В нее входит более 100 рукописных документов - меморатов, присланных от жителей Карелии в ответ на обращение музея.  В преддверии празднования 9 Мая музей "Кижи" поздравляет всех жителей России с Днём Великой Победы и знакомит с некоторыми воспоминаниями о Великой Отечественной войне.

Вспоминания даются с сокращениями, записаны без литературной обработки, с сохранением речи авторов.

Вавилина Галина Михайловна, 1936 г. р., родилась в деревне Сычи Заонежского района

"Война разрушила всё: дома, семьи, традиции, память. Деревня  Сычи до войны имела 15 дворов с многочисленными семьями. Из финских концлагерей вернулись женщины с детьми только в четыре дома.

Шла война, а потому  не было калиток, пирогов, но мама что-то пекла к чаю из того, что ею было припасено.

Война – самое чудовищное, что может быть во взаимоотношениях людей.

Когда началась война, мне было четыре года, я не могу вспомнить этот момент, я не могу вспомнить папу, как провожали его на фронт, он погиб 29 октября 1941 года, защищая транспортный путь.

Я хорошо помню, как услышала пугающее слово "финны", их крики. Это они на лыжах, в белых одеждах пришли в  родную деревню Сычи, в наш дом. Хорошо помню, как нас увезли на лошадях в другую деревню, держали там. Нам ничего не разрешили взять, только то, что было на себе. Мама закутала нас в большие платки. Хорошо помню, как везли на открытых грузовиках, через озеро, в город. Наши мамы  крепко держали нас, прижимая к себе. Не было слёз, причитаний, но на окаменевших лицах был ужас в глазах.

Нас поместили в концлагерь № 3, за колючую проволоку в два ряда, с часовыми на вышках. Лагерь размещался на улице Промышленной  города Петрозаводска. Поместили нашу семью в большую комнату,  где уже были незнакомые люди с их семьями, нам достался угол комнаты у двери. Спали на полу в  одежде. Рядом с нами размещались старички, прибывшие из Подпорожья. Они умирали. Мы возились рядом, выдергивали из половичков тряпочки. Потом мама обнаружила, что наши ноги все искусаны вшами. Шерстяные, домашней вязки чулки до пояса мама выбросила в печку. Мы остались без обуви зимой, шёл январь месяц. Потом я тяжело заболела. Я отравилась хлебом, что нам давали. Он был зеленый, в плесени. Бабушка выковыривала плесень, старалась нас уберечь. Было очень мучительно, хотелось пить, а мне не давали, только смачивали губы. Питьевая вода отпускалась по норме.

Помню мою первую потерю, мою подружку Надю, она была моей троюродной сестрой, потом не стало любимой бабушки Агафьи.

Мы все время боялись, что нас отнимут у мамы…

Надо сказать, что взрослые всеми силами помогали друг другу, берегли детей. Когда в лагере умирала кормящая мать, находилась другая кормящая женщина и спасала ребенка.

Наша память нужна, чтобы потомки знали правду о войне, не  для мести. Только сила любви может победить зло на Земле".

Завьялов Виктор Федорович,14.05.1935-14.06.2018 г., родился в  деревне Гарницы Сенногубского сельского совета

"Во время финской войны были сильные морозы, даже птицы замерзали на лету. Сложно описать чувства, которые испытываешь, когда объявляют войну.  Крики, плач.   Стали поступать слухи, что в разных местах разбомбили баржу или пароход. По берегам стали появляться утопленники. Жизнь резко ухудшилась.

Нужно было эвакуироваться всем. Отец решил это сделать потому, что он был председателем колхоза, шли слухи, что финны таких не жаловали. Отец и все другие поубивали мелкий скот. Коров, правда, убивать не давали, отец сдал, получил справку, что после войны возместят. На борту вплотную  друг к другу нас было погружено очень много. Тут разрешали брать много, люди получили зерно на трудодни. В десять часов вечера нашу баржу и баржу, груженную хлебом, подцепил буксир. На озере возле берега уже был лед 3-5 см. На второй день, в обед,  мы стали выходить в Онего, на чистую воду, нас стали бомбить. Нам сильно повезло, у них не было осколочных бомб, бомбы прошли в миллиметрах от баржи. В деревне Семёново Пудожского района, когда стали выгружаться, нас обстреливали с самолетов. Отец спрятал нас под пристань. Тогда очень много людей погибло.

В квартире нас было очень много,  помню, первые в 7 часов завтракают, последние в 12 часов, ели по расписанию друг за другом. Затем мы переехали в Шалу. Отца отправляли, давали машину, но у нас Юра заболел ветрянкой. Был указ, если ребенок помирал в дороге,  давали срок. Через неделю он помер, мать похоронила. Пришли два человека с винтовками, дали два часа на сборы. На человека можно было взять сорок килограмм вещей, мать не согласилась. На второй день было то же самое, только вещей  можно было взять уже всего двадцать килограмм, на третий день нас посадили в машину и разрешили взять на человека всего десять килограмм вещей.  Все наши запасы остались в Шале и больше мы  их не видели.

Везли нас на машинах через Пудож в Водлозеро, мороз был сильный 25-30 градусов. Пока водитель останавливался, чтобы завести машину (машина заводилась ручкой), нас бомбили три раза. Было нас две семьи. За городом нас пересадили на лошадей. В Куганаволоке жили, Пелгострове, затем Шальский лесозавод.

Голод был страшный. Паёк 150 грамм хлеба на день. Иногда вместо 150 граммов хлеба давали муки или зерна 99 гр. В Шальском лесозаводе мать работала в пожарной, в её обязанность входила охрана баржи лесозавода, которую хотели сжечь диверсанты, но женщины выполняли свои обязанности, не дали сжечь баржу.  В 1945 году мы вернулись на родину".

Спиридонова (урождённая Максимова) Лидия Николаевна, 1938г.р.,  родилась в деревне Ерснево Кижского сельского совета

"В декабре 1941 года наша большая семья Максимовых: бабушка, мама и 5 детей была вывезена в концлагерь № 3 г. Петрозаводска. Мне было 3 года, старшему брату 11 лет, а младшей сестрёнке 1,5 годика.

Всё семейство разместили в маленькой, очень холодной комнате. Спали на голом полу. Маму и бабушку каждый день, рано утром, под конвоем уводили на работу, с работы они возвращались поздно. Мы, дети, в это время оставались одни. Самое трудное было привыкнуть к голоду. Голод был самым страшным врагом. От голода погибали ежедневно от 5 до 10 человек. Нашу семью горькая участь тоже не миновала – умерла младшая сестренка, а еще два двоюродных брата. Играть в детские игры мы не могли, причина тому – голод. Той еды, что давали, хватало на один раз поесть, да и она была зачастую просрочена (мука с червями, галеты с плесенью). Читать мы не умели, пели частушки.

Голод, голод, голод – он заставил есть траву, что росла на территории лагеря. У меня в памяти остался до сих пор случай. За колючей проволокой я увидела растущих пестиков, и потянулась, чтобы их сорвать, только я протянула ручку за проволоку, как получила обжигающий удар плёткой по руке. Было очень больно, ручка вспухла, и я со слезами пришла домой. Вечером, когда мама увидела мою больную руку, она очень расстроилась,  а меня отругала и сказала, чтобы я больше не подходила к проволоке.

День освобождения из плена "колючей проволоки" стал праздником на всю жизнь. В июле 1944 года наша семья  возвратилась в родную деревню Ерснево, что в полутора километрах от острова Кижи.

Деревня была полуразрушена. В нашем доме финны держали лошадей, бывшие поля и огороды заросли травой, из которой мы пекли лепешки. Вкус крапивы, лебеды, соединенных с мукой из древесины до сих пор вспоминаются. Это был горький вкус хлеба. Но ни голод, ни пули к земле не пригнули. Нас слёзы душили, но мы еще живы".