. Взрослым, которые, по сути, так и не стали взрослыми, просто нечего ответить своим детям. Спектакль о пропасти из молчания, о трудном возрасте, страхах и комплексах заставит зрителя и плакать, и смеяться, надеются оба.
О своей новой работе, актерах, которые недавно пополнили труппу "Творческой мастерской", и влиянии пандемии на творческий процесс Александр Баркар и Мирра Трубникова рассказали "Столице на Онего" в интервью.
- Александр, вы, после того, как переехали в Москву из Луганска, где у вас была своя студия, ставили спектакли на сценах Театра на Таганке и РАМТа, работали в областных театрах в регионах, участвовали в творческих лабораториях современной драматургии и современной режиссуры. А как к нам попали?
- В нашем театральном сообществе, как и в принципе везде, все происходит по знакомству. Одна театральный критик посмотрела мой спектакль на фестивале, он ей показался интересным. Видимо, когда она была на фестивале в Петрозаводске, директор "Творческой мастерской" задал вопрос, кто из молодых режиссеров ей кажется перспективным. Назвали мою фамилию. Спустя какое-то время Александр Лазаревич написал мне. Мы поговорили в целом, беспредметно и несколько месяцев не общались. Когда начался карантин из-за коронавируса, он опять написал: "Давайте думать, что будем ставить". Я предложил два названия. Директор прочитал предложенные для постановки произведения и вновь на некоторое время взял паузу. Я решил, что мой выбор, видимо, не понравился. И вдруг получаю сообщение: "Когда вы сможете приехать?" Для меня это было неожиданностью. Но я ответил: "Хотите, могу завтра приехать". За три месяца дома на карантине очень соскучился по работе.
- Пандемия "больно" ударила по вашим планам?
- Могу сказать про себя. Иногда полезно взять паузу. В прошлом году мы с Миррой сделали пять спектаклей. И еще были лаборатории. Это был бешеный ритм. При такой работе не всегда успеваешь восстанавливаться. Для того, чтобы иметь возможность не повторяться и не делать одно и то же, нужно получать новые эмоции, впечатления. В данном случае карантин из меня сделал сжавшуюся пружину. Я очень ждал возможности распрямиться. Только сейчас, когда работаю с ребятами в Петрозаводске, чувствую, что наконец "Атлант расправил плечи". Думаю, если бы я приступал к этой работе через две недели после предыдущей, мне было бы тяжелее, и я не смог найти подходы к материалу, которые найдены здесь. Я этим очень дорожу. Есть ощущение, что этот спектакль – некоторое движение в новом для меня направлении.
- Для постановки вы выбрали прозу молодой писательницы Аси Петровой "Волки на парашютах". Почему Ася Петрова?
- Книга Аси Петровой долго стояла у меня на полке. Когда поехал на постановку в Одессу, взял ее с собой, открыл книгу и на третьем-четвертом рассказе расплакался. Я, конечно, эмоциональное существо, но плачу над книгой не часто. И я понял, что хочу это ставить. Написал Мирре, с которой мы сотрудничаем с 2017 года. Для меня было очевидно, что этот материал будет важен и для нее. Я сделал предложение нескольким театрам, но отклика не получил. Только в Петрозаводске это стало возможным. Это большая радость, потому что, когда ты ходишь с замыслом, который в твоей голове уже приобрел форму и звучание, и не можешь его "родить", это тяжело.
"Ну что, начались уже легкие годы?"- В "ТМ" сцена маленькая. Мирра, удается воплотить ваш совместный замысел в этих реалиях?
- Сцена в театре драмы Карелии имеет свои особенности. Это не стандартная "коробка", весьма своеобразная, она содержит огромное количество возможностей для того, что мы хотим сделать. Ведь очень многое происходит в воображении зрителя и за счет взаимодействия артистов на сцене. Пространство остается очень условным. У нас в постановке три площадки-пространства, которые обозначают три времени: настоящее, прошедшее и будущее. В каждом из этих времен есть дверь, откуда герои появляются и куда уходят. Они существуют параллельно во всех временах сразу. Также в спектакле есть много сложных вопросов, которые встают перед нами. Эти вопросы сплетаются в тугие клубки веревок, являющимися связующим элементом сценографии и реквизита. Клубочки оказываются в руках персонажей на протяжении всего действия и символизируют множество вещей от метафорических семейных связей до альтер-эго самих героев.
Двери — это своеобразные порталы. Это возможности. Люди редко до конца понимают, куда приведет их очередная открытая дверь. Вот они выходят из родительского дома и вдруг оказываются в летнем лагере. Выходят из бабушкиной гостиной и попадают в закат на морском побережье. Из пустынного дома - в детство, из прогулки в парке аттракционов - в старость и смерть. В нашем спектакле такие перемещения происходят постоянно и с калейдоскопичной скоростью. Мы пытаемся создать пространство для диалога со зрителем.
Во всех рассказах есть главные действующие герои: ребенок (мальчик или девочка), родители (папа, мама) и бабушка с дедушкой. Четыре артиста постоянно меняются этими ролями. Если в одном эпизоде актер играл сына, то в другом эпизоде он будет играть отца или дедушку.
- Каждый из нас был ребенком, - присоединяется к разговору Александр. - Каждый из нас в определенный момент может стать папой или мамой, а затем - дедушкой и бабушкой.
- Единственного кого нет в этом многообразии ролей – взрослого, - утверждает Мирра. - У нас есть дети, родители, бабушки с дедушками, но ни одного взрослого.
- Лишнее подтверждение того, что мы не взрослеем, - говорит режиссер. - И сколько бы нам ни было лет, мы все равно остаемся там - в детстве. Есть какой-то возраст, в котором мы зависаем.
- А все-таки кому адресован ваш спектакль? Он для детей, подростков или взрослых?
- У нас ценз "12+", - отвечает Мирра. - Хотя это спектакль и для детей, которые начинают взрослеть в 8, 10, 12 лет, и для подростков, которые сталкиваются с первыми прыщами, проблемами пубертата, первыми любовью и разочарованием, вещами, которые с родителями невозможно обсудить. Невозможно обсудить, потому что люди вообще не умеют разговаривать. Они используют рот как угодно, но не по назначению, не для коммуникации. Особенно страшно, когда это происходит между родителями и детьми. Такое ощущение, что между ними пропасть из молчания. Они не знают, как отвечать на вопросы детей, потому что они сами на эти вопросы не получили ответы и, возможно, до сих пор самостоятельно эти ответы не нашли. Это большая трагедия. Большая боль. И здорово, что в своем спектакле мы не говорим: "Какие несчастные дети, какие у них плохие родители!" Нет у нас задачи и отчитать детей: "Ах, какие несчастные родители, как им не повезло с этими подростками". Мы всем сочувствуем и призываем начать разговаривать открытым сердцем. Иначе все закрываются, и никакого дальнейшего развития взаимоотношений просто нет. Подростки станут безжизненными родителями. Или даже не родителями, а условно подрощенными детьми, которые стареют, но не взрослеют. Они остаются в инфантильном состоянии, когда за них кто-то что-то может быть решит, или всю жизнь действуют из режиме сопротивления: я не буду делать так, как мама говорила.
- У нас в спектакле есть смешной момент, - рассказывает Александр Баркар. - Когда одной из героинь говорят, что у нее трудный возраст, она спрашивает: "А со скольких до скольких бывает этот трудный возраст?" Обращается к залу и говорит: "С 12 лет до скольких?" Зрители отвечают. И когда доходит до какой-то верхней границы – 35-40 лет, - героиня спрашивает: "Поднимите руки, кому за 35. Ну что, начались уже легкие годы, легкие дни?" Поэтому, возможно, мы еще с жанром подумаем – рассказы для людей трудного возраста. Мы очень хотим, чтобы этот спектакль нашел отклик и у одних, и у других, и у третьих….
- Трое из занятых в спектакле актеров впервые выйдут на сцену "ТМ". Для выпускников театральных вузов Санкт-Петербурга и Саратова Никиты Вишневкина, Никиты Чернова и Татьяны Савицкой это первая постановка в нашем театре. Как вам работается с молодежью?
- Когда мы с директором театра обсуждали будущую постановку, мы хотели взять молодых актеров. Александр Лазаревич сказал, за что ему честь и хвала, что ему хочется, чтобы мне, как режиссеру, было максимально комфортно работать с теми людьми, которые будут заняты в спектакле. Он присылал мне резюме выпускников, которые ищут работу. Я выбирал, кого хочу видеть в спектакле.
Ребята, с которыми сейчас работаем, - это очень хорошее приобретение для театра. Двое артистов пришли в театр, уже имея за плечами опыт. Они адаптируются здесь к чему-то новому. А двое артистов не имеют такого опыта. Их жизнь в этом спектакле – ежедневные открытия. Этот спектакль сейчас формирует их как артистов.
А мы с Миррой обычно правим спектакль до последнего дня. Никогда нельзя быть уверенным, что эта картина, песня или мизансцена останется.
- А как в театрах относятся к бесконечным изменениям?
- По-разному. Но на сдаче спектакля мы покажем, как это все будет работать, но это не означает, что мы остановимся. На премьере спектакль может приобрести совсем другой вид.
- Когда планируете выпустить премьеру?
- К сожалению, это зависит не от нас и даже не от театра. Это зависит от общей ситуации, связанной с пандемией коронавируса. Что касается нас, мы свою работу практически сделали. В рабочей версии покажем спектакль 10 августа.
- Директор театра драмы вас предупредил, что если постановка после сдачи не понравится, ее не выпустят. У вас был такой опыт?
- Да, мы знаем, что возможен вариант с невыходом спектакля. Если говорить о личных поражениях в театре, то, конечно, они есть. И ты это чувствуешь и довольно болезненно переживаешь, - Мирра продолжает. - У нас ведь был такой случай в Брянке. Сначала на худсовете спектакль "Любовь в стиле барокко" не приняли, но потом дали нам возможность доработать постановку. Было забавно, что в театре никто кроме артистов не ждал, что этот спектакль может иметь успех. А зрители реагировали на премьере как на рок-концерте. Спектакль имеет бешеный успех.
- Да, идет при полных залах, при проданных на несколько месяцев вперед билетах, что для Брянска не типично, - говорит Александр. - Получился особенный спектакль. Мы искали, как сделать классическую комедию положений, которая во многих театрах приносит доход, не пошлой, не тривиальной, за которую бывает стыдно. Хотели, чтобы это было вкусно, стильно, современно, молодежно и со смыслом. Чтобы все смеялись, смеялись и заплакали. Так и получилось.
- На спектакле в "Творческой мастерской" зрители будут плакать?
- И плакать, и смеяться, и не понимать, что происходит, и выйти в тишине с желанием о том, что нужно поговорить, - уверена Мирра.
- Надеюсь, что у людей будет желание вернуться на этот спектакль и попытаться понять то, что с первого просмотра будет неочевидно, - считает Александр. - Мы не даем ответов на этом спектакле. Мы задаем вопросы и показываем, что они есть, их нужно решать, чтобы двигаться вперед.
.jpg)
Сейчас не хочу никуда забегать, но время, проведенное на репетициях с ребятами, для меня уже ценнее, чем собственно премьера этого спектакля. Я столько радости получил, столько опыта, по личным ощущениям вырос как творческая личность. И премьера будет приятным бонусом - вишенкой на торте. Если вдруг постановка не выйдет, конечно, будет обидно и мне, и артистам, которые работали честно и много. Но если спектакль рожден в любви, он не может просто так исчезнуть. Любовь материальна, а материя не исчезает.
Интервью вела Наталья Соколова
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание