Политолог Олег Реут о последнем слове Девлета Алиханова.
- Года четыре назад, когда я только начинал писать колонки на общественно-политические темы для сайта "Вести.Карелия.Ру", автоматически получил ярлык "алихановец". Это было довольно занятно с учётом того, что я Девлета Алиханова никогда "живьем" не видел и никогда с ним не общался. Наша первая "встреча" произошла вчера в одном из залов заседаний Петрозаводского городского суда, на котором он выступил с последним словом. Естественно, не самые благоприятные обстоятельства, которые абсолютно девальвируют само понятие знакомства.
А вообще мне было бы интересно расспросить его о том, каково это быть публичным политиком в современной России и Карелии. Как так устроена система власти, при которой справедливый, независимый и беспристрастный суд остаётся чем-то запредельно желаемым, а не действительным? Как функционирует правосудие "для своих" и "для чужих", с бесконечными примерами которого мы сталкиваемся при ознакомлении с приговорами, которые выносят суды в отношении губернаторов, сенаторов, депутатов и просто тех, кто вступил с ними в конфликт?
Но подходя к зданию горсуда на Красной, поймал себя на мысли, что вопросы, за ответами на которые иду на заседание, вроде бы находятся в совершенно другой плоскости. По большому счёту, они связаны с верой в то, является ли приговор тем самым процессуальным актом, в котором в наиболее полной форме реализуется процессуальная функция суда – функция разрешения дела. Несомненно, именно в приговоре принимается итоговое решение по конкретному уголовному делу, и исключительно в нём разрешается исход дела, то есть ставится последняя точка в уголовном деле.
Тогда, выходит, что последнее слово подсудимого есть момент, после которого убедить суд уже практически невозможно. Всё судебное разбирательство – пространство доказывания, а последнее слово – попытка обеспечить убедительность своей позиции. Но как это попытаться сделать? Только через искренность речи? Реферирование к политической подоплёке всего уголовного преследования? Владение способностью облекать зрелые мысли в яркие образы и красивые слова?
Как известно, время последнего слова не ограничено. Подсудимый вправе сказать всё то, что, по его мнению, важно для дела – личное отношение к обвинению, его доказанности. Он вправе просить суд об оправдании, о снисхождении, о применении условного осуждения. – Что будет делать Алиханов? Как он продумал свою речь?
Особенность момента заключается в том, что суд не имеет права лишить подсудимого последнего слова, даже если он был удалён из зала судебного заседания до окончания прения сторон. А это именно данный случай. – Будет ли Алиханов представлять свою версию произошедшего, кстати, уже более десяти лет назад? Будет ли объяснять характер и мотивы своих действий? Или всё это не имеет никакого резона, так как известно, что Алиханов в принципе не признал предъявленные ему обвинения?
Собравшаяся публика заняла все места. Несколько журналистов были вынуждены сесть на подоконник. Алиханов разложил множество принесённых документов – ксерокопий материалов дела, в основном протоколов со свидетельскими показаниями.
По стилистике свою речь он построил как оппонирование представителям прокуратуры. Обращаясь к ним по именам и отчествам, он, тем не менее, не скрывал своего негодования тем, что выступающие от имени государства сотрудники, на его взгляд, в ходе процесса вели себя беспринципно и искажали оценку имеющихся в уголовном деле доказательств.
В содержательном аспекте Алиханов довольно подробно анализировал показания свидетелей, на основе которых старался продемонстрировать логику действий предпринимателя (причём не себя, а вообще бизнесмена, который на много шагов вперёд продумывает, как зарабатывать на имеющихся у него активах) и те цели, которые мотивировали администрацию Петрозаводска (тогда её возглавлял Виктор Масляков) активно заниматься приватизацией. Ключевой пункт его рассуждений был построен вокруг тезиса, в соответствии с которым только эксперты в финансово-экономических вопросах могут дать оценку "выгодно или невыгодно" то или иное принятое коммерческое решение и только прокуратура и суд могут оценить "законна или незаконна" его реализация.
В связи с принципиальным характером спора о наличии или отсутствии ущерба петрозаводской казне очень подробно Алиханов сопоставил схемы приватизации в разных городах. Казалось, что выступающий был излишне подробен, но, с другой стороны, это было обоснованно – он ждал именно данного выступления более двух с половиной лет нахождения под стражей.
Подсудимый постоянно обращался к судье: "Прошу Вас проанализировать в совещательной комнате", "Ваша честь, пожалуйста, обратите внимание …", "Прошу Вас задуматься …", "И вас, и меня подставляют". Пальцы рук упирались в вертикальные прутья клетки, и жестикулировать ими было очень трудно. Но Алиханов стремился говорить эмоционально, с горькой иронией шутил. Иногда чуть торопился, не заканчивал предложения, хватаясь за ещё один аргумент, который, на его взгляд, может всё-таки убедить суд выстроить свой приговор на основе строгой системы логических доказательств и аргументов.
Речь Алиханова носила чётко выраженный оценочно-правовой характер, но не исчерпывалась им. Её содержание имело также и этическую составляющую, обращенную к нравственному сознанию всех присутствующих. Адресатом его речи была, конечно, судья, но не она была процессуальным противником подсудимого. Апеллируя именно к прокурорам, Алиханов максимально старался растолковать моральную уязвимость выбранной ими профессиональной и, может быть, жизненной позиции.
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание