Простая капельница может стать мачтой корабля, а простыня превратится в путешествие на Северный полюс

Об особенностях волонтерского движения разговор с больничным клоуном, основателем «Клоунотерапии» Ириной Воскресенской.

Ирина Воскресенская – больничный клоун с 8 летним стажем. Пришла в больницу в качестве волонтера православного движения, просто потому, что жила рядом с детской республиканской больницей, и с тех пор больница живет в ней, изменив всю ее жизнь – увлечения, стремления и желания. Ирина по образованию педагог-психолог, арт терапевт, специалист по сенсорной интеграции, руководитель некоммерческой организации «Клоунотерапия».

Кто такой больничный клоун, что такое «через край» и как этим делиться, как капельница может стать мачтой корабля, а простыня Северным полюсом, и почему клоун – это не про смех читайте в рассказе от первого лица.

Что такое некоммерческая организация «Клоунотерапия»?

АНО КЛОУНТЕРАПИЯ - это организация, которая объединяет добровольцев - людей, которые по собственной инициативе выходят в медицинские и социальные учреждения Республики Карелия, к «особенным» детям и взрослым с ограниченными возможностями здоровья. Простыми словами, это союз единомышленников, которые верят, что радость, желание жить и играть нельзя запереть в больничной палате, что детство до последнего момента детство, а клоун в паллиативной палате – это не про страх, боль и отчаяние, а про всеобъемлющую и безграничную любовь, безусловное доверие и присутствие.

Все добровольцы - это прошедшие обучение медицинские клоуны и музыкальные терапевты. Команда небольшая, но профессиональная. Знакомьтесь: руководитель АНО Клоунотерапия, клоун Чепуха, она же Паулина Каламбуровна, милая красавица Пиперита или чопорная Пруденс, а в жизни увлекащийся аутотелик Ирина Воскресенская; Надик и Фридик – семейный клоунский дуэт Надежды и Фридриха Маляренко; клоун Моня – Анна Мальбек; неповторимые клоуны Феечка и Гаечка – Дарья Данилина и Юлия Евстратова и помощники-волшебники Екатерина Суслонова и Сергей Шкаликов. Все направления деятельности организации объединяет игра.

«Мы играем везде и всегда, игра – это основной метод нашей работы. Задача медицинского клоуна - показать ребёнку, что детство продолжается, что даже в больнице можно и нужно играть, и получать от этого удовольствие, что любая подручная вещь может стать игрушкой, а окружающая обстановка игрой: белая больничная простыня мигом превращается в путешествие на Северный полюс в сопровождении белого медведя, а капельница может стать мачтой пиратского корабля и не выглядеть удручающе. Единственное условие – клоун должен в это верить!», - так Ирина говорит о своей работе.

АНО «Клоунтерапия» работает в Петрозаводске с 2018 года. Сама Ирина (Чепуха) работает медицинским клоуном с 2015 года. До клоунады был период волонтерства в молодежном православном движении. Волонтеры ходили в больницу к детям, играли с ними и рассказывали о вере. «Мы надевали белые халаты и заходили в палаты. Дети к нам относились настороженно, принимая нас за медицинский персонал. Именно тогда и появилась идея использовать клоунские носы и шапочки, чтобы дети сразу понимали, что к ним пришел «друг». Но к сожалению, моя инициатива не нашла тогда отклика у руководства проекта, но желание что-то изменить в этом подходе работы с детьми не пропало», рассказывает Ирина. «И началось постоянное обучение у столичных и европейских медицинских клоунов. Через несколько лет я уже была не одна. Вот так и появилась наша команда – АНО «Клоунотерапия».

Работают, точнее сказать, играют с детьми клоуны на постоянной основе. До пандемии выходы в больницу были регулярными – два раза в неделю. Дети настолько привыкли к их посещениям, что к определенному времени собирались в коридорах больницы и с нетерпением ждали очередной встречи. «В период пандемии мы были лишены возможности выходить в лечебные учреждения. Если бы существовала такая профессия как «медицинский клоун», то у нас был бы шанс остаться внутри больничных стен как персоналу, но к сожалению, перед нами закрыли двери и на время ковида нам пришлось перейти в режим дистанционного общения с детьми ввиду действующих на тот момент ограничений, и посещений маленьких пациентов на дому. Практика регулярных посещений в стационаре постепенно возвращается, хотя и индивидуальные посещения на дому стали доброй и постоянной традицией», -рассказывает Ирина.

Ну раз Вы затронули тему медицинского персонала. Интересно знать, как к клоуну относится лечащий персонал в больнице?

Сейчас медучреждения более открыты для волонтерских движений, отношение и к нам изменилось – нас впускают и понимают, зачем мы пришли. Раньше медики часто не допускали нас до конкретных детей, ссылаясь на то, что ребенок в паллиативном состоянии, либо с тяжёлым поражением нервной системы ничего не поймет, и ему это не надо. Приходилось объяснять, что мы сюда не ЕГЭ пришли принимать, а просто побыть рядом. Сейчас люди в белых халатах понимают, что медицинский клоун – это не про юмор и не про смех, это про контакт, а контактировать и взаимодействовать можно с любым ребенком в любом состоянии, и диагноз не имеет значения.

Помните ли Вы Ваш первый поход в больницу?

Конечно. Это был выход не в больницу, а на дом. Можно назвать это репетицией. Это были мальчишки, которые приехали на обследование. Я целую неделю собиралась и без конца складывала в сумки всё, что могло понадобиться, все во что можно было поиграть. Я пришла к ним с двумя огромными сумками. Так же и в больницу. Первые выходы я пряталась за арсеналом игрушек, игр, мыльных пузырей, «заготовочек». За всем этим «удобно» не видеть, что происходит по ту сторону горы игрушек. Признаюсь, первые выходы были сумбурными и полны всякой ерунды. Сейчас по-другому: главный атрибут клоуна - это он сам. Можно работать без реквизита и даже без носа (прим. смеётся). Главное – внутри, а не в сумке, с которой ты пришел. Медицинский клоун умеет стать всем и сразу. Он - вода, которая принимает форму сосуда, и влияет на сосуд изнутри.

Настраиваетесь ли вы перед тем как зайти в палату? Нужно ли Вам заранее знать о состоянии, диагнозе и прогнозах на лечение, а может и дальнейшую жизнь ребенка, находящегося по ту сторону двери больничной палаты?

В основном клоуны работают парами. Редко по одному. Это правило: если ребёнок не идет на контакт, клоуны взаимодействуют между собой, постепенно вовлекая в игру ребенка.

Перед тем, как зайти в палаты, мы настраиваемся друг на друга – обнимаемся и дышим. У нас нет заготовленного сценария, каждый выход -  импровизация, продиктованная конкретным ребенком и ситуацией. Информация о ребенке, кроме имени, нам не нужна для работы. Каждого ребенка мы воспринимаем как данность – здесь и сейчас – вне зависимости от его состояния, диагноза и прогнозов на жизнь. Мы работаем с реальностью и принимаем её такой, какая она есть, не делаем вид, что всё в порядке, что все здоровы и всем весело, мы не аниматоры. Детям нельзя врать, особенно больным, они чувствуют это и откажутся взаимодействовать и идти на контакт. А это именно то, за чем мы пришли.

Какие эмоции вы испытываете, когда находитесь в палате с тяжелобольным (неизлечимым) ребёнком? Как сдержать эти эмоции, в особенности, если речь идет о боли и невозможности помочь справиться с ней.

Главное правило – больше искренности и отсутствие жалости, мы приходим не для того, чтобы жалеть, этого чувства в больничных стенах достаточно, мы приходим играть, находиться на одной волне и проживать с ними всё то время, которое находимся рядом. Со - чувствие, со - переживание конечно есть. Но это не жалость. Жалость рождается из превосходства, из гордости, она унижает. А со - бытие, т.е. проживание с человеком есть.

С физической болью должны справляться медики. Это не наши компетенции. Мы должны четко понимать эти границы и соблюдать их. Мы можем быть рядом, держать за руку пока врач делает СВОЮ работу.

А душевная боль есть почти у всех. Наверно нет человека без душевной боли. И мы должны уметь работать с любой информацией в пространстве, улавливать частоту. Как радио. Достаем свои антенны и улавливаем частоту другого человека, которую и будем транслировать. Если частота изменится, мы тоже изменимся.

А быть в ресурсе - помогает нос. Нос - это маска. Самая маленькая маска. Врачи работают с болью и страданием - для них это работа. Они переодеваются в белый халат и идут работать. Потом снимают его и идут домой. На этом боль и страдание закончились. В идеале. Мы так же: надели нос - сняли нос. Без носа может быть все, что угодно - слезы, страх и даже отчаяние. Но с носом ты клоун. Умеешь входить и выходить. Иначе тебя хватит на неделю.

Уход из жизни маленького пациента – как Вы справляетесь с этим? Бывали ли у Вас моменты отчаяния?

Это обязательно произойдет. «Первый ребенок», которого клоун потеряет все равно случится. В начале моего пути мне об этом никто не сказал. А он случился. И я была не готова к этому. Мне понадобилось время прожить это, прочувствовать и принять. Самое сложное было для меня – это вернуться в ту палату и начать заново с чистого листа. Клоун должен понимать, что в больнице есть дети, которые его ждут и которым он нужен. Что и произошло – приняв уход «первого ребенка», я вернулась к тем, кто меня ждал. До последнего момента мы должны быть рядом, жизнь продолжается и пусть даже это будет жизнь длиною в детство, мы должны принести в неё радость.

Отчаяние - нет. Никогда не было. Отчаяние – это безнадежность. Я без надежды и веры не могу. Если бы такое произошло пришлось бы на этом и закончить.

Допускали ли Вы какие-нибудь ошибки в своей работе с детьми, которые хотели бы исправить или стараетесь больше не допускать?

Ошибки были, особенно в самом начале, когда не хватало опыта и знаний. Мы пришли в палату к ребенку, который находился в больнице один, без мамы и папы. Мы поиграли и собрались уходить, а он стал плакать. Я попыталась отвлечь его, переключив внимание на игрушки. Для меня это стало неожиданностью. Я вышла и только потом поняла, что надо было увидеть и прожить с ним его чувства – страх, одиночество, тоску, а не «закупоривать» их. Много лет прошло, а я помню эту ошибку.

Что Вас вдохновляет?

Вдохновляет меня этот прекрасный мир. Всё, что в нем есть - плохое и хорошее. Моя семья, мои дети – у меня их четверо, не считая собаки. Мои увлечения: рукоделие. Я люблю вязать, шить, вышивать. Да, сейчас я еще и пою (прим. смеётся). Я научилась любить всё, что делаю, и делать только то, что люблю, то, что мне интересно, что приносит удовольствие. 

Какими проектами занимается АНО Клоунотерапия помимо больничных клоунов?

РИДушки. Это взрослые люди с ментальными нарушениями - подопечные карельской региональной детской общественной организации инвалидов «Ребенок – инвалид детства», сокращенно РИД, отсюда и название проекта «РИДушки». Уже несколько лет мы сотрудничаем. Ребята приходят на музыкальную терапию раз в неделю. Честно сказать, музыкальной терапией мы не ограничиваемся: мы звучим, играем, поем, танцуем, пьем чай и много разговариваем.

Релакс сессии. Это звукотерапевтическая сессия на возвращение в ресурсное состояние, то есть на возобновление собственных ресурсов человека, стабилизации эмоционального состояния, активизации чувственного центра, осознанности, отдыхе на клеточном уровне, снятие мышечных зажимов, быстрое и глубокое расслабление. Сейчас мы проводим такие сессии в рамках Проекта "Женский клуб "На кухне"" АНО «Особая семья» для женщин с инвалидностью и женщин, которые воспитывают детей с инвалидностью. Раз в неделю они приходят к нам на бесплатные полуторачасовые сессии – звукотерапия, медитация, работа с метафорическими ассоциативными картами.

Кто может стать больничным клоуном?

Больничным клоуном может стать взрослый человек, при чем речь не о возрасте, а о зрелости. Человек должен понимать, что его работа будет связана с особенными детьми и людьми с ограниченными возможностями здоровья, что эта работа требует сил, внимания, концентрации, иного взгляда на жизнь – искреннего, наивного и всегда полного удивления. Клоун же не играет роль, клоун превращается в клоуна, одевая свой красный нос. Больничный клоун живет, он настоящий. Клоун – это ресурсный человек, то есть наполненный «через край», его работа будет честной, только тогда, когда он сможет поделиться собой не опустошив себя, когда его собственный эмоциональный ресурс выше отметки 100% и он знает, где и сколько он может накопить к следующему выходу. Вот поэтому в больничной клоунаде нужны зрелые, сознательные, наполненные, но в тоже время вечно по-детски задорные, готовые на глупости и шалости люди. Мне кажется таких мало.

Какая Ваша мечта в рамках АНО Клоунотерапии?

Мечты как таковой нет. Но есть намерения – вернуться к регулярным выходам и пополнить команду надежными увлекающимися добровольцами.

Есть ли особенные истории клоунов, которыми Вы бы могли поделиться с читателями?

Каждый выход – особенная история. Они все трогательные. Подростки, которые гордо не идут на контакт с клоуном, демонстрируя свою самостоятельность и взрослость, а на следующий визит бегут к тебе навстречу без доли стеснения, обгоняя малышей.  Истории о том, когда приходишь в больницу, а они готовились – наделали поделок специально для тебя, для клоуна. Когда приходишь, а они уже просто сидят и ждут тебя на скамеечке, и им даже ничего не надо, им хорошо только от того, что ты рядом. И мне хорошо.

А знаете какая награда для клоуна самая главная – вопрос ребенка: а ты еще придешь? И тут ты понимаешь, что несмотря ни на что ТЫ ПРИДЕШЬ, потому что тебя здесь очень ждут.

Елена Малахова