Большая часть аргументов в спорах о пенсионном возрасте имела моральную подкладку.
- Скорее всего, власти полагают, что победили. Законопроект о повышении пенсионного возраста принят. Реформа начнётся уже через три месяца. Подавляющее большинство граждан о реформе осведомлены, с её основными положениями не согласны. Но закон есть закон. Его надо исполнять. Ему надо подчиняться. А экономическим и социальным отношениям развиваться дальше.
Более того, как, скорее всего, полагают власти, чем быстрее россияне свыкнутся с мыслью, что "так всем будет лучше", тем всё само собой как-то зарубцуется и рассосётся. А если ещё в информационное пространство ввести сконструированные в телевизионных лабораториях специальные отвлекающие сюжеты, то вообще история про пенсионный возраст будет отходить на второй, третий, а потом и десятый план, и совсем скоро вовсе превратится в абсолютную данность.
Однако, как заметил столичный коллега, "в русской картине мира пенсии – это прежде всего не материальная помощь, а реализация справедливости, возращение государственного долга и получение заслуженного всей жизнью статуса". Вот с этим власти явно ступили. Они решали технократическую задачу (избежать обнуления Пенсионного фонда). Они занимались информационным сопровождением. Даже президенту пришлось выступить с телеобращением, в котором он просил понять и простить. И при этом власти совершенно не проработали вопрос о ценностях, которые связаны с ожиданиями пенсионного обеспечения.
Почти уже завершившийся публичный разговор о пенсионном возрасте – это разговор не о деньгах, а о том, кому и что полагается. То есть о справедливом устройстве общества. Не о той справедливости, что начертана на знамёнах одной из системно-парламентских партий. И не о той, которая ещё недавно сравнивала уровень жизни пенсионеров в ФРГ с довольно скользким вопрошанием о победителях и побеждённых в самых страшных войнах двадцатого столетия.
Разговор о пенсиях – это разговор о движении в сторону идеального устройства общества, которое обязаны возглавлять мудрые государевы люди и ответственные политики, но именно сейчас – вероятно, в силу испорченности нравов и вездесущей алчности – они ведут общество к распаду и моральной деградации. Большая часть аргументов в спорах о пенсионном возрасте имела моральную подкладку, покрытую сверху легко отбрасываемыми доводами другого происхождения.
Как бы странно это не прозвучало, но одна из главных проблем, вызвавшая такой странный характер "пенсионной полемики", – глубокая архаичность представлений сограждан о том, что такое государственные институты, для какой цели они создаются и как работают. Здесь бесполезен экономист и более востребован социальный антрополог: картина окружающего мира в сознании граждан в существенно большей степени определяет их мнения о происходящем, чем представления экономистов о выгодах того или иного управленческого решения.
Для экономиста не составляет труда понять, что разговоры о пенсионном возрасте и его увеличении представляют собой отголосок гораздо более серьёзной проблемы, которую ни один из обсуждавшихся вариантов пенсионной реформы не в состоянии системно решить. Дополнительные пять лет экономии на страховых пенсиях до 2040 года, очевидно, не остановят сам по себе быстрый рост числа физически недееспособных и одиноких пожилых граждан, более не способных обеспечивать себе какой-либо заработок, сопоставимый с тем, что они способны были себе обеспечить ранее.
С точки зрения властей пенсионные выплаты по своей природе – это пособие по нетрудоспособности для пожилых бедных, аналогичное пособию по нетрудоспособности для инвалидов. Пенсионный возраст – это возраст, после которого человек не обязан доказывать свою нетрудоспособность специальной комиссии, в отличие от более молодых нетрудоспособных, которые перед специальной комиссией как раз и должны представлять справки и заключения, ходатайствуя о милосердном выделении ежемесячных выплат.
В указанном смысле пенсионный возраст есть способ экономии государства на освидетельствовании нетрудоспособности и нуждаемости – и никак не более того. Власти соглашаются на частичное решение проблемы бедности пожилых нетрудоспособных людей. Вспомните хотя бы удивительные слова президента об ожидаемой к 2024 году средней пенсии в 20.000 рублей.
Игра с передвижением на пять лет срока "нормативной нетрудоспособности" системно не меняет ничего, кроме материального статуса разных групп в нашем обществе. В силу этого главное, что должно было бы осознать государство, решающее "пенсионную проблему", – то, что рост продолжительности жизни исходно объявляется коренным бедствием, из которого следует всё остальное. Выходит, что с "экономических" позиций естественная смерть в 80–85 лет против 60–65 полвека назад считается бедой, а не огромным достижением человечества.
Спорить с таким положением дел совершенно бессмысленно: оно верно и полностью бесполезно, поскольку на таком уровне примитивизации верно и бесполезно более или менее всё. Власти – министры и их заместители, депутаты и их помощники – должны бы осознавать, что следовать этому паттерну значит сдаться архаике, а не перестроить или хотя бы попытаться перестроить сложившуюся структуру ценностей. Но нет, не осознают. Поэтому и сопровождают повышение пенсионного возраста набором социально-статусной мишуры вроде уголовной ответственности за увольнение в тут же самими изобретённом "предпенсионном возрасте".
Комментарии
Уважаемые читатели! В связи с напряженной внешнеполитической обстановкой мы временно закрываем возможность комментирования на нашем сайте.
Спасибо за понимание